Пять лет спустя (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 50

Да, можно было и секретаршу за документами послать, но вышло бы дольше, да и мне нечем было бы заняться. А так вон сколько полезных дел успел за десять минут сделать.

Бумаги я просматривал не из пустого любопытства. Трижды прав был тот неизвестный мне китайский философ, который утверждал, что лучшая война — это та, которой не было. Как того китайца звали, я уже не помню, а вот смыл некоторых его изречений гвоздём в голове застрял.

Вот тут-то и подумалось мне, как бы войны избежать, развалив сложившуюся коалицию по частям, и не вступая с её участниками в противоборство.

Воевать — дело не хитрое, но чертовски затратное. А у меня нет ни времени, ни желания, чтобы заводы восстанавливать и заново мастеров обучать.

Должен сказать, что мозговой штурм, который я провёл по этому поводу, дал свои плоды. Осталось только ещё раз свериться с цифрами, для чего мне и нужны были документы, а потом денёк — другой спокойно подумать, работая на Источнике и выращивая алмазы.

Работа работой, а думать-то при этом мне никто не запрещает. К тому же котейко всегда со мной. Проконтролирует процесс. Стоит мне приняться за работу, а он уже всегда тут как тут. Помогает, старается, а заодно и сам растёт. Как-то у него всё это связано. Что характерно, вижу его только я и Анвар с сыновьями. Ещё охране он как-то раз себя в Харбине показал.

А вот тот же Шабалин, когда я его однажды пригласил, чтобы их познакомить, как на умалишённого на меня смотрел. Ему чудилось, что я воздух наглаживаю. Короче, не показался ему мой кот. А когда ректор что-то попытался изобразить, из своих исследовательских фокусов, котейко фыркнул и вообще пропал. Так и не появился больше ни разу, пока ректор не уехал.

Вот такое оно, кошачье племя. Капризулистое. Кого-то принимают, а кого и на дух не переносят.

Хотя, как мне кажется, причину я знаю. Довелось мне увидеть как-то раз поутру Шабалина, выгуливающего сразу двух болонок. Понятное дело, что они были причёсанные и холёные, но псиной-то от профессора всё равно наверное попахивает. Вот и не сложилась у них дружба с моим магическим питомцем. И поди разбери, какой запах мой котейко почуял, то ли реальный, то ли у Шабалина к его ауре что-то от болонок прилипло.

Подумать мне есть над чем. Для начала, про те же банки.

Их недовольство моей политикой ограничений вполне объективно. С открытием железной дороги на Пуссан оборот внешней торговли растёт, как на дрожжах. У меня уже тот же Чурин свои обороты не успевает увеличивать, чтобы до прихода следующего каравана судов весь ассортимент у себя в магазинах поддерживать.

Это сначала у него русские купцы товар тюками брали, а теперь прямо таки вагонами сметают, да ещё и торги устраивают, кто больше даст за партию товара.

А это деньги. Большие и быстрые. В том смысле, что оборачиваются они за очень короткий срок.

Мои банки на таком росте объёма денежного оборота очень прилично зарабатывают, а вот все остальные пролетают.

И вот тут вопрос — а не сделать ли мне моих врагов — своими союзниками?

Недостатки своего банка я знаю — у нас не так много филиалов по стране, и мы ограничены в выдаче ссуд и кредитов.

Допустим, с увеличением уставного капитала я в ближайшее время банку не помогу. Понятно, что есть возможность провести эмиссию, привлекая деньги со стороны, но тут тоже надо меру знать. Опять же, делиться доходами, которые я своим горбом зарабатываю, как-то не сильно хочется.

Проще будет, открыть дополнительные филиалы, что не так накладно, а заодно и разделить доходы, бизнес и обязанности.

Желает банк в каком-нибудь Урюпинске своему купцу кредит выдать, пусть выдаёт. А то пока купцу приходиться платить за перевод в мой банк, а потом в банк Харбина. Уходит время и расходов больше.

Мне проще открыть филиалы в каждом губернском центре, которые будут обслуживать работу между банками, работающими с нами по агентским соглашениям. Местечковые банки своё заработают на кредитах, а пару процентов за зарубежные переводы мы с ними поделим пополам.

Сдаётся мне, что проиграв в ставке, мы за счёт оборотов очень скоро выйдем в плюс.

Вот с этой светлой мысли я и начну свои размышления, попутно ваяя алмазы.

Мне предстоит свои мысли не только осуществить командным порядком, но и убедить хотя бы Алёнку с Андреем Липатовым, что они имеют смысл. Если такое получится, то дальше уже их забота, как и что они будут остальным акционерам объяснять.

Но пока это самый простой вопрос.

— Да ладно! — прервал я сам себя, сообразив, о чём думаю, — Вопросы с банками никогда просто и быстро не решаются. Хотя-я...

Да, со всеми остальными, пожалуй, посложней будет.

Так что думать мне и думать, алмазы тачая.

Глава 24

Двадцать восьмое декабря 221 года от Начала. Городок Бережково.

Письмо мне доставил фельдъегерь. Из наших, а не имперских.

К слову сказать — удивительно быстро. Как он доложил, с маголётом повезло. Он под рейс из Харбина удачно попал, а там на их службу всегда одно место забронировано и продаётся оно только за два часа до вылета, если не окажется фельдъегерской службой востребовано.

Так что, есть теперь у меня повод подначить кума Рюмина, утверждая, что у меня самая быстрая скорость получения международной информации во всей нашей Империи, а то и во всём мире.

От Новой Зеландии до той же Рязани шестнадцать с половиной тысяч километров, если по прямой линейкой на карте измерять. Письмо же дошло до меня всего лишь за двенадцать дней.

Понятно, что повезло. Наш японский адмирал проявил самостоятельность, и направил ещё два эсминца навстречу "молочному каравану". Один из них и добежал быстренько до Окинавы, перекинув фельдъегеря на попутный дирижабль.

Собственно, задача у этой пары эсминцев была чуть шире — разведать, что и как обстоит в Меланезии.

От адмирала я тоже получил служебную записку. Даже не вскрывая конверт, догадываюсь, что там написано. В свете новых обстоятельств ему, наверняка, срочно потребовалось ещё пара новых эсминцев "Акидзуки", с их устрашающей огневой мощью.

Нет, против крейсера эсминец проекта "Акидзуки" не потянет, а вот против небронированных судов, да ещё и всего лишь со стрелковым вооружением на борту — он само совершенство! Особенно в принятой нами версии этого эсминца, взятой с чертежей "Судзуцуки". С установленными на его борту сорока восьми автоматическими пушками калибром в двадцать пять миллиметров — это просто бешеный шквал огня!

Если когда-нибудь даже один "Акидзуки" встретит в открытом море меланезийскую эскадру набега, то всё морское сражение закончится за полчаса. И пофиг, сколько меланезийских бойцов будут участвовать в набеге. Вопрос времени их полного уничтожения зависит лишь от меткости наводчиков стомиллиметровых орудий и расчётов автоматических пушек. Чисто теоретически, одна лишь щепа от деревянных корабликов меланезийской эскадры минут через пятнадцать — двадцать останется, а всё остальное пойдёт на корм рыбам. Скорее всего, фаршем.

И признаться, чем больше я смотрю на карту, тем больше радуюсь, как своевременно мы заложили эти большие эсминцы с их избыточной огневой мощностью малокалиберной артиллерии.

Если что, то расстояние от Меланезии до Японии, а особенно до Окинавы, как бы прилично поменьше выходит, чем до Новой Зеландии. А это значит, что и нам скоро пора ждать "гостей".

Подлив себе горячего кофе, я взялся за письма. Начал с письма майора Сорокина, который у меня командует экспедиционным батальоном, отправленным в Новую Зеландию.

— " Ваше Сиятельство! Информация о нападениях Меланезии на Новую Зеландию полностью подтвердилась. По предварительным данным набеги происходят по довольно стандартной схеме. Часть дикарей имитирует нападение на Окленд — столицу Новой Зеландии, сковывая имеющиеся здесь силы полиции и крайне скудные воинские формирования. Но основное направление ударов наносится по линии Тауранга — Гамильтон. Там, с обеих сторон, уже уничтожены и разграблены все фермы и хозяйства на сто — сто пятьдесят километров вглубь острова. Можно сказать, что уже сегодня северный остров Зеландии тактически разрезан на две неравные части. Предполагаю, что совсем недалёк тот момент, когда при следующих набегах меланезийцы окончательно разделят остров на две части ещё более широкой полосой отчуждения и оставят здесь своих бойцов уже надолго, постоянно расширяя линию разделения. Боевая выучка и вооружение новозеландской полиции и сил их самообороны крайне неудовлетворительны. Боюсь, что на их помощь нам не стоит всерьёз рассчитывать. Поскольку никакой определённой численности в набегах меланезийцев не наблюдается — они могут быть и в полторы тысячи человек, и в пять тысяч, то мной принято следующее решение. Первую роту, с приданным ей усилением, я размещу в окрестностях Гамильтона, но значительно ближе к берегу, вторая рота и один из эсминцев, будут прикрывать порт Тауранга. На сам Окленд у меня остаётся резерв и ещё один эсминец. Ситуация у нас не самая лучшая, но надеюсь, с Божьей помощью, мы справимся.