Не боярское дело - 2 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 17

Чтобы долго не рассказывать — лезвие для безопасной бритвы, изготовленное из первых образцов экспериментальной стали, я не смог затупить месяца за два, бреясь ежедневно. Затем чуть поправил его на ремне, с нанесённой на него алмазной шлифпастой, и понял, что вопрос с бритвами у меня теперь снят. Одного лезвия хватит надолго. Пока не готов сказать, что может быть — на всю жизнь, но год оно точно протянет, если его изредка править.

Впрочем, на этом мой запас знаний по стали закончился. Куда, как и зачем применять полученный металл, существенно отличающийся от известных марок стали в лучшую сторону, я мог лишь догадываться, а вот обоснованно это определить должны будут два опытных учёных мужа. Это им не за бороды друг друга тягать. Тут работы — непочатый край.

Чуть успокоившись, профессора потребовали перекур.

По русскому обычаю во время перекуров принято говорить на отвлечённые темы. Так и на этот раз случилось.

— А что за заказы вы на нас целым пакетом вывалили? — спросил у меня Густавсон после первой, самой вкусной затяжки.

— Вы про детали для колёсных тракторов?

— По-видимому, да. Судя по чертежам, очень на то похоже.

— Причин для их производства у меня несколько, но одна из них — разговор с Императором. Как-то раз, находясь у меня в гостях, наш государь обмолвился, что недавняя война неплохо помогла индустриализации страны. Заводам и фабрикам катастрофически не хватало рабочих рук, а когда появились тысячи беженцев, то они довольно быстро пополнили ряды пролетариата. Я тогда ему заметил, что это не лучший путь, но он со мной не согласился.

— Если честно, пока не вижу особой связи, — посмотрел на меня Гржум-Гржимайло поверх очков.

— У меня как-то давно тоже был такой период, когда я попросту не знал, где мне набрать людей на те же верфи. Мне тогда пришлось покупать трактора и сенокосилки для своих крестьян, иначе бабы не отпустили бы мужиков из сёл и деревень. Но тогда я был очень далёк от того, чтобы думать в государственных масштабах. Тот памятный разговор с государем мне глаза открыл. Оказывается, большое количество людей в деревнях нужно всего лишь из-за их неэффективного труда. Сколько земли обработает крестьянская семья, используя одну лошадь? От силы три гектара, много, если пять. Но это уже при помощи сыновей и хотя бы в пару коней. Опять же, дополнительное время на покос никуда не денешь. Каждой лошадке, вынь да положь пуд сена в день, ещё и овсом её подкорми. Так что, господа профессоры, пока мы техникой село не снабдим, не быть России индустриальной страной. Зато когда доживём до того, что одна крестьянская семья будет обрабатывать по сто, а то и по двести гектаров земли, то мой спор с нашим Императором определённо решится в мою пользу. Трактора — это куда как более эффективный путь к индустриализации страны, чем войны, и должен заметить, на порядок более продуктивный.

— Ого. Боюсь, вы, Ваше Сиятельство, хватанули с размерами земельки-то. Не осилит одна семья такие просторы, — не смог сдержаться Гржум-Гржимайло.

— Ничуть. Мне как-то раз попали в руки материалы про довоенные фермерские хозяйства США. У них средний размер земель на одно хозяйство — сто восемьдесят гектаров. Можете себе представить, сколько людей можно высвободить, если труд крестьянина механизировать и помочь ему создать нужную инфраструктуру. Это же натуральная индустриальная революция! Оказывается, из сорока миллионов крестьянского населения в нашей стране мы можем довольно быстро высвободить порядка тридцати пяти миллионов! И при этом, скорее всего выиграем в урожаях. И заметьте, я вовсе не говорю сейчас про результаты США, а беру порядок цифр куда как более скромный.

— Простите, а с чего вы вдруг решили, что урожай при этом поднимется? — скептически поинтересовался Гржум-Гржимайло, — Крестьянин свою земельку с любовью обихаживает, а трактор — предмет неодушевлённый. С какой радости с ним урожай лучше станет?

— Я мог бы предложить вам понятное для вас сравнение с сельским кузнецом и нашими сталеплавильными заводами, но расскажу о своём экспериментальном хозяйстве. Пришлось нам завести себе мясомолочное хозяйство для нужд Бережково. Работает на нём шестьдесят человек, включая механизаторов, а мяса и молочных продуктов хватает на три с лишним тысячи жителей, ещё и на сторону зимой продаём. И это при всём том, что корма мы не закупаем, а сами выращиваем и заготавливаем. А что касается той же удойности, то она у нас раза в полтора выше, чем у лучших крестьянских хозяйств. Скот породистый и специалисты хорошие за кормами и болезнями следят.

— Князь, я искренне не понимаю, какое вам до всего этого дело? — всплеснул руками профессор, — Корма, лошади, коровы… Вы же князь!

— Заметьте, вас же не удивляет, что я вот тут с вами сижу и дышу вашим дымом, — не поленился я встать и открыть форточку, — Рассуждай я по-вашему, мне бы сейчас и до стали никакого дела не было. А заодно и до тракторов, и до техномагической оснастки, которой на заводах всё больше и больше становится, да много до чего. Скакал бы себе по Маньчжурии на белом коне или в Японии с айнскими девами в горячем источнике отмокал.

— Это у японок что-то экзотическое есть? Какие-то девы особенные? — живо заинтересовался помолодевший Густавсон.

— Они из Японии, но не японки. Отдельная народность. Сразу скажу — девушки на любителя, но некоторые очень милы.

Всё когда-то заканчивается, закончился и перекур и князь, то есть я — опять занялся отнюдь не княжеским делом.

Впрочем, много времени мне расслабляться не позволили. Зазвонил телефон. Меня умудрилась разыскать Имперская канцелярия.

— Ваше Сиятельство князь Бережков?

— Он самый.

— Вам надлежит срочно явиться в летнюю резиденцию государя. Постарайтесь нигде не задерживаться. Государь вас примет в любое время сразу по прибытию, — отчитался мужской голос в трубке.

— Понял. Вылетаю, — коротко ответил я и положив трубку, ещё какое-то время на неё бездумно пялился.

— Что-то случилось, князь? — отвлёк меня Густавсон.

— Получил команду — аллюр три креста. Велено прибыть к Императору. Срочно.

— Неужели война… — потерянно прошептал Гржум-Гржимайло.

— Война? С кем? Вроде в этом году уже со всеми отвоевали, — рассеяно ответил я, но в груди неприятно защемило.

В летнюю резиденцию Императора я попал в не приёмное время.

Государь с семейством удалились на вечернее чаепитие в малый обеденный зал, куда и меня пригласил пройти вышедший мне навстречу камергер. Очень представительный господин, между прочим, да ещё и с золотым ключом на голубой ленте. Впрочем, в зал он заходить не стал и коротко поклонившись, упылил по своим несомненно крайне важным делам.

За столом сидело четыре человека: государь, Анна, Императрица — мать и старая сука — княгиня Юсупова.

Надо же, я и предположить не мог, что она настолько близка Семье, или это мне просто повезло и так совпало?

— Олег, проходи к столу, — по-свойски предложил мне государь, заставив свою мать вскинуть брови, а княгиня не удержавшись, весьма громко фыркнула.

— Подавились, Ваше Сиятельство? — участливо обратился я к Юсуповой.

— Не дождётесь, — гордо выпрямила она спину, буравя меня прищуренными глазёнками.

В перепалку я вступать не стал, но постарался сесть и повернуться так, чтобы княгиня оказалась сбоку и почти пропала из виду.

Государь с намёком кивнул на стол, кстати, довольно скромный и вовсе не ломящийся от яств и деликатесов. Я остановил свой выбор на кофе и горьком шоколаде. День выдался довольно хлопотный и перед вечерним разговором не мешает взбодриться.

— Надеюсь, я тебя не оторвал от важных дел? — обратился ко мне Рюмин, когда дамы вернулись к прерванному разговору о какой-то очередной премьере в театре.