Непобедимое Солнце (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 26

Снаружи гремела стрельба, в крышу дворца ударила очередная ракета, боец-пулеметчик, которому оторвало руки, внезапно оказался еще живым и теперь полз по полу, оставляя за собой кровавый след...

Царь решительно подошёл к бойцу и одним ударом сапога пробил ему голову насквозь, вместе с титановым шлемом.

Боец теперь был однозначно мертв, Царь помахал в воздухе своей смертоносной ногой, очищая сапог, во все стороны полетели ошмтеки мозга и черепа убитого наёмника...

— Я не понимаю, Пушкин, какие-то проблемы? — поинтересовался Царь, — Значит, не веришь, что я Крокодил...

— Да никаких проблем, — заверил Царя Пушкин, — Слушай, мне правда все равно. Серьезно. Давай лучше убираться отсюда.

— Ну уж нет! — вспылил Царь, — Хрен мы уберемся отсюда, пока не признаешь, что я Крокодил!

— Господи, но я же уже согласился! — Пушкин примирительно вскинул вверх руки, делая вид, что сдается, — Ты — Крокодил. Верю на сто процентов. Никаких проблем!

Вообще, потомку поэта стало на самом деле не по себе.

Царь явно был из тех сумасшедших, кто если вбил себе что-то в голову — то способен мусолить это часами.

И сейчас Царь вбил себе в голову, что Пушкин ему не верит, хотя Пушкин ему честно верил...

— Нет, — жестко произнес Царь, — Нет, Пушкин, так дело не пойдет. Вот не надо мне врать, чтобы успокоить меня. Если имеешь что-то против — озвучь. А если будешь просто соглашаться и уходить от дискуссии, как баба — тогда познаешь мой ГНЕВ.

Боже мой!

— Слушай, тут вокруг идет война, если ты не заметил, — с мольбой напомнил Пушкин, — Так что прошу, давай потом. Я ничего не имею против...

— Имеешь! — перебил Царь, — По глазами вижу, что имеешь! Так что не парь мне мозги, подонок! Говори честно, как положено АРИСТО, а не вихляй задом, как продажная девка в Немецком квартале!

Вот теперь диалог стал окончательно тарантиновским...

Пушкин понял, что ему придется сыграть в эту игру, либо Царь его на самом деле завалит, как только что завалил Малого.

— Ну хорошо, — вздохнул Пушкин, напрягая мозги, — Ну... Крокодил же должен съесть Солнце, насколько я понимаю...

— А это что? — свирепо заорал Царь, тыкая пальцем в труп Малого на полу, — Вот это что такое по-твоему, Пушкин?

— Эм... Труп Малого?

— Именно, — согласился Царь, — Вот только ты явно прогуливал теорию магию в Лицее. Ибо если бы ты её не прогуливал — то знал бы, что лица царской крови — и есть Солнце! Что там писал ваш Владимир Соловьев, местный авторитет? Не помнишь? Так я тебе напомню. Процитирую прямо по памяти. Моя жена показывала мне пописульки вашего Соловьева, я читал их, а память у меня абсолютная.

Слушай! «...Магия есть на глубинном уровне ничто иное, как метафора. Проекция законов высшего мира на мир тварный. Поэтому мы и можем обретать мощь, используя метафоры. И наш Император перестаёт быть человеком в момент коронации и становится Солнцем, источником магии...»

Солнцем, Пушкин! Понимаешь теперь? Русский Царь — и есть Солнце. А Крокодил жрет Солнца, то есть Царей. Что я только что и проделал, впитав ауру Малого. Я использовал для этого специальное заклятие из моего родного мира. Вот скажи, было бы мне доступно это заклятие, не будь я Крокодилом? То-то же. Парируй, ублюдок!

Пушкину особо не хотелось парировать, но деваться ему было некуда.

Царь явно вошел в состояние азарта и теперь хотел победить в этом споре, хоть самому Пушкину спор и нахрен не сдался.

— Ладно, — вздохнул Пушкин, — Хорошо. Ты пожрал ауру Малого, я это правда видел. Вот только Малой — не Царь. И плюс, ты пожрал его ауру, а не его самого...

— Ха-ха! — вот теперь Царь развеселился, — А ты думал, я физически буду откусывать от трупа Малого куски? Ну и придурок ты в таком случае, Пушкин. Ты рассуждаешь, как радикальные масоны, рассуждаешь, как Людоедов. Помнишь заговор против Павла Вечного много лет назад? Радикальные масоны тогда попытались убить царскую семью, а один из Людоедовых буквально должен был съесть наследника Павла Павловича...

О, да, они рассуждали, как ты сейчас. Они не понимали, что речь идет не о буквальном пожирании плоти, а лишь о поглощении ауры! Они были тупы. Прям, как твой дружок Нагибин. Я уверен, что этот дебил тоже пытается буквально пожирать АРИСТО, не понимая, что Крокодил питается лишь аурой! Ибо Крокодил — тонкое и духовное существо. А что касается того, что Малой — не царь...

Так тут ты прав, Пушкин. Но видишь ли... На Малом я лишь размялся. Он для меня — лишь закуска перед плотным обедом. А обедать я буду через несколько минут. Когда мы доберемся до Павла Стального, который был коронован Императором по всем правилам. Как там писал ваш Соловьев? «...И наш Император перестаёт быть человеком в момент коронации и становится Солнцем, источником магии...» Именно так, Пушкин! Именно так! Павел Стальной — вот истинное Солнце. И сожрав его ауру, я обрету царственность и всемогущество.

Ибо в этом и есть суть Крокодила! Спустя тысячу лет Рюрик и Крокодил снова вернулись в мир. Рюрик — моя жена Алёна. А я Крокодил. Вечный миф повторяется, боги и герои снова ходят среди людей!

— Окей, — согласился Пушкин, — Как скажешь...

— ЧТО? — Царь явно пришел в ярость.

— В смысле... — у Пушкина аж разболелась голова, так лихорадочно он придумывал контрагрументы против речей Царя, но поделать ничего было нельзя, Царь все еще жаждал спора, — В смысле, я хочу сказать... Рюрик и Крокодил вроде были врагами, не?

— Нет, конечно, — Царь бешено расхохотался, — Я тут кое-что выяснил, Пушкин. Почитал кое-какие книжки... Видишь ли, Рюрик и Крокодил — не враги. Крокодил — это прозвище девушки, которая была влюблена в Рюрика. Она вместе с Рюриком ела Перводрево, но не была его законной женой. Но она обрела магию. А после, когда Рюрик бросил её, разозлилась на Рюрика. И отомстила Рюрику, убив и его, и его жен. А потом покончила с собой.

И души Рюрика и Крокодила отправились в загробный мир, но на самом деле их любовь была столь велика, что тысячу лет спустя они реинкарнировали! И снова вернулись во Вселенную. Только на этот раз Рюрик — девка, моя жена Алёна. А Крокодил, наоборот, мужик. Я — Крокодил! Мы просто поменялись полами. Но, думаю, для настоящей вечной любви это не имеет никакого значения, не так ли?

— Не знаю, — Пушкин пожал плечами, — Наверное.

— Еще раз так ответишь — умрешь на месте! — взъярился Царь, — Парируй, подонок!

— Крокодил же должен сожрать магию... — вот этот контрагрумент Пушкин подобрал уже из последних сил, теперь его запас познаний о Крокодиле был полностью исчерпан.

— Ага, — Царь улыбнулся, — Твой дружок Нагибин наверняка так и думает, я уверен. Вот только он ошибается. И это в очередной раз доказывает, что Нагибин — лжекрокодил. Ибо речь на самом деле идет не об уничтожении магии, как таковой. Речь идет об уничтожении магократии по Соловьеву! О том, что власть магократии падет, о том, что магия станет доступна всем... И этим путем иду я, Пушкин.

Я уже дал магию моим верным холопам, я сделал их одаренными! И ваш Павел Вечный занимался до этого тем же самым, раздавал холопам магию! Как гласит пророчество консерваторов «когда будет освобожден последний раб — придет Крокодил, и магократия падёт». Вот знак истинного Крокодила, Пушкин, он сделает магию всеобщей! А совсем не уничтожит её, как думают профаны вроде Нагибина.

Настоящий Крокодил даст свободу рабам, ибо когда магией владеют ВСЕ — нет больше ни рабов, ни хозяев. О, ваш Павел Вечный добивался того же, он наверняка даже считал себя истинным Крокодилом... Но он был слаб, и он пал. А я — не таков. Я — настоящий Крокодил, и час моего торжества близок!

Теперь веришь мне, Пушкин? Веришь, что Крокодил и Рюрик вернулись в мир, дабы править ВЕЧНО?

— Ага, теперь верю, — упавшим голосом сообщил Пушкин, молясь, чтобы на этот раз это прокатило, — Теперь полностью верю! Ты меня полностью разъебал по фактам и уничтожил. Как дешевку! Признаю свое поражение.