Непобедимое Солнце (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 55

Пузырь радикалов, державший меня, развеялся, я рванул к лесу...

Я мчался сквозь сосны, сбивая их, как безумный божественный лесоруб, деревья трещали и падали.

Прямо перед мной бушевал лесной пожар, во всех других направлениях в лесу кипел бешеный бой. Мирный вид этого леса оказался иллюзией, здесь шла война, как и на поле...

— УБИТЬ КРОКОДИЛА! ОН В ЛЕСУ, К ЮГУ! — раздался панический вскукарек Либератора.

Я решил, что береженого Бог бережет, так что рванул прямо сквозь пылающий лес.

Здесь суетилась пара радикалов, защищавших себя аурами от огня, но наёмников уже не было...

Я промчался сквозь пожар, оставляя за собой поваленные деревья, как Тунгусский метеорит.

Через несколько секунд я уже вылетел к реке, звуки боя над полем остались где-то позади, взрывы теперь стали далёкими...

Внизу струился Волхов — родная речка Крокодила.

На берегу реки застрял БТР, герб на его корпусе изображал кулак и человеческий нос. Десяток наёмников пытались извлечь завязшую при переправе машину из воды.

А больше здесь никого не было...

Я завис над бойцами, парни подняли головы и в страхе уставились на меня.

— Чё за клан? — я указал на герб на броне.

— Ломоносовы мы... — крикнул один из бойцов.

— Ясно. Ломоносовы — консерваторы, так?

Не дожидаясь ответа, я одним ударом ноги пробил БТР, а вторым ударом — спихнул его поглубже в Волхов.

Бойцы похватались за оружие, но я уже перелетел Волхов и теперь мчался через лес на другом берегу.

Я теперь тщательно избегал столкновения с соснами, да и летел низко — мне не хотелось, чтобы Либератор срисовал меня с дронов или вертолётов.

Я надеялся, что сейчас я незаметен, я затерялся в бескрайних Новгородских урочищах — последних больших лесах в европейской части России.

Впрочем, я был настолько быстр, что уже через несколько мгновений пролетел это урочище насквозь, впереди показалось шоссе...

Я резко затормозил у оврага на самом краю леса, аккуратно опустил на землю оцепеневшую от страха Пожарскую, потом скинул пленного Несмертина.

— Ну как вы, маленькая госпожа? — спросил я Пожарскую.

Сам я едва стоял на ногах от усталости, все мои чакры были выжаты...

— Мерси, — Пожарская кивнула.

Девочка дрожала, её глаза застилали слезы...

Несмертин все еще был под контролем моего Царского подавления воли, он тут же повалился передо мной на колени.

Я на всякий случай впечатал в него еще одно подавление воли, потом еще одно...

— Господин, я сделаю ВСЁ, что вы пожелаете! — Несмертин забился в низкопоклонническом экстазе.

— Понятное дело, — ответил я, — Ты ведь раб по натуре, Несмертин. Сначала ты валялся на коленях перед Либератором, потом перед Михаилом, а теперь передо мной... В любом случае — самое время продолжить наш допрос, который Либератор столь бесцеремонно прервал своей солярис-атакой.

— Я готов на ВСЁ ради вас, господин...

— Славно. Меня интересуют вторая и третья Тайны радикальных масонов.

— Как прикажете! Вторая Тайна радикальных масонов — «Когда Либератор явится в мир, то он укусит Солнце, и солнечный свет будет струится сквозь Него, и никто больше не будет колдовать, кроме тех, кому ОН позволит».

Надо мной разверзлась золотая бездна.

Я достал из кармана ожерелье Яромилы — очередная бусина сгорела. Одиннадцатая, предпоследняя.

Мой наставник Словенов называл эту Тайну «Укус»...

Я теперь понял, каким образом Либератор вырубил магию всем, кроме радикалов. Дьявольское отродье просто подключилось к Солнцу, Либератор фильтровал сквозь себя солнечный свет, а значит и саму магию...

Он теперь стал полновластным хозяином самой магии, он раздавал её лишь тем, кому хотел, он обрел контроль над всемирным магическим вай-фаем.

А еще я понял, почему это не работало на мне. Вот тут Либератор просчитался — я был Лунным магом, а не Солнечным. Моя сила была завязана на Луну, а над ней адский монстр был не властен.

Теперь я был в шаге от всемогущества — мне оставалось узнать одну последнюю Тайну. И тогда я превзойду в МОЩИ самого Либератора, а его МОЩЬ я уже видел...

Сердце в моей груди бешено забилось.

Я всё делал правильно, если я и ошибался — то сейчас искуплю все свои грехи.

Меня ждала божественность, не такая, как у Либератора и Алёнки, а абсолютная и всесильная, попирающая сами основы мира...

— Ну, — потребовал я, — Ну! Говори третью Тайну.

Несмертин помрачнел, у него даже перехватило дыхание от волнения, а потом ублюдок выпалил:

— Я подвел вас, господин! Боюсь, что вы просите невозможное... Третью Тайну не знает никто. Ни одному человеку она не открыта!

— Что?

А вот теперь я испугался. Весь мой восторг улетучился, обратившись в отчаяние.

Я ощущал себя так, как будто я бежал на свой автобус, но дверцу захлопнули прямо перед моим носом, а потом автобус уехал, обдав меня зловонием из выхлопной трубы...

— Лишь Либератор знает Третью Тайну, — сообщил Несмертин, — Он никогда её не раскрывал. Никогда и никому.

Я нервно и истерично хохотнул.

Нет, все же быть мне неудачником, а не героем...

От судьбы не уйдешь. А Крокодил — проклят.

Я вертел в руках ожерелье Яромилы, разглядывая последнюю целую бусину — не давшуюся мне Тайну, которую Словенов называл «Поэзия».

Похоже, что всемогущества мне не видать...

Я не смогу победить Либератора без этой Тайны, а пока не одолею монстра — не узнаю последней Тайны. Ибо добровольно мне Либератор, понятное дело, Тайны не раскроет.

Ситуация закольцевалась, ящер укусил собственный хвост...

Здесь не было выхода.

Я отлично понимал, что Несмертин не врёт, на это надежды не было. Подонок был так накачан подчинением воли, что сейчас с радостью отдал бы мне даже собственную дочку на поругание, если бы я попросил...

Он говорил правду. А значит, мне конец. И миру тоже.

Небо над Павловском было свинцовым, но на тяжелых облаках лежал алый отсвет, будто кто-то плеснул в небесную палитру горсть крови...

Было холодно, сверху падали снежинки. Снежинки тоже казались красноватыми, они кружились и засыпали вертолётную площадку за дворцом, здесь уже навалило снега по щиколотку.

Снег в начале сентября? Это выглядело странно, тем более что деревья в парке стояли еще совсем зелёные...

Но пришёл не только снег, вместе с ним явились и морозы.

От дыхания Алёнки шёл пар, когда Лейб-стражницы швырнули её на колени прямо в снег — ноги девушки свело от холода.

Стражницы и сами были чуть живыми. Они едва ковыляли, Либератор не позволял девушкам ни есть, ни пить. Одна из стражниц вроде даже обделалась, от неё воняло, справлять естественные надобности Либератор стражницам тоже не разрешал.

Лейб-Стражницы теперь напоминали каких-то бомжих, и Либератора это явно забавляло. Но девушки были под его властью, их глаза горели кроваво-красным огнем, они и сами не чувствовали, как их мучает новый хозяин...

Они вообще ничего не чувствовали. Некогда прекрасные стражницы русских Императоров, само воплощение красоты и силы, теперь обратились в животных. Они даже не говорили.

Алёнку они просто избивали. Но Алёнка была даже рада этим мучениям, которые ей несли стражницы, ибо когда её не били девушки — приходили мужчины, радикальные масоны...

О том, что делали с Алёнкой они, богиня старалась не думать.

Это было тем, что нужно забыть.

Да и какая она теперь богиня?

Тело у Алёнки сейчас было человеческим и истерзанным. Один глаз у неё вытек от побоев и так и не отрегенерировал. Пальцы на руках были переломаны и люто болели... Алёнка теперь не могла даже сама подтереть себе зад, даже донести ложку до рта. Впрочем, в последнем не было необходимости — Либератор её не кормил.

Девушку просто держали в подвалах Павловского дворца и избивали или насиловали, не прерываясь ни на секунду.