Стандарт возмездия - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/69
• Следующая

Через два часа Надежда подъехала вместе с подполковником Сабельниковым к больнице. Вместе с ними был и майор Тимошин, который занимался расследованием обстоятельств покушения на Кудрявцева. В коридоре дежурило сразу несколько человек. Двое в форме сотрудников милиции, остальные в штатском.

– Почему здесь так много людей? – недовольно спросил Сабельников. – У вас такой большой штат, что вы позволяете себе выставлять такую охрану?

– Это не наши люди, – изумился Тимошин. Он был среднего роста, плотный, плечистый, с лопатообразными ладонями и широким крестьянским лицом. Тимошин прошел к палате.

– Кто это такие? – спросил он у одного из своих сотрудников.

– Личная охрана того типа, – пояснил офицер, – по двое дежурят здесь днем и ночью. И двое еще во дворе сидят, в машине. И рядом с ним какая-нибудь баба всегда сидит. Мы возражали, но главный врач разрешил.

– Убрать этот бардак, – разозлился Тимошин, входя в палату. Рядом с раненым сидела молодая длинноногая девушка, блондинка, лениво чистящая свои ногти. В палате был установлен цветной телевизор, а держал пульт лежавший в постели Кудрявцев.

– Здравствуй, Тимошин, – лениво, сквозь зубы сказал Кудрявцев, увидев входящего майора. Девушка при появлении майора даже не пошевельнулась.

– Гражданка, – строго сказал майор, – выйдите отсюда. – Девушка посмотрела на Кудрявцева. Тот кивнул головой.

– Выйди, – разрешил он, – пойди погуляй пока. – Следом за Тимошиным в палату вошли Сабельников и Виноградова.

– А, явилась, – улыбнулся Кудрявцев, увидев Виноградову, – ну ты, девка, молодец. Никогда не думал, что меня баба спасет. Но, с другой стороны, это уже второй раз в моей жизни. В детстве я заболел тяжело, еще в грудном возрасте, когда нас с матерью вывозили из Харькова. Так у матери молоко пропало, и меня какая-то чужая женщина спасала. Кормила по очереди меня и своего сына. Мать даже адреса ее не смогла потом найти. Значит, меня женщина второй раз спасает.

– Смотри, какой ты у нас счастливчик, – недобро улыбнулся Тимошин, усаживаясь в кресло рядом с кроватью, – и кресла какие у тебя стоят в палате, и телевизор фирменный. – Он явно не скрывал своей «пролетарской» ненависти к такому типу, как Кудрявцев. Но и раненый платил ему той же монетой.

– Ты зубами не скрипи, – устало сказал он, – это ребята принесли из офиса. И телевизор, и кресла мои. Ты у меня в гостях, значит. Поэтому зенки на меня не таращь и зубами не скрипи.

– Ну-ну, пошути еще, – разозлился Тимошин, – я выясню, кто тебе разрешил здесь свою охрану устанавливать и свои вещи таскать в палату.

– Иди узнавай, – кивнул Кудрявцев, закрывая глаза, – опять по мою душу явился. Ничего я тебе не скажу, Тимошин, нет у меня для тебя никаких слов. Не люблю я тебя. А ты не любишь меня. Почему я должен тогда с тобой разговаривать? Я ведь не обвиняемый, а жертва нападения. Поэтому ничего со мной ты сделать не сможешь. – Тимошин стиснул кулаки, но промолчал.

– По-моему, вам лучше отсюда выйти, – посоветовала Сабельникову Виноградова, – и заодно забрать с собой этого майора. У них явно с Кудрявцевым психологическая несовместимость. Они терпеть не могут друг друга, и он ничего при этом майоре не скажет. – Сабельников понимающе кивнул головой.

– Товарищ майор, – сказал он, обращаясь к Тимошину, – можно вас на минутку... – Они вышли из палаты.

– Спасибо, – усмехнулся Кудрявцев, – признаюсь тебе по секрету, что не люблю таких типов. Уж очень пахнет от него «рабоче-крестьянским происхождением». А я по натуре эстет, аристократ. Мне такие типы всегда были неприятны. Садись. Мне нравится присутствие красивых женщин. Я прошу их меняться все время, чтобы не скиснуть. Это очень повышает тонус, наличие красивой женщины в палате, ты не находишь? – Она села в то кресло, где раньше сидел Тимошин. Потом посмотрела на другое кресло, стоявшее перед раненым.

– Может, мне пересесть туда, там, кажется, сидела ваша пассия?

– Оценил твой юмор, – улыбнулся Кудрявцев, – но можешь оставаться и в этом кресле. Мне твоя красота нравится несколько иначе, чем у тех девочек, которые здесь были. У тебя внутренняя красота, если хочешь, материнская. Все-таки ты мне подарила вторую жизнь. Если бы не ты и твой партнер, я бы сейчас лежал где-нибудь на Новодевичьем и надо мной бы уже собирали венки.

– А почему на Новодевичьем? – засмеялась Надежда.

– А на другом и не похоронят. Престиж все-таки. Ты не обижайся, что я сразу на «ты» перешел. Все-таки ты моя кровница, можно сказать, крестная мама. Или нечто в этом роде.

– Надеюсь, мне не придется кормить тебя грудью? – улыбнулась Виноградова.

– Что? – Кудрявцев расхохотался до слез. – Здорово. Слушай, бросай свою милицию и переходи работать ко мне. Начальником личной охраны. Три тысячи долларов в месяц будешь получать. Мало? Четыре.

– Я подумаю над твоим предложением. Только я работаю не в милиции, – ответила она.

– Ну, в ФСБ. Вообще-то я тоже подумал, что ты не из милиции. Слишком интеллигентна и очень жестока. Я видел, как ты тому типу ногу прострелила. Это впечатляло. Сотрудница милиции просто дала бы ему пистолетом в рожу, а ты решила не пачкаться. Значит, ты из ФСБ?

– Опять ошибся.

– Становится интересно, – приподнялся на локте Кудрявцев. – Так из какого ты ведомства? Неужели из Института охраны материнства и детства?

– Нет. Я из Бюро координации. Это международная организация, занимающаяся проблемами преступности в странах СНГ, – сообщила Виноградова. Кудрявцев откинулся на подушку. Помолчал немного и сказал:

– Молодец. Я не думал, что ты правду скажешь, проверял тебя. А ты молодец.

– Не нужно было проверять, – спокойно ответила Надежда, – я ведь видела, что ты играешь. – Кудрявцев повернул к ней голову.

– Зачем пришла? Говори, что тебе нужно?

– Только одно. Кто и зачем хотел тебя убить? – Он отвернулся, закрыл глаза. Молчание длилось целую минуту. Потом спросил:

– А вы не знаете?

– Примерно догадываемся, но я хотела бы услышать твою версию.

– Зачем?

Она пожала плечами:

– Странный вопрос, если ты знаешь, чем именно мы занимаемся.

– Немного знаю, – признался Кудрявцев, – вернее, слышал о твоей организации. Нечто вроде местного Интерпола. Интересно, но глупо. Если местные ничего сделать не могут, то каким образом приезжие специалисты собираются разобраться в наших проблемах? Или в проблемах других республик СНГ? Глупо, ты не находишь?

– Не совсем, – возразила Виноградова, – проблемы у нас схожие, менталитет почти одинаковый, а преступность своя, доморощенная. Я думаю, мы быстрее поймем друг друга с украинцами, чем с французами или немцами.

– Ну, ну, – кивнул Кудрявцев, – значит, у вас полное взаимопонимание.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А какой ответ ты хочешь услышать?

– Только правду.

– Я не знаю. Вернее, я пока не уверен, кто это мог быть.

– Но у тебя есть предположение?

– Есть.

– Тогда скажи, кто?

– У каждого свои враги, – философски сказал Роман Кудрявцев.

Она покачала головой.

– Я начинаю сожалеть, что оказалась в тот вечер рядом с тобой, – призналась Надежда.

Он с интересом посмотрел на нее. Потом прошептал:

– Это была судьба.

Она встала.

– Ничего больше не хочешь мне сказать?

– Вы все равно не справитесь, – убежденно сказал он, – это мое личное дело.

– До свидания, – она пошла к выходу.

– Подожди, – окликнул ее Кудрявцев. Она повернула голову.

– Я всегда долги возвращал, – прохрипел он, – не хочу быть в долгу перед тобой. На меня покушались люди Горелого. А почему именно его люди и кто им заказал мое убийство, этого я тебе не скажу. Поймайте Горелого и узнайте все у него.

Она смотрела ему в глаза.

– Ну и собачья у тебя жизнь, Роман, – вдруг презрительно сказала она, – живешь с охраной, вечно всего боишься, даже девок к тебе водят под охраной. Несчастный ты человек.

Она вышла из палаты. В коридоре ее ждали Сабельников и Тимошин.

• Предыдущая
• 15/69
• Следующая