Твои, мои, наши (СИ) - Литвин Светла - Страница 16

Сама себя одёрнула и пошла в душ. Нужно было собраться в кучу и продолжать крутить педали, а не плыть по течению. Под тёплыми струями воды я наметила короткий, но понятный план на ближайший час. Всё было как дважды два. Приготовить завтрак и позавтракать, а там дальше были бы другие пункты.

После душа я заглянула в спальню, Витя ещё спал, страстно подмяв мою подушку под себя. С улыбкой и хорошим настроением от увиденного пошла готовить завтрак, не думая о плохом.

Открыв холодильник, окинула взглядом набор продуктов. Решено было готовить яичницу с салом, я и достала всё необходимое для этого. И кое-что лишнее. Рука сама собой потянулась за коробкой с эклерами. Полоски заварного теста, начинённые варёной сгущёнкой, были покрыты плотным слоем шоколада и вызывали у меня неутолимое желание съесть их.

Первый эклер я съела и даже не поняла как. Он словно провалился в два не таких уж больших укуса и даже ничем запивать не пришлось. Отвлеклась на приготовление яичницы, и за второй эклер взялась, когда уже кофе был сварен. Надкусила пирожное от блаженства зажмурив глаза и со стороны дверного проёма послышался глухой смешок.

— Так, так, это кто это тут мои эклеры хомячит? — Витя с улыбкой шагнул ко мне и подхватив усадил на разделочный стол.

— А здесь ещё есть, — заметила я облизнувшись.

— Лиля, слушай, а ты, часом, у меня не забеременела? — всё с той же улыбкой предположил Витя.

От его предположения у меня сердце забилось настолько быстро, что было слышно этот стук.

— Я? С чего ты взял? Это то каким боком? — растерявшись, я завертелась, ища взглядом коробку, чтобы положить обратно этот дурацкий эклер.

— С этого, — посмеиваясь, Витя кивнул на пирожное, — На сладенькое потянуло. Обычно беременных же на солёненькое, а ты его и так любишь, поэтому тебя на сладкое. Смена вкуса, явный признак.

Произнеся это, Витя уткнулся лбом в мой лоб, обнимая нежно. Я молчала, не зная, что сказать. И слов не было, потому что понимала…

Он рад.

Моё молчание затянулось, я так и сидела на столе в объятиях Вити. Радостного. В голове не укладывалось, как человек, прожив со мной меньше месяца, может радоваться, а Родион за три года и ничего. Никакой радости, только и ждал что избавлюсь от беременности.

— Так-с, дай сюда, — Виталий, отпрянув от меня, забрал надкусанный эклер и швырнул в мусорное ведро.

Туда же полетела коробка с оставшимися пирожными.

— Что? Ты чего? — я была в растерянности, не понимала, чего он хочет.

Казалось, уже и радости нет в его зелёных глазах.

— Вчерашние. Ты пока на стол накрывай, а я за свежими смотаюсь. Да, — Витя потёр рукой затылок и с восторгом осторожно дотянулся до моего живота.

Почесал кончиками пальцев, а выражение лица у него при этом было такое балдежное. Таким же счастливым он выглядел после того спуска в верёвочном парке.

— Не стоит, Витя. Яичница готова уже и кофе остынет, — я придержала его, не хотела оставаться одна.

— Я быстро!

Он меня не послушал и через несколько секунд хлопнул дверью, оставив одну.

Меня потряхивало и необходимо было поговорить с Ларисой. Позвонила ей, думала, что она поможет сообразить, как лучше поступить дальше.

— Але, — подруга приняла вызов, явно будучи в ванной.

На фоне её невнятной речи шумела вода, что было неудивительно. Время раннее.

— Лариса, он догадался! — выпалила я.

— Кто он? О чём догадался? — почти нараспев переспросила Лариса, ещё не проснулась окончательно и ничего не поняла.

— Витя понял, что я беременна! Лариса, что мне делать? Я боюсь! — в этот миг у меня появилась дурная привычка чесать голову хотя вовсе не чесалось.

У Ларисы после моих слов всё стихло.

— Сам предположил? Обрадовался? — уточнила Лариса, как профессиональный консультант по подобным ситуациям.

— Да сам, застал меня с эклером во рту и сразу решил, что это признак беременности. Он рад Лариса, за свежими эклерами побежал, вчерашние в мусорку выкинул. Что делать? — я заскулила, сползая на пол у кухонного шкафчика, по щекам вовсю катились слёзы от жалости ко всем вокруг, к себе, детям, а главное, к Вите.

Я никак не хотела его обманывать, но теперь рыдала от мысли, что если скажу правду, то он меня оставит.

— Во-первых, перестать реветь, во-вторых, ни в коем случае не говорить правду! Лиля, послушай, он любит тебя, это к гадалке не ходи! И даже ничего не поймёт. Быстро приводи себя в порядок, пока он не вернулся. На работе встретимся, поговорим. Всё! — Лариса отключилась.

Собравшись, я последовала совету подруги. Умылась, собралась, даже накрасилась в ожидании Вити. А он вернулся как праздник.

— Ты с ума сошёл? — спрашивала его смеясь.

На меня сыпались красные розы, под потолком болтались воздушные шарики всех цветов радуги.

— Давай, убедиться надо, — Витя сунул мне в руку пачку с тестами, и подтолкнув к туалету, сам ушёл на кухню.

К моему счастью, Витя принёс обычные тест-полоски. Электронный показал бы в неделях.

Было ужасно делать тест на беременность отлично зная, что он покажет. А ещё изображать удивление, врать. Но я попала в такой водоворот, в котором не могла выбрать кого спасать. Детей, свою совесть или чувства свои и чужие.

Две полоски были настолько чёткими, что выть хотелось, а выходить к Виталию нет. Собственно, он сам за мной пришёл.

— Ну как там? — спросил из-за двери и мне пришлось выйти.

— Как-то так, — протянула ему тест, закусив губу.

Вид у меня был подавленный, Витя его воспринял по-своему.

— Глупышка, всё будет хорошо, это же замечательно! Ой! Мама рада будет! У неё на внуках пунктик уже лет десять! — Витя успокаивал меня, одновременно обнимая и радуясь.

Виталий был так рад, что у меня при всех моих сомнениях не повернулся язык сказать правду.

— Что мы будем делать? — спросила его неуверенно.

— Для начала позавтракаем, — Витя посмотрел на меня нахмурившись, — Ты не рада? — спросил, опустив плечи, а взгляд словно у побитой собаки.

— Рада, но…

Витя не дал мне договорить, перебил и продолжил сам, говоря то же самое что хотела сказать я.

— Ну вот и славно! А остальное ерунда. Понимаю, ты думаешь, что не вовремя, случайно, но значит такая судьба. Я очень рад, — он прижал меня к себе, стискивая в крепких, душащих объятиях, так что я непроизвольно закряхтела.

— Задушишь… — выдавила из себя со смехом.

— Ой, — Витя отпустил, провожая осторожно на кухню.

За завтраком больше разговаривали чем ели. Точней говорил Витя, я слушала.

— Маме сегодня всё расскажем, таиться смысла уже нет. Потом поедем в загс заявление подадим, и я уеду. Мама моя тебе поможет с кошками.

— Точно? Может, не будем торопиться? — признаваться Любовь Богдановне страшно не хотелось, почему-то думалось, что радости не будет.

— Ну нет. Как не торопиться? Раз такое дело, пополнение, нужно с переездом не тянуть, а это небыстро. Переехать, склад, поставщиков местных найти, здесь всё наладить, реклама, до родов нужно успеть.

— Маму выпишут через неделю, за кошками смотреть будет не нужно, — сопротивлялась я.

— Лиля, мне как бы тоже надоело маме врать и скрываться. Не дури. Всё хорошо будет, она обрадуется, вот увидишь, — пообещал Витя и я согласилась.

После завтрака Витя отвёз меня в магазин и уехал, пообещав забрать в обед. Лариса теперь жила в соседнем городе и ещё ни разу не приехала на работу вовремя. Сегодня исключений не было. В итоге я вся извелась, пока дождалась подругу.

— Опаздываешь! — наехала на неё, как только Лариса показалась в дверях, — У меня уже две продажи.

— Не ворчи, не ворчи! Тебе нервничать нельзя, — с улыбкой болтала она, торопливо скидывая сумку с ветровкой в подсобку.

— А я нервничаю, ох как я нервничаю, — я сдавила свои щёки, чтобы унять чувство жжения на коже.