Целуй меня в Риме (СИ) - Набокова Юлия - Страница 27

– Держись за меня! – Роберто оборачивается ко мне через плечо.

В шлеме на голове он выглядит совсем другим человеком. Не моим кошмарным боссом, с которым я привыкла держать дистанцию, а обычным парнем. Таким, как Лоренцо. Поэтому я придвигаюсь поближе и кладу руки ему по бокам.

«Веспа» трогается с места, и Роберто проезжает мимо своего дома, помахав кому-то рукой. Повернув голову, я вижу синьору Веронезе, которая высунулась из окна и машет нам вслед. Я машу ей в ответ, скутер подпрыгивает на кочке, и я чуть не падаю, а затем испуганно вцепляюсь в Роберто обеими руками и плотнее прижимаюсь к его спине.

Мы катим по живописным улочкам Рима, и меня охватывает восторг. Такого приключения, собираясь в командировку в Италию, я даже не ожидала!

Наша первая остановка – Колизей. Вчера я повидала его только со стороны, а сегодня, оставив скутеры на стоянке неподалеку, мы входим внутрь каменного амфитеатра.

– Начинать знакомство с Римом надо отсюда, – объявляет Лоренцо. Это он спланировал наш маршрут на сегодня и теперь с улыбкой поглядывает на меня, следя за моей реакцией. – Колизей – символ величия и могущества Римской империи. Ну как тебе, Марина?

– Впечатляет, – говорю я, потрясенная размахом древнего сооружения. Стены высотой с десятиэтажный дом, а арена размером с три футбольных поля.

– Эти трибуны могли вместить шестьдесят тысяч зрителей! – хвастается Лоренцо, как будто сам лично их построил. – Вход в Колизей для граждан Рима был бесплатным. Нижние трибуны предназначались для знати, а на самых дальних сидели женщины и рабы. Во время сражений гладиаторов публике бесплатно раздавали еду. Ну, знаешь, «хлеба и зрелищ!»

Я представляю, как гладиаторы бились здесь насмерть не только друг с другом, но и с дикими зверями, а улюлюкающая толпа наблюдала за кровавыми зрелищами, и мне становится не по себе.

– Когда я впервые побывал здесь со школьной экскурсией, мне целую неделю снились кошмары, – тихо говорит Роберто, глядя на арену внизу. – Больше полумиллиона человек и миллион животных здесь погибли на потеху публике! Эти цифры, названные учительницей, врезались мне в память на всю жизнь. И сейчас один вид этих каменных стен заставляет меня содрогнуться.

Лоренцо отошел от нас, чтобы настроить камеру, и не слышит его слов. А то бы наверняка поспорил с кузеном или посмеялся над ним. Я же молчаливо киваю, удивленная тем, что наши впечатления от Колизея совпадают. Где Лоренцо видит символ величия, Роберто видит кровавое поле боя. Сейчас ничто не напоминает о жестоких побоищах, а зрительские трибуны заполонили веселые туристы. С экскурсиями и без – они снуют между рядов, как муравьи, и фотографируются на фоне арены.

– Давай я тебя сфотографирую, Марина, – предлагает Лоренцо, подходя к нам.

Я позирую ему, но думаю о том, что вряд ли захочу поставить такую фотку в рамку и любоваться на нее. Ведь Колизей – место боли, жестокости и смерти.

– Сфоткать вас двоих для отчета твоей маме? – с лукавой улыбкой предлагает Лоренцо кузену.

Тот отводит задумчивый взгляд от арены и мотает головой:

– Нет, только не здесь. Лучше в другом месте.

Лоренцо предлагает обойти еще несколько трибун, но мне хочется быстрее покинуть Колизей, и я ссылаюсь на то, что здесь слишком жарко и людно. Каменные трибуны и сиденья в самом деле сильно раскалились под ярким солнцем, а от туристов мельтешит в глазах.

Выйдя из Колизея, мы гуляем по Римскому форуму и Палатинскому холму, которые находятся рядом. Бродить среди развалин древних храмов и мраморных колонн гораздо интересней. Лоренцо и Роберто наперебой рассказывают мне любопытные факты, как будто соревнуются в конкурсе на лучшего гида. Их соперничество меня забавляет. Лоренцо преподносит информацию с шутками и активно жестикулирует, превращая свой рассказ в театр одного актера и много выдумывая от себя. Босс ведет себя более сдержанно, как будто выступает с докладом в офисе, но в его словах больше полезной информации, дат и цифр, к которым я с интересом прислушиваюсь.

Лоренцо фотографирует меня одну на фоне восьми сохранившихся колонн храма Сатурна, потом делает несколько кадров нас с Роберто у триумфальной арки Тита – для отчета его маме. Нам приходится встать близко друг к другу, и босс осторожно обнимает меня за талию.

– Ты не против, Марина?

– Смелее, босс, – улыбаюсь я. – Что уж стесняться, когда мы провели ночь в одной постели.

Кажется, мне все-таки удается его смутить, потому что Роберто выпускает меня из объятий и сдвигает солнечные очки с затылка на глаза.

Солнце припекает все сильней, и я не завидую археологам, которые ведут раскопки на краю форума, у зеленых кипарисов. Тень от деревьев нисколько не спасает, пока они осторожно очищают каменные руины с помощью кисточек, чтобы ничего не повредить. Мы несколько минут наблюдаем за ними. Лоренцо весело спрашивает у симпатичной девушки-археолога, как продвигается работа и что интересного они нашли. Девушка, даже не взглянув на него, сосредоточенно очищает фрагмент каменной кладки и отвечает, что все идет по плану, а представляют ли их находки интерес, решать ученым. Видимо, вопросы праздных туристов ее порядком достали.

– Я тебе говорил, – тихо замечает мне Роберто, пока Лоренцо просит разрешения у археолога сфотографировать ее за работой. – Лоренцо ни одной юбки не пропустит.

– Во-первых, она в шортах, – защищаю его кузена я. – А во-вторых, он просто общительный. В отличие от некоторых.

Роберто, вспыхнув, отворачивается.

– О чем разговор? – возвращается к нам Лоренцо.

– Так, ни о чем. – Я беру его под руку. – Ну что, идем дальше?

Затем мы осматриваем Палатинский холм, и Роберто сообщает, что здесь по преданию Капитолийская волчица выкормила близнецов Рэма и Ромула, впоследствии основавших Рим. А Лоренцо добавляет, что тут было престижно селиться во времена Римской империи.

– Выходит, это вроде Рублевки, – замечаю я.

Но кузены меня не понимают, и приходится им объяснить.

Мы делаем фотки на фоне хорошо сохранившегося дворца Флавиев – его в 1930-х годах отреставрировал Муссолини к приезду Гитлера.

– Жарко! – Я обмахиваюсь руками, мечтая скорее очутиться в тени и съесть мороженое.

– Тогда предлагаю отправиться к фонтану Треви, – говорит Лоренцо. – Там можно освежиться, бросить монетку и загадать желание.

– А может, хочешь посмотреть Уста Истины, Марина? – предлагает Роберто. – Пока мы рядом?

– Да ну, скукота, – кривится Лоренцо.

– Это их показывали в «Римских каникулах»? – оживляюсь я, вспомнив сцену из фильма.

– Да, – Роберто кивает. – Тут недалеко.

– Поверь мне, ничего интересного! – убеждает Лоренцо. – Просто мраморная плита с изображением бородатого мужика с открытым ртом.

– Первый век до нашей эры, – добавляет Роберто.

– Я бы хотела посмотреть!

Лоренцо приходится подчиниться большинству. Мы петляем по живописным улочкам и вскоре подходим к старинной церкви.

Круглая мраморная плита с маской Тритона находится внутри, на ее территории. С каждым шагом, пока мы приближаемся к ней, меня охватывает все большее волнение. Как будто я в шаге от чего-то мистического. Сквозные отверстия на месте глаз, ноздрей и рта притягивают мой взгляд. Кажется, из пустых глазниц на меня смотрит сама вечность.

У маски, стоящей на коринфском постаменте у стены, фотографируется компания туристов, и нам приходится подождать. Лоренцо отходит в сторону, делая снимки церкви, и вскоре пропадает из виду. Когда туристы удаляются, мы с Роберто оказываемся вдвоем возле Уст Истины.

– Эта маска Тритона считается самым древним детектором лжи, – объясняет Роберто. – Если положишь туда руку и скажешь неправду, уста закроются, и лжец лишится руки. В Средние века мужчины приводили сюда жен, которых подозревали в измене, чтобы проверить их невиновность.

Я опасливо смотрю на прорезь во рту маски. Интересно, насколько она глубока.

– Не бойся, клади руку, – подстрекает Роберто.