Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана - Страница 161

— И твои охотники могут указать лица?

— Нет. На людях были маски.

— Право, мне очень жаль.

— Толаи владеет навыками расспроса и распознавания лжи — он допросит рабочих долины. Кто-нибудь наверняка видел тут пришлых, даже если сам не причастен. Думаю, ты не будешь препятствовать.

— Не буду, — сказал Лачи, не в силах сдержать улыбку. Значит, Толаи — уканэ. Не похож. — Но, убедившись в невиновности рабочих Тейит, вы поверите наконец в нашу искренность?

Кайе не выдержал:

— Долго ты еще будешь лить воду, Тумайни? Он же издевается!

— Мы приехали узнать истину, — сказала Тумайни, не повернув головы. И обратилась к Лачи, поняв, что пока ее не намерены больше перебивать, продолжила прежнюю мысль:

— А то, что “колодец” с Солнечным камнем оказался пуст — тоже прихоть земли?

— Не думаю. Вероятно, разведчики просто ошиблись — они приняли за богатую жилу обманку. Разозленные, выкопали большую яму, пытаясь все же найти камень — ты знаешь, почва в долине довольно мягкая. И земля вздохнула, убив людей.

— Наши разведчики весьма опытны. Они не спутают орла с колибри, — сердито проговорила Тумайни. Лачи развел руками в показном смирении.

— Я рад был бы сделать приятное Югу. Я рад был бы сделать приятное тебе — ты яркая, умная женщина. Но я не собираюсь брать на себя вину за содеянное землей. Меня сотрут в порошок на родине, и мое имя будет долгие годы равно слову “глупец”. К тому же… — он выдержал паузу, будто собирался говорить о чрезвычайно неприятном:

— Заложники, отправленные к вам. Есть сведения об их гибели.

— О гибели юноши. Сестра, не сомневаюсь, уже у вас. — Тумайни вернула усмешку:

— Вы обещали, что наши рабочие не пострадают. Если виной их смерти — земля, что ж, спросите с нее, и впредь договаривайтесь. Мы всего лишь сделали то, что сделать были вправе.

Лачи смерил ее внимательным взглядом.

— Ты можешь доказать, что они… он погиб после того, как смерть нашла рабочих в долине? А до тех пор дети ни в чем не знали нужды?

— Разумеется.

Тумайни поручилась бы, что ответ Лачи и не интересовал. То есть северянин уверен был, что она скажет все правильно. И даже ей верил.

— Что ж, хорошо. Тогда я признаюсь — моя племянница после невероятных лишений добралась до Тейит. Я, к сожалению, застать ее не успел. Но голубь принес письмо, где рассказывалось обо всем. Этле поведала, что их разлучили сразу, не давали встречаться, что с Айтли обращались ужасно, издевались над ним, да и она жила в страхе. И только угроза смерти толкнула ее на побег.

Со звоном кувшин слетел со стола, вино растеклось по земле и подолу одежды Кайе, такое же красное. Юноша почти вылетел из шатра.

— Любопытно, — сказал Лачи, провожая его взглядом. — Толаи намерен взять его с собой, когда отправится к рабочим?

— Я не знаю, — раздраженно сказала женщина. — Я еще не решила. Встретимся завтра утром в лагере ваших добытчиков камня.

— До встречи, Тумайни. Нам еще будет, о чем поговорить, — северянин простился с посланницей несколько быстрее, чем рассчитывал изначально, и чуть более быстро покинул палатку.

Солнце, уже заходящее, поблескивало на металле дротиков, пряжек и на лаком покрытой коже поясов. По дороге обратно Хараи нарушил негласный приказ — поравнялся с Лачи.

— Эльо, ты намеренно дразнишь их?

Лачи остановился, всмотрелся в Хараи:

— По-твоему, я сказал что-то не соответствующее действительности?

— Об этом не мне судить, — чуть смутился молодой воин. — Но ты же видел — южанка с трудом удерживала мальчишку. А ты еще подливал масла в огонь.

— Пожалуй, мне нравится, что ты говоришь все, что придет в голову, невзирая на положение и старшинство, — с едва заметным укором сказал Соправитель. Хараи остановился на полушаге, но в следующий миг так же размеренно и широко шагал вперед.

— Я больше не забудусь. Но ради всего дорогого, ответь мне, эльо — что ты затеял с найденышем — полукровкой?

— Скоро узнаешь. А пока я надеюсь, что он и нарушил мой приказ, и уцелел.

Он действительно нарушил приказ. Описав по зарослям большую дугу, подросток выбрался на широкую утоптанную тропу, которой уехал Лачи со свитой. Идти по ней можно было с завязанными глазами, и Огонек, несколько раз обернувшись — не следует ли кто — побежал размеренно, стараясь сохранять силы. Тропа сворачивала то вправо, то влево, ныряя под сень рощиц и выходя из них. Низко летали птицы — ловцы мошек, сырой воздух придавливал к всех к земле — птиц, мошкару и даже само дыхание.

Наконец он увидел вдали полотняный полушатер-полунавес под сплетенными кронами деревьев, фигурки стоящих и сидящих людей подле него. Тут Огонек остановился. Шатер охраняют наверняка, не то что внутрь не проскочить — и сильно ближе не подобраться. Только смотреть отсюда. Может, удастся взобраться на дерево — среди ветвей затеряться проще, и не маячишь как дорожная стела.

Подходящее дерево Огонек выбрал быстро, но залезть на него не успел. Кто-то стремительно вышел — почти вылетел из шатра и направился в его сторону. Не совсем, к с частью, и Огонька он не видел. Шагов тридцать их разделяло.

На нем была одежда посла — длинная, багровая, с широким янтарного цвета поясом без всякой вышивки. Ткань одеяния закрывала руки до локтя, а на предплечье Огонек заметил темно-красный браслет — не мог припомнить такого. Бывший товарищ раньше старался избегать украшений. Или это знак совершеннолетия, раз он в числе послов?

Меньше полутора весен прошло с их последней встречи. Кайе вроде как не слишком изменился… и стал совсем не похож на себя прежнего. Постарше стал выглядеть, казался немного выше и сильнее, но это неважно. У него теперь взгляд был другим, и то незримое, что его окружало — Огонек различил даже издалека. Этот человек вряд ли мог смеяться, валяясь в ворохе листьев, устроить с полукровкой шуточную потасовку или учить его ходить на руках. Этот человек прихлопнул бы любого, как мошку лишь за неосторожное появление на пути.

Кто-то из высших сил подслушал мысли Огонька. Рядом с Кайе возник кто-то из южной свиты, судя по одежде — простой сопровождающий. Что он сказал, Огонек слышать не мог, но юноша отбросил его коротким ударом — тот сполз спиной по стволу. Перевалился на бок, пытаясь подняться, а Кайе не попытался помочь. Даже не удостоил взгляда.

Огонек пожалел, что здесь появился. А ведь Лачи предупреждал…

Он начал потихоньку отступать назад, благо, умел ходить так, что не хрустнула бы ни одна веточка.

Кайе обернулся и посмотрел в его сторону. Огонек нырнул за ствол дерева и перевел дух. Он так и не понял, остался ли незамеченным. Сам успел заметить только, как гримаса ненависти исказила лицо былого приятеля. Но, возможно, причиной тому были слова южанина — провожатого.

…Его подхватили, зажали рот — мальчишка успел лишь коротко замычать, и вскоре был уже на значительном расстоянии от шатра.

Огонька отправили в лагерь под надежным присмотром.

— Тебя привязать? — рявкнул один из охранников-северян, испуганный предстоящей взбучкой.

— Нет, — ответил Огонек, а сердце заколотилось — довольно, посидел как-то привязанным. Как ехали обратно, не осознал толком.

Все мысли вертелись вокруг одной и той же картины. Так быстро и часто она повторялась, что скоро видел только темно — красное пятно. А лагерь вокруг жил своей жизнью. Суетились прислужники, которых призвали из ближних селений, носили воду, отмывали котлы. Начинало смеркаться.

Скоро пришли остальные. Хараи — хмурый на редкость, попросту прошел мимо, позабыв про подростка. Шику тоже, а Кави и вовсе не было — его отправили на охоту. Зато Лачи остановился подле раскидистого дерева, подозвал полукровку.

Впервые Огонек видел Лачи столь откровенно злым.

— Скажи, ты намеренно пренебрегаешь распоряжениями, отданными для твоего же блага? Или и впрямь после Юга понимаешь разговор лишь на языке силы?