Поиск (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична - Страница 7

— Почему ты не пришел на пир, Эрфиан?

Отец хмурился и говорил непривычно строгим тоном.

— Я хотел побыть один.

Царсина поднялась.

— Я искала тебя, — обратилась она к Эрфиану. — Я хочу поговорить с тобой вдали от чужих ушей.

— Не смею отказать, моя Жрица.

В шатре Царсины не было ни пушистых ковров, ни шелковых подушек, ни ваз из золота, серебра и янтаря. Только соломенные циновки, одна из которых служила кроватью, и широкий плоский камень, заменявший стол.

— Какое вино ты пьешь, Эрфиан?

— Я выпью воды, моя Жрица.

— Надеюсь, от фруктов ты не откажешься?

— Не откажусь, моя Жрица.

Царсина устроилась на циновке возле камня и кивнула, приглашая Эрфиана сесть напротив. Помедлив, он опустился на землю. Зачем она его позвала? О чем ей с ним говорить?.. Он изо всех сил старался делать вид, что спокоен, но сердце стучало так громко, что Жрица просто не могла не слышать. Впрочем, зачем ей слушать сердце? Она может читать его мысли. Подумав об этом, Эрфиан почувствовал, что краснеет, как молоденькая эльфийка, подглядывающая за красивым воином.

— Не бойся, я не собираюсь тебя соблазнять, — заговорила Царсина. — Юных эльфов вокруг меня предостаточно. А ты слишком красив для того, чтобы я лишала другую удовольствия стать твоей первой женщиной.

— Моя Жрица слишком добра ко мне.

— А твой отец слишком хорошо тебя воспитал. Иначе бы ты спросил, чего ради мы сидим тут посреди ночи.

— Я был бы рад узнать, по какой причине удостоился чести быть приглашенным в твой шатер, моя Жрица.

Царсина кивнула на камень. На нем, помимо плошек с фруктами, стояло знакомое Эрфиану блюдо.

— Первый воин Хаддат сказал, что ты хорошо играешь в эту игру. Хочу узнать, на самом ли деле это так.

— Моя Жрица пригласила меня для того, чтобы… со мной сыграть?

— Верно, юноша. Начинай.

Эрфиан протянул руку и передвинул один из камешков. Царсина подвинула к нему плошку с персиками.

— Угощайся.

Персики оказались нежными, сладкими и сочными — как и все фрукты из сада Жреца, которыми иногда их баловала за обедом или ужином мать.

— Ты ушел с церемонии до того, как она закончилась.

— Моя Жрица права.

— Почему?

Эрфиан склонился над блюдом. Царсина играла не так, как отец: в самом начале сделала два решительных хода. Не любит тратить время на разговоры. Предпочитает действия. Но продуманные. Он следил за ее взглядом: она изучала камешки, прикидывая следующие ходы.

— В чем заключается первое правило войны, юноша?

Заметив, что собеседник пожимает плечами, Царсина передвинула еще пару камешков, оставив его размышлять над ходом игры.

— Первое правило войны — обман. Если хочешь побеждать, без обмана не обойтись.

— Как будет угодно моей Жрице.

— Ты думаешь, что в поединке с Неферу я повела себя нечестно?

— Не мне судить тебя, моя Жрица.

Оглядев блюдо, Царсина покачала головой и, убрав с него пару камешков, передала сопернику. Первые воины пали.

— Мне следовало оставить ее в живых? Но тогда я бы нарушила правила. Это, на твой взгляд, не обман?

Эрфиан вздохнул и сгреб с блюда горсть своих камешков.

— Обман повсюду, юноша, — снова заговорила Царсина, наблюдая за тем, как служанка ставит на пол кувшин с водой. — Обманывает враг. Обманывает союзник. — Эрфиан не выдержал ее пристального взгляда и отвернулся. Он все еще старался скрыть досаду. Кто бы мог подумать, что он проиграет так позорно, да еще в такой короткой игре?.. — Ты понимаешь?

— Если так, кому можно верить, моя Жрица?

— А у тебя есть ответ?

Эрфиан оглядел блюдо во второй и в третий раз и улыбнулся.

— Думаю, союзников нужно искать среди тех, кто не уступает нам в умении лгать, моя Жрица.

— Ты прав, юноша.

— Мне жаль, моя Жрица. Сегодня боги не на твоей стороне.

Царсина выпрямилась, наклонилась к блюду и долго молчала, оценивая ситуацию. На мгновение янтарные глаза потемнели, а потом она коротко выдохнула и рассмеялась.

— Отец был прав. Играешь ты хорошо. А еще он сказал мне, что ты решил уйти из деревни. Надолго ли?

Эрфиан потянулся за персиком, но так и не прикоснулся к фрукту. Он поднял глаза на Царсину. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на него с легкой улыбкой. Сейчас он не поверил бы, что днем эта женщина убила одного из первых воинов на глазах у всей деревни. Он видел невинную эльфийку с тонким нежным лицом, одетую в простое платье из грубой ткани, слишком скромную для того, чтобы носить украшения.

Он не поймет ее по-настоящему. Никогда. Даже если будет жить вечно.

— Какой ответ больше понравится моей Жрице?

— Достаточно правдивый для того, чтобы она не учуяла твоей лжи.

— Я не хочу возвращаться.

Поняв, что снова забыл вежливое «моя Жрица», Эрфиан поджал губы и опустил глаза. Царсина прикоснулась к его руке.

— Буду честна с тобой, юноша. Я хочу, чтобы ты вернулся. Я хочу кое-что тебе предложить.

— Моя Жрица хочет, чтобы я стал воином?

Ее губы тронула загадочная улыбка.

— Воином?.. Нет.

— Боюсь, я не понимаю, моя Жрица.

Царсина задумчиво потрепала косу и посмотрела на блюдо, где осталось несколько камешков.

— Как тебе удается выигрывать, Эрфиан?

— Я знаю, какой ход сделает соперник, моя Жрица. Знаю все его ходы наперед. Это непросто… но я люблю размышлять.

— Когда ты вернешься, мы сыграем еще раз. Пусть боги оберегают тебя, куда бы ты ни шел.

1980 год до нашей эры

Город Хошех, побережье Персидского залива

В храме богини Охотницы царит полумрак. Здесь пахнет благовониями, свежими фруктами и — Эрфиан ни с чем не спутал бы этот запах — страхом и кровью. Ему кажется, что только вчера его ноги ступали по каменным плитам, хотя он ни разу тут не был. Алтарь, перед которым он стоит, покрыт тяжелой черной тканью. Кувшины с маслом для светильников полны, и Эрфиан чувствует тонкий аромат. Особое масло с примесью трав. Он не может определить, каких, наклоняется, принюхиваясь, и чувствует прикосновение невидимой руки. Холодные пальцы ощупывают его лицо.

— Как долго ты шел, властелин моего сердца, — слышит Эрфиан. Женщина говорит тихо, голос этот он слышит впервые, но знает, что он принадлежит самой Охотнице. — Сны говорили мне, что ты не появишься в этих стенах, но теперь я знаю: они лгали. Была ли доброй твоя дорога?

Эрфиан молчит. Он не помнит, как здесь оказался, пытается понять, по какой причине богиня снизошла до него, почти смертного, существа, у которого нет фиалковых глаз. Ведь он даже не поцеловал ноги статуи… должен ли он принести жертву?

Пальцы Охотницы прикасаются к его губам.

— Ты ли это, властелин моего сердца? Или первые боги лишили меня разума, таким долгим было мое ожидание? Назови свое имя.

— Эрфиан.

— Эрфиан, — повторяет Охотница. — Самая сладкая музыка, которую когда-либо слышали мои уши.

Невидимая рука гладит его по волосам.

— Сегодня ты молчалив, властелин моего сердца. Что бы ни печалило тебя, я здесь. Обними меня. Мы искупаемся в ночной реке и забудем обо всем.

Эрфиан отвечает, но не слышит собственного голоса. Невидимые руки подхватывают его, он закрывает глаза, открывает их снова и видит перед собой женщину с золотыми кудрями и фиалковыми глазами. Сновидица Диа держит в руках кубок с черным вином.

— Пей, дорогой гость, — говорит она. — Угощайся, черное вино знает все секреты.

Напиток обжигает горло. Эрфиан возвращает кубок Сновидице и прижимает ладони к груди — на мгновение ему кажется, что следующий вдох станет последним в его жизни. Голова начинает кружиться, а глаза закрываются сами собой. Диа берет его под руку. Когда он переступил порог ее дома, она ничем не отличалась от остальных жителей деревни, все они тут на одно лицо, но теперь он видит, что это не так. Она удивительно хороша, похожа на богиню Охотницу, прекрасна как полная луна. Жрица Царсина по сравнению с ней — служанка, которая подносит вина на пирах. Эрфиан говорит ей об этом, хотя приходится приложить усилие — язык не слушается. Сновидица улыбается и ведет его в направлении спальни, придерживая под локоть.