Обретение (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична - Страница 30

Что бы сделала Царсина на месте Эрфиана? Избавилась бы от соперницы? У нее никогда не было соперниц. Она приходила и брала то, что хотела. А, значит, не было и ответа на этот вопрос, хотя Жрица допускала, что в борьбе за сердце любимого мужчины срубила бы несколько голов. Но так поступают только женщины с янтарными глазами. Остальные сидят и ждут подвигов.

Нориэль, в честь праздника позволивший себе лишний кубок вина, уснул сразу же после того, как пожелал жене сладких снов. Царсина выбралась из его объятий, поднялась с кровати, открыла сундук с платьями и достала прозрачную накидку из легкой голубой ткани, вышитую серебряными нитями. Ни дать, ни взять богиня Ночница, подумала она и с трудом сдержала смех. Его величество выпил на пиру столько, что к нему может явиться сама Охотница. Жрица оделась, расплела косу, причесала волосы, накинула на плечи плащ с широким капюшоном и прошла на свою половину шатра, где ждала Хлоя. Глаза девушки весело блестели, а щеки заливал румянец. Она была единственной из служанок Царсины, способной хранить секреты, а поэтому знала намного больше, чем остальные, и не отказывалась помочь, если речь заходила о любовных приключениях.

— Ах, моя Жрица! –восхитилась Хлоя. — Сегодня на пиру ты была самой красивой! Его величество король Ниньяс смотрел на тебя так, словно явилась богиня Энлиль!..

— Придется ему довольствоваться богиней Царсиной.

Девушка зажала рот ладошкой, сдерживая смех.

— Он наконец-то ушел в выделенный ему шатер, моя Жрица. Это неподалеку. — Она откинула полог и выглянула наружу. — Воины завершают обход, в этот час они всегда появляются здесь, но потом не вернутся до утра. Мы сможем пройти незамеченными.

— Кто обучал тебя воинским премудростям, когда ты была ребенком?

— Хаддат, моя Жрица. Приемный отец первого советника Эрфиана. А потом — один из его подопечных. Хаддат сказал, что у меня есть талант, и я могу стать следопытом, но мой отец не хотел, чтобы я была воином.

— Следопытом? Так, значит, ты можешь обмануть даже тех эльфов, которые носят парные клинки и пурпурные плащи?

Хлоя потупилась. Царсина погладила ее по щеке.

— Это не должно тебя смущать. Моя мать сказала бы, что ты зря тратишь время, помогая мне попасть в чужую постель, но в деревне без твоей помощи не обойтись. Надеюсь, ты делаешь это не потому, что я дарю тебе платья и украшения?

— Как ты могла подумать, моя Жрица!..

— Я знаю. Идем. Уж очень наш гость набрался на пиру. Как бы не пришлось его будить.

Хлоя подкралась к шатру, в котором поселили Ниньяса, тихонько заглянула внутрь и сообщила Царсине, что он еще не спит, и даже не погасил часть масляных ламп. Жрица посмотрела на приоткрытый полог. Нет, она определенно предпочла бы решить эту проблему так, как привыкла — пара отрядов воинов и поход, который вряд ли занял бы больше одной луны. Но Эрфиан прав, и лишнего шума лучше не поднимать. Человеческие племена станут хорошими союзниками — мир с вампирами хрупок, даже если глава клана сидит рядом с Нориэлем на праздничном пиру и преподносит ей один подарок за другим.

Кроме того, он недурен собой, этот Ниньяс. По меркам светлых эльфов даже красив. Царсина провела языком по губам и убрала со лба растрепавшиеся пряди. Не эти ли чувства просыпались в ней всякий раз, когда она смотрела на красивых воинов?.. Мать, слыша об этом, закатывала глаза и заламывала руки, говоря, что такое до добра не доведет. Вела себя так, словно всю жизнь была верна своему Жрецу и не предавалась любви с очередным эльфом возле костра, в лесном гроте или на берегу какого-нибудь озерца. Объясняла, что так ведут себя обращенные, а янтарным Жрицам это не к лицу.

Но Царсина не слушала, потому что поняла все уже давно. В ту ночь, когда впервые позволила мужчине зайти дальше поцелуев и объятий. Она помнила того юношу: высокий, тонкий, как прутик, с изящным лицом и бледной кожей. Она помнила ощущения, которые будили в ней его прикосновения. С тех пор этот огонь охватывал ее бесчисленное количество раз. Потушить такое пламя можно только одним способом — сгореть дотла.

Увидев вошедшую Жрицу, Ниньяс приподнялся на подушках. В голубых глазах, до сих пор затуманенных выпитым вином, читалось изумление, но под ним — она видела это выражение слишком часто, чтобы ошибиться — смесь восхищения, желания и предвкушения. Действительно красив, отметила Царсина, делая пару шагов к кровати.

— Моя Жрица, — заговорил Ниньяс. — Не ожидал увидеть тебя в такой час… здесь.

Королевское высокомерие как рукой сняло. Его величество превратился в самое обычное существо. В мужчину.

— Мой муж долго не засыпал, ваше величество. Пришлось дать ему особый отвар. Каждая минута моего ожидания была невыносима.

Ниньяс непонимающе заморгал. Царсина сделала еще пару шагов и сняла плащ, оставшись в накидке.

— Ваше величество явились на сегодняшний праздник без жен, — сказала она, бросая плащ на ковер. — Советники были обескуражены. Королю нужна королева. Ваше величество скучает по своим супругам?

Глаза Ниньяса вспыхнули знакомым Царсине огнем. На мгновение она почувствовала разочарование — он был настолько пустоголов, что можно было прыгнуть к нему в постель без медовых речей.

— Самая достойная из королев явилась ко мне этой ночью. — Голос его величества сорвался, и ему пришлось откашляться. — Боги милостивы, и мне это не снится.

Жрица поставила ногу на кровать. На лице Ниньяса отразились нетерпение и недовольство. В шатре было слишком мало масляных ламп, а он, подобно впервые увидевшему женщину юнцу, пожирал глазами ее тело, но не мог разглядеть как следует и не решался прикоснуться.

— Даже если так, ваше величество — это хороший сон.

— Надеюсь, он будет долгим.

— Очень, очень долгим.

А когда он закончится, мы поговорим о прибрежных землях.

1570 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

— Платье из лазурного шелка идет госпоже, а изумрудное ожерелье делает ее глаза ярче.

Лиэна прикоснулась к зеленым камням.

— Спасибо, дитя. Не зови меня госпожой. Ты знаешь мое имя.

Онелия кивнула и опустила глаза. К фруктам, лежавшим в плошке, она не прикасалась с начала завтрака, хотя знала, что день предстоит трудный, и нужно подкрепиться. Эрфиан ушел затемно. Девушка была этому рада — их разговоры за столом из доверительных и непринужденных превратились в настороженные, и ни одна из приходивших на ум причин ей не нравилась. Но позавтракать в одиночестве не получилось. Лиэна решила не дремать допоздна и показалась из-за полога спальни как раз в тот момент, когда Онелия налила себе горячего травяного отвара.

— Что это означает — Лиэна? — заговорила девушка.

Женщина пригубила кубок с подогретым вином, пахнувшим корицей и гвоздикой.

— Бог Эрфиан встретил богиню Охотницу, они полюбили друг друга, и у них родилась дочь. Ей дали имя «Лиэна» — на древнем эльфийском наречии это означает «моя». Эрфиан и Охотница произносили «моя» так часто, что начали спорить: кому из них она принадлежит? И увлеклись спором, забыв о дочери. Лиэна отправилась в храм матери, нашла там кубок с черным вином, выпила все до капли и скрылась в других мирах. И до сих пор путешествует по ним в поисках счастья.

«Моя». Знает ли Эрфиан эту историю? Когда-то он был одним из лучших учеников хранителя знаний. Наверное, он часто произносит имя Лиэны. Повторяет: моя, моя, моя. Мужчины любят это повторять. Вилас не был исключением. Он постоянно называл Онелию своей, хотя она ему не принадлежала.

Женщина допила вино и принялась за фрукты. Съела пару персиков, апельсин, положила перед собой гроздь винограда. Онелия уже в который раз отметила ее необычную красоту. Такое лицо невозможно забыть. Его вспоминают бессонными ночами, грезят им наяву. А если снова увидят, то смотрят так внимательно, словно от этого зависит чья-то жизнь. Смотрят и пытаются запомнить мельчайшие детали, думая о том, что эта встреча может быть последней. Такой красотой не благословляют, а проклинают.