Семья и развитие личности. Мать и дитя - Винникотт Дональд Вудс - Страница 21

Это пример того, как психоз родителей подействовал на детей, которым сейчас около сорока пяти лет. У женщины, возможно, еще будет какая-то жизнь реальной личности, в чем я сомневаюсь. (Последующие данные удовлетворительны.)

Если у меня будет еще подобный случай, я предпочту, чтобы кто-нибудь другой был ответственным за доведение пациента до срыва. Но я рад, что видел, какое облегчение подобный срыв может принести человеку с ложной, но необычно устойчивой Самостью.

Вопрос таков: что мы можем узнать из этих кратких описаний конкретных случаев? Возможно, эта женщина не могла испытать облегчения, пока не умерли ее родители и она не стала самостоятельной и независимой единицей. Но цена ожидания оказалась очень высока: ома чувствовала тщетность и нереальность своего существования, за исключением кратких мгновений реальности, которые ей помогали обрести изобразительное искусство и музыка.

Это ужасно, но тем не менее справедливо: иногда у детей нет надежды, пока живы их родители. Психоз в таком случае заключен в родителе (см. также раздел 9), и он так прочно держит ребенка, что у того единственная надежда — в развитии ложной Самости; и, конечно, ребенок может умереть раньше, однако истинная Самость сохранится цельной и не подверженной насилию.

В этих историях болезни видно то отчаяние, которого невозможно избежать в ходе клинической работы с людьми. Иногда, столкнувшись с тяжелой болезнью, мы вынуждены смириться с положением и ждать, пока, возможно, семья не распадется, не выдержав напряжения; иногда наша задача — разрушить ситуацию, прежде чем она еще больше не ухудшится; в других случаях мы пытаемся справиться с болезнью И очень часто мы не находим никаких оснований для надежды, и приходится это принимать, потому что мы никому не принесем пользы, если сами будем парализованы безысходностью.

9. Воздействие страдающих психозом родителей на эмоциональное развитие ребенка

В предыдущем разделе большинство случаев психозов в семейной жизни было связано с проблемами, вызванными психотическим заболеванием ребенка. Теперь я хочу рассмотреть воздействие психоза родителя на эмоциональное развитие ребенка и жизнь семьи.

Вначале мне хотелось бы передать вам впечатление от красоты стихотворения, написанного одиннадцатилетней девочкой. Не могу привести здесь стихотворение, потому что оно напечатано в другом месте с указанием имени девочки, но в нем в кратких экономных строках создана прекрасная картина счастливой семейной жизни. В этой семье дети разного возраста, они хорошо относятся друг к другу, ревность возникает, но к ней относятся терпимо, и семья исполнена жизненных сил. Когда приходит ночь, становятся слышны звуки мира за пределами дома — лай собак, крик совы. А внутри все спокойно, безопасно и тихо.

Стихотворение создает впечатление, что юная поэтесса отразила в нем события собственной жизни. Иначе откуда она могла бы знать о подобных вещах?

История Эстер

Позвольте назвать автора стихотворения — Эстер и задать вопрос: каково ее окружение? Она была передана на воспитание интеллигентной паре, относящейся к среднему классу, у которой уже был один приемный сын и которая теперь взяла на Боепитание еще и девочку. Отец всегда был очень привязан к Эстер и хорошо ее понимал. Вопрос в том, какова ранняя история этого ребенка и откуда у Эстер эта безмятежность, которая чувствуется в стихотворении, проникнутом атмосферой и подробностями семейной жизни?

Говорят, настоящая мать Эстер была очень умная женщина, свободно владевшая несколькими языками; но брак ее оказался неудачным, после чего она жила с человеком типа бродяги. Эстер была как раз незаконнорожденным плодом этого союза. В возрасте нескольких месяцев Эстер осталась одна с матерью, которая была полностью предоставлена себе. Мать была последним ребенком в большой семье. Во время беременности ее мать посоветовала, чтобы дочь прошла курс лечения в закрытом заведении, но та отказалась. Она с рождения сама воспитывала девочку и, как написано в отчете социального работника, поклонялась девочке, как идолу.

Так продолжалось, пока Эстер не исполнилось пять месяцев. В это время мать начала вести себя странно, выглядела она дикой и смятенной. После бессонной ночи она направилась на поле возле канала и смотрела, как бывший полицейский копает землю. Потом подошла к каналу и бросила в воду девочку. Бывший полицейский девочку тут же вытащил, она не пострадала, но мать в результате арестовали и признали больной шизофренией с параноидными чертами. Поэтому в возрасте пяти месяцев Эстер оказалась в распоряжении местной власти; в детском приюте, где она оставалась до двух с половиной лет, ее характеризовали как «трудного» ребенка. После она была передана на воспитание в семью.

На протяжении первых месяцев пребывания в семье Эстер доставляла всевозможные трудности, и, с нашей точки зрения, это означает, что она еще не отказалась от надежд вернуться назад. Помимо всего прочего она на улице падала на землю и начинала кричать. Постепенно положение несколько улучшилось, но симптомы вернулись, когда спустя пять месяцев после передачи на воспитание — ей к этому времени исполнилось почти три года — в ту же семью был принят шестимесячный мальчик. Мальчик был усыновлен, а Эстер — нет. Эстер не позволяла мальчику называть мать семейства «мамой» и никому не разрешала говорить, что эта женщина — «мама» мальчика. У нее появились деструктивные тенденции, но потом она резко изменилась и стала покровительствовать мальчику и защищать его. Перемена произошла, когда приемная мать мудро позволила ей вести себя как младенец и обращалась с ней так, словно Эстер тоже шесть месяцев. Эстер это очень понравилось и она продолжала «по-матерински» относиться к мальчику. Одновременно у нее сложились очень хорошие отношения с отцом семейства, которые впоследствии сохранились. Однако к этому времени мать и пятилетняя Эстер стали все больше отчуждаться, между ними начались ссоры, и психиатр посоветовал, чтобы Эстер какое-то время пожила вне дома. Теперь, оглядываясь назад и зная, что случилось потом, мы можем признать этот совет плохим. Отец, всегда очень чуткий к потребностям дочери, добился ее возвращения домой. Как он говорил, вера Эстер в ее приемную семью умерла. Теперь этот мужчина, казалось, стал для дочери матерью; и, возможно, в этом источник параноидного заболевания, которое возникло у него впоследствии, и его маниакальных видений, в которых жена представлялась ведьмой.

Несмотря на постоянное напряжение между родителями, которые с тех пор непрерывно враждовали и впоследствии расстались, Эстер нормально развивалась. Нужно упомянуть также, что мать всегда открыто предпочитала усыновленного мальчика и он развивался тоже достаточно хорошо, вознаграждая ее ответной любовью.

Такова вкратце печальная и сложная история автора стихотворения, от которого веет безмятежностью и семейным спокойствием. Посмотрим, как развивались события дальше.

Очень больная мать, такая, как родная мать Эстер, может дать ребенку прекрасный старт; это вполне возможно. Думаю, мать дала Эстер не только удовлетворяющий опыт кормления грудью, но также поддерживала ее Эго, в чем младенцы особенно нуждаются на ранних стадиях, и на что способна только мать, идентифицирующаяся с младенцем. Эта мать, вероятно, в очень высокой степени «слилась» с девочкой. Я предполагаю, что она хотела избавиться от младенца, с которым слилась, стала едина, потому что перед ней вырисовывалась новая фаза, на которую она не могла перейти, фаза, которая ее страшила, фаза, в которой дитя нуждалось в некоторой автономии от нее. На этой новой стадии развития она не могла бы удовлетворять потребности младенца. Она хотела отделить от себя ребенка и в то же время не могла это сделать. В такой момент действуют очень глубинные силы, и когда женщина бросила девочку в канал (предварительно так выбрав место и время, чтобы быть почти стопроцентно уверенной, что ее спасут), она пыталась разрешить очень острый бессознательный конфликт; например, страх перед импульсом умертвить ребенка в момент отделения от него. Как бы то ни было, в этот момент пятимесячный младенец потерял идеальную мать, мать, которая еще не стала измученной, отвергнутой, вытолкнутой, растоптанной, ненавидимой и в то же время деструктивно любимой; да, она была еще идеальной матерью, и эту идеализацию нужно было сохранить.