Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк - Страница 34

- Теллиан! Теллиан!

Было что-то жесткое и опасное в том, как они выкрикивали свои боевые кличи, что-то большее, чем обычная свирепость сотойи, и звуки боя были отвратительными, когда они врезались в нападавших. Из луков больше не стреляли; слышался только отчаянный лязг стали, крики и где-то по другую сторону деревьев грохот копыт, когда по крайней мере некоторые из нападавших добрались до своих лошадей.

- Томанак!

Он сразил еще одного противника. Затем еще одного, и они больше не приближались к нему. Вместо этого они отчаянно пытались убежать, и он чувствовал, как в нем поднимается Раж, жажда крови его народа. Но с годами Раж стал его слугой, а не хозяином, и он контролировал его с легкостью долгой практики, когда он, Вейжон и Брандарк наступали на пятки своим врагам.

Кто-то с другой стороны выкрикивал приказы. Базел уложил еще одного нападавшего и случайно взглянул в направлении всего этого шума, и его глаза сузились, когда он увидел небольшую группу лучников, которые все еще держали свои луки. Они столпились вокруг того, кто кричал, и громкий парень настойчиво указывал в направлении дороги. Лучники подняли луки, тщательно прицеливаясь в того, на кого он указывал, и Базел метнул свой кинжал по плоской, порочной дуге.

Это был дальний бросок, особенно левой рукой, даже для Базела Бахнаксона, но лезвие сверкнуло на солнце и в тени, когда оно метнулось прямо в цель. Оружие попало в человека с ужасным, мясистым стуком, глубоко вонзившись ниже его ключицы. Более двух дюймов окровавленной стали торчало из спины мужчины, его команды потонули в булькающих алых брызгах, и сама сила удара кинжала подняла его с ног и швырнула на двух лучников, которые слушали его.

Этого было достаточно для всех тех лучников. Та сила воли, которую использовал их лидер, чтобы удержать их вместе, исчезла с его смертью. Они разбежались, большинство из них побросали луки, чтобы бежать быстрее, и Базел удовлетворенно улыбнулся сквозь холодный, ледяной фокус Ража. Убийца, который приближался к нему, увидел эту улыбку и отчаянно попытался затормозить, но было слишком поздно. Прежде чем он смог остановиться, он налетел на стальной вихрь, который прорвался сквозь его слабую попытку парировать удар и раскроил ему череп.

- Клятва Томанаку! - крикнул кто-то. - Клятва Томанаку!

- Черт возьми! - Брандарк проскрежетал зубами. - Ненавижу, когда они это делают!

Базел издал резкий, невеселый смешок, но Кровавый Меч только зарычал.

- Ты думаешь, они проявили бы хоть малейший интерес к тому, чтобы позволить нам сдаться, если бы мы сами кричали об этом? - потребовал он, когда человек, которого он собирался проткнуть, отбросил свой меч и поднял руки.

- Скорее всего, нет, - признал Базел. Еще один из нападавших упал на колени, и Конокрад снова хрюкнул, на этот раз с отвращением, когда схватил человека за загривок и поднял его на ноги. Его несчастный пленник завизжал от боли, когда его подняли на цыпочки, и Базел наполовину швырнул, наполовину толкнул его назад к главной дороге.

- Думаю, тебе лучше не делать ни одной чертовой вещи, которую я мог бы расценить как нарушение твоей клятвы, - сказал он потенциальному убийце, и мужчина отчаянно кивнул. Еще один из нападавших попытался скрыться в тени, но замер, когда Базел склонил голову набок.

- Ты просто продолжай бежать, - холодно подбодрил градани. - Те, кто не успокаивается, когда они дали клятву Томанаку, они же не защищены ею, не так ли?

Человек мгновение смотрел на него широко раскрытыми глазами, затем кивнул еще яростнее, чем первый пленник Базела, и сам, спотыкаясь, направился обратно к главной дороге. Вейжон поймал собственного пленника, и Брандарк послал сдавшегося ему человека поспешить за остальными, подталкивая его кончиком своего меча, чтобы тот прибавил скорости.

Сжатие времени боя никогда не переставало удивлять Базела, даже спустя все эти годы. Казалось, что бой длился по меньшей мере час, но все это заняло считанные минуты. Но это были кровавые минуты, и его челюсть сжалась, а уши прижались, когда он вышел из-за деревьев и увидел бойню.

Восемь или девять оруженосцев Теллиана лежали на дороге там, где в них попали первые залпы стрел, но люди были меньшей мишенью, чем лошади. По меньшей мере дюжина их лошадей была поражена стрелами, предназначенными для их всадников, и лошадиные крики боли раздирали его уши с той особой душераздирающей интенсивностью, с которой раненые лошади не могут понять, почему они пострадали. Закаленный в боях или нет, Базел никогда не мог слушать эти крики, не слыша мольбы коней о том, чтобы кто-то объяснил, кто-то заставил это исчезнуть. Тут и там оруженосцы уже перерезали глотки смертельно раненым лошадям. Это было второй натурой любого сотойи, их долг перед лошадьми, которые служили им так преданно, и ни один из оруженосцев Теллиана Боумастера даже не подумал бы о том, чтобы позаботиться о своих собственных ранах, пока он не позаботился о ранах своего скакуна. И он не отступит от выполнения своей обязанности положить конец этой непонятной агонии, когда это будет необходимо. Это была одна из вещей, которые больше всего нравились Базелу в них, и... <Быстрее, брат!>

Голова Базела вскинулась на мысленный крик Уолшарно. Неразрывная связь между ними подсказала бы ему, если бы скакун был ранен, и они с Уолшарно научились не отвлекать друг друга в тех случаях, когда одному или обоим приходилось вступать в бой без другого. Но теперь грубая, жгучая настойчивость призыва Уолшарно обожгла его насквозь, и он быстро обернулся, а затем замер.

Датгар был повержен. Огромный гнедой был поражен по меньшей мере четырьмя стрелами, и даже у живучести скакуна были пределы. Его шерсть была пропитана кровью, бока слабо вздымались, а из ноздрей била кровавая пена. Он едва попытался поднять голову, глаза остекленели, а Теллиан лежал наполовину под ним, без сознания, с двумя отломанными древками стрел, торчащими из его груди. Его правая нога была вывернута, очевидно, сломана там, где на нее обрушился Датгар, и Хатан стоял на коленях рядом с ним, отчаянно пытаясь остановить кровотечение, в то время как еще двое оруженосцев Теллиана склонились над Таритом.

- Ты берешь Датгара! - резко сказал Базел Уолшарно. Жеребец кивнул, и Базел оглянулся через плечо. - Брандарк!

- Я присмотрю за этими ублюдками, - пообещал ему Брандарк, мрачно глядя карими глазами на пленных. - Идите!

Настала очередь Базела кивнуть, и Хатан поднял отчаянные глаза, когда огромный Конокрад опустился на одно колено рядом с ним.

- Не могу остановить кровотечение! - сказал всадник ветра.

- Да, я это вижу, - мрачно сказал Базел. Позади себя он почувствовал, что Вейжон направляется к Тариту, но все его собственное внимание было сосредоточено на умирающем человеке, придавленном умирающим скакуном. - Оставь его мне, - сказал он Хатану. - Ты вытаскиваешь стрелы из Датгара для Уолшарно!

- Но... - начал Хатан, затем оборвал себя. - Конечно, - сказал он вместо этого резким голосом, и Базел коснулся древка стрелы, которая вошла в Теллиана не более чем в дюйме или двух от его сердца.

Думаю, что если когда-либо ты был мне нужен, то сейчас ты мне нужен, подумал он, его глаза на мгновение закрылись, когда он потянулся к той внутренней связи, которая сияла между ним и богом, которому он служил, как какая-то сверкающая золотая цепь или неугасимый факел, пылающий во тьме. Это хороший человек, друг.

На этот раз от Томанака не было слов, только успокаивающее ощущение присутствия бога, ощущение двух огромных рук, опускающихся на плечи Базела. Тепло распространилось на него из них, тепло, в котором он отчаянно нуждался, когда увидел повреждения, услышал влажное, слабое хриплое дыхание барона, в то время как кровь пузырилась из его ноздрей, и понял, что Теллиан был не более чем в половине вдоха, возможно, в двух, от того, чтобы ускользнуть к столу Исварии.

Но это все, что он собирался сделать, сказал себе Базел со всей мрачной, железной целеустремленностью, которая сделала его защитником бога войны, и почувствовал, как сила Томанака наполняет его, когда он снова открылся могуществу своего божества.