Анди. Сердце пустыни (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 31

Но это будет завтра. Сегодня пусть наслаждается.

Когда все спустились и расселись по верблюдам, Орикс пристроил своего рядом с Ирлановским. Вид наемника так и говорил: «Вот вы мне не верили, а недоброжелатели уже здесь, на хвосте».

— Как думаете, кого это принесло по наши души?

— По наши ли? — с сомнением уточнил Ирлан. Он не видел причин для погони, если только случайно не нарушил закон. Однако даже тогда — велика честь гоняться за преступником через всю страну. На такое местные ревнители закона точно не способны.

Орикс спорить не стал, поняв, что аргосца убедит лишь кончик меча у собственного носа. Кинул недовольный взгляд на женскую спину. Поморщился. Спросил негромко, исключительно для Ирлана:

— Знаете, как говорят в Хайде? — и сам же ответил: — Хороший троглод — мертвый троглод. Они же ничего не признают, кроме свой веры. И называют это путем песка. Станешь у них поперек и тебе… того, — он выразительно чиркнул ладонью по шее.

— Ты преувеличиваешь, — меланхолично не согласился Ирлан. Его сейчас беспокоили несколько другие вещи, чем мнение бальярцев об одном пустынном племени. Например, погоня. Если это она, то кому могло понадобиться следовать за ними, а главное зачем? Почему салгас неожиданно решил поиграть в догонялки? Ирлан читал записки аргосцев, побывавших в Бальяре, там не было ни слова о желании власти помешать поискам. Нет, здесь что-то иное… Или троглодка — ключ к снятию проклятия и, узнав о ней, салгас решил вмешаться? Странно это. Ссориться с Аргосом из-за проклятия. И почему именно сейчас?

— Возможно, — не стал спорить наемник, — но вы хотя бы уверены, что девчонка знает дорогу? Плутать здесь можно долго, а воды у нас не так и много. Пусть вы запаслись разными амулетами, их действие рано или поздно закончится. Вдобавок, как можно вообще верить троглодке? Ей пустыня завтра скажет нас прирезать и, поверьте, она не станет сомневаться. Время потратит лишь на поиск подходящего ножа.

— Ты что, — удивленно повернулся к Ориксу Ирлан, — ее боишься?

Наемник поморщился, показывая, что господин снова ошибся.

— Вы просто не понимаете, насколько они могут быть опасны и насколько слепо покланяются вот этому, — он махнул рукой в сторону ближайшей стены, — бездушному песку. Я не боюсь троглода в Хайде, не стану бояться даже в Нурсовых вратах, но здесь… — и он, поджав губы, покачал головой. На лысом черепе блеснуло солнечное пятно.

Ирлан нахмурился. Пятно? Солнца? Оно же скрылось за стеной каньона. Тогда откуда здесь луч?

— У них маг! — крикнул, и эхо, отразившись от стен, вернулось издевательским: «Мак, мак, мак».

— Поварешку мне в зад, — донеслось от хвоста каравана.

— Быстрее! — и передний верблюд сорвался в галоп. Дерхи тенями скользили по бокам, но Ирлан знал — надолго их не хватит. Однако не попробовать оторваться не мог. Маги они не всесильны. И этот заклинание далеко протянуть не сможет.

Хорошо, что здесь твердо, — мелькнула рваная, в такт бегу верблюда, мысль. Впрочем, их преследователям это тоже поможет. Плевать на мулов. Пусть отстают. Все равно ценной поклажи на них нет. Дерхи — главное.

Оглянулся, выворачивая шею, и чуть не вылетел из седла от неожиданности. Дерхи решили, что отряду рано нести потери, и, покусывая за ноги мулов, заставили тех нестись во весь дух. Галопирующий мул… Незабываемое зрелище.

На развилку вылетели неожиданно. Верблюд Ирлана чуть не въехал в зад резко затормозившему верблюду троглодки. Аргосец выругался, дергая за повод и вынуждая животное объехать препятствие.

— Что? Забыла дорогу? — наемник рядом осадил своего. Но девчонка лишь кинула на него невозмутимый взгляд. Опустила верблюда на колени, спрыгнула и, смотря снизу вверх, приказала:

— Спускайся.

— Я? — изумился наемник, которому если кто и приказывал в жизни, то точно не сопливая девчонка.

— Нас уже нашли? Это засада? Где враг? — выпалил Жарк, подъезжая последним.

— Нет, это наша троглодка сошла с ума, — хмуро пояснил наемник и, не думая спускаться.

— Анди, — протянул Ирлан, видя, как та кусает губы. Им нужно что-то более весомое, чем просто «Спускайся». Не в правилах мужчин слепо повиноваться женщине.

— На тебе следилка, — пояснила девушка, — я хочу ее снять. Это не больно, — добавила, не удержавшись.

Наемник хмыкнул, ощупал голову, бросил недоверчивый взгляд и опустил верблюда на колени.

— Надеюсь, я останусь жив, — проговорил хмуро, становясь по жесту девушки на колени.

— Если боишься, — проговорила, наклонившись к самому уху, Анди, — можешь сбежать.

— Ну уж нет, — отрезал тот и потребовал: — Давай быстрее.

Анди усмехнулась. От нее не укрылись частое дыхание мужчины, струйка пота, стекающая по виску и это при том, что дети пустыни не потеют. Впрочем, сейчас это было видно отчетливо: Орикс местный лишь наполовину. Потому и выбрал стезю наемника, чтобы бывать в других странах. Да вот загвоздка — пустыня все равно проросла в его душе, и сколько бы ни уезжал — каждый раз возвращался.

Анди достала припрятанный нож. Перерезала шнурок от висевшего на груди мешочка. Высыпала горсть на ладонь и сверху, без жалости, полоснула, продавливая лезвие до кожи, взрезая. Красное и желтое. Смешала, шепча молитвы Великой матери.

Рядом испуганно охнул толстяк, но Анди его не слышала, целиком уйдя в ритуал. Шагнула к застывшему на коленях наемнику, которого явно нервировал исчезнувший в складках одежды нож, и щедро нанесла пропитанный кровью песок на покрытую шрамами голову. Растерла. Положила ладонь, не давая дернуться. Чужая магия жгла, но Анди умела терпеть боль.

Снова молитва. Воззвание. Просьба.

— Не смывать, — бросила коротко, отходя. Пошатнулась — противоборство с чужой силой вышло непростым.

И упала бы, но ее подхватил Орикс. Выглядел наемник страшно — голова в бурых разводах, точно его долго били. Часть стекла на лоб, застряв на бровях. То там, то тут поблескивали песчинки песка.

— Я помогу, — поспешил на помощь Ирлан.

— Воды, — попросил Орикс, вглядываясь в побледневшее лицо девушки, — рану надо промыть и перевязать.

— Не надо тратить на меня, — слабо попросила Анди, с трудом балансируя на грани сознания.

— Молчи уже, — стиснул за плечи наемник, пожаловался подошедшему с мехом Ирлану: — Мужики за меня кровь, случалось, проливали, а вот женщина впервые.

Через пять минут все было готово: рана промыта и перевязана.

— Куда нам? — спросил Орикс, пристраивая троглодку перед собой на верблюде. Сил возражать у девушки не нашлось.

— Направо и потом снова направо, — ответила, проваливаясь в сон.

— Как ты мог их упустить? — Лаврус отвесил оплеуху, стоявшему перед ним на коленях мужчине. Тот покачнулся, по-бабьи всхлипнул, вытер потекшую из носа кровь и прогундосил:

— Простите.

— Простите, — передразнил его раздраженно Лаврус. Брезгливо глянул на синюшное, отекшее лицо мага. Вытер руку о белоснежный платок. Поморщился — и угораздили темные духи связаться с пропойцей. А ведь поначалу посчитал удачей, когда к нему под ноги, пнутый из таверны, выкатился плюгавый мужичонка.

— С-сволочи! Гады! Н-на кого руку п-подняли? — мужик, покачиваясь, встал на четвереньки. Пьяно отрыгнул — Лаврусу захотелось помыться, и он повернулся, чтобы уйти, но что-то в облике чужака заставило замедлить шаг, остановиться. Охрана посмотрела удивленно и без вопросов осталась топтаться рядом.

— Н-на мага! — громогласно, с обидой провозгласил пьяница и свалился мешком на землю. Затих, а после окрестности огласил храп.

Лаврус прищурился. Баек про магов-пропойц ходило много. Что там говорить, каждый третий анекдот начинался со слов: собрались как-то выпить маг, солдат и…

Спивались в основном слабаки, которых и так-то природа обделила, а тут ежедневные возлияния алкоголя. Дар ослабевал, ослабевал и исчезал полностью. Ковен по-своему боролся, но проигрывал которое столетие. В конце концов было выдвинуто объяснение, по которому человеческое тело не принимало дар богов, а алкоголь нужен был для смягчения воздействия магии. Как по мнению Лавруса, так маги просто оправдывали собственную слабость.