Любовь до востребования (СИ) - Зика Натаэль - Страница 97

Что рассказать людям про свой раненый вид и почему женщина вынуждена скрываться, она придумает, пока добирается до тоней. Уваровы и Лесины примут Олю с распростёртыми объятьями, она сможет пересидеть у них какое-то время, прийти в себя, и найти способ, чтобы живой добраться до Москвы.

М-да… Не прошло и полугода, а она опять бежит, и опять в Москву! Просто День Сурка какой-то, или судьба у неё такая?

Оборотница перекинулась, сняла многострадальную шубку, растёрла ноющие конечности, вернула волчицу, и Умка, потоптавшись на подстилке, с облегчением улеглась и сразу провалилась в сон.

Бульдозеры прошли ближе к вечеру. К счастью, двигались они со стороны Нового посёлка по направлению на Хабаровск, а не наоборот.

Дождавшись, когда грохочущие машины скрылись за поворотом, Оля опять перекинулась, натянула потерявшую лоск шубку, и через пять минут к полотну спустилась крупная белая волчица.

Хоть Умка и спала вполглаза, она успела немного отдохнуть, поэтому решила не ждать утра, а бежать в тёмное время суток. И вертолётов не нужно опасаться, а машины не только слышно издалека, но и виден свет от фар.

Голодная, прихрамывающая, измученная, она не могла развить высокую скорость, но двигаться размеренной, стелющейся рысью была способна достаточно долго.

Километр за километром, держа голову на уровне спины, не делая ни одного лишнего движения, Умка бежала, экономно расходуя силы. День закончился, наступила ночь. Волчица не останавливалась – продвигаться по ровной поверхности было легче, чем по рыхлым сугробам.

Рассвет застал Умку в ста километрах от сопки с водопадом. Она бежала бы ещё – на одном упрямстве и силе воли, но издалека донёсся звук автомобильного мотора, и волчица большими прыжками, чтобы не оставлять много следов, метнулась в тайгу. Остановилась, прислушалась – машина приближалась. И прыгнула ещё и ещё, пока не решила, что вполне достаточно – с дороги её не видно, а она понаблюдает.

Через несколько минут мимо пронёсся грузовик, и Умка расслабилась.

Она так устала… Может быть, устроить лёжку? Правда, до места, где она сможет полноценно отдохнуть, осталось меньше тридцати километров, но начался день. А это значит, что интенсивность движения по трассе возрастёт, и вместо того, чтобы бежать, ей придётся, то и дело отсиживаться в кустах. Больше времени потеряет.

Приняв решение, Умка потопталась возле старого пня, а потом легла прямо на снег, устроив голову на ноги и прикрыв нос хвостом. Пень загораживал волчицу со стороны дороги, впрочем, белый волчий мех не только хорошо держал тепло, но и позволял не выделяться на фоне сугробов.

Проспала она часа два и пробудилась от гула очередной машины.

Размяла лапы, вернулась на дорогу, и снова размашистая рысь, скорость девять километров в час. Кажется, скорость небольшая, но стальные мышцы зверя и природная выносливость позволяли Умке бежать без отдыха много часов подряд.

До места, где трасса сворачивала на её земли, волчица добралась без приключений. Просеку, конечно же, никто не чистил. И, судя по количеству нетронутого снега, последний раз тут проезжали несколько дней назад. Что ж, придётся идти параллельно, по тайге – так меньше вероятности, что кто-нибудь увидит свежие волчьи следы.

К постройкам на тонях она подошла через час, шатаясь от усталости. И сидела ещё часа два, высматривая, принюхиваясь, пытаясь определить – нет ли чужаков.

Рыболовецкий посёлок выглядел, как обычно - четыре жилые избы, две из которых сейчас пустовали, а из труб двух других шёл дым. Так же, пустой и нетопленной выглядела поварня. Естественно, работников нет, а на семью из двух человек можно и в своей избе готовить. Отдельно стояли два амбара, баня - Ольга мысленно вздохнула – помыться хочется ужасно! Дальше – она знала – расположен ледник, и в стороне, ближе к берегу, торчат из снега вешала для сетей.

Дверь ближайшей избы хлопнула, до волчицы донёсся запах чего-то сытного, горячего, мясного. Желудок громко заурчал, Умка сглотнула набежавшую слюну.

Похоже, чужих нет, да и дорога девственно-нетронутая.

Решившись, оборотница сменила ипостась. Покачнулась, выровняла дыхание и сделала первый шаг.

Сто последних метров она шла минут пятнадцать, преодолевая головокружение и приступы слабости. Дошла до первой избы, отдышалась, прислонившись к стене. И, предупредительно стукнув в ставень, открыла дверь в сени.

- Гостей не ждали? – Ольга постаралась придать своему голосу больше силы.

- Оля! – ахнула кругленькая жена Макара Уварова, Мария. – Боже, откуда ты? Что случилось?

- Тётя Маша, приютите на несколько дней? - силы оставляли Ольгу прямо на глазах, под конец она уже еле шептала. – У меня неприятности, поэтому я пришла своим ходом. Никто не знает, и никто не должен знать.

- Боже мой! Конечно, Макар! Скорее, помоги, она на ногах едва стоит!

Мужчина и женщина подхватили обессилевшую Олю, почти на руках внесли на кухню и усадили на сбитый из досок топчан.

- Снимай шубку. Господи, как ты в этом дошла? – ужасалась Мария. – Макар, надо баню топить, попарить. Она ж заледенела вся. Ох, у неё рука поранена!

Потоптавшись, Макар рванул на выход.

- Сергея предупреди и Галю – Ольга просит никому о своём появлении не говорить! – крикнула ему вслед жена.

- Да кому тут говорить? - изумился Макар. – Только мы с тобой, да Лесины.

- Иди уже! Пусть Галка к нам бежит, а вы баней займитесь, - махнула на него жена. – Ах, ты ж… Девонька, что с тобой стряслося?

- Дядя… Замуж решил продать… А я его на дух не переношу, - прикрыв глаза, с расстановками, Оля выдала заготовленную версию. – Жениха.

- Что ж за жених? Или он снасильничать хотел? – ахнула Мария, прикрыв рот рукой. – Ты же растерзанная вся, шуба порвана, и рука…

Ольга кивнула.

- Я вырвалась и убежала, в чём была, - пробормотала она. – Три дня шла, боялась в деревню или в город. Дядя крут, ну вы знаете.

- Боже, что делается! Не старые же времена, девушек силком замуж отдавать! Ладно, добралась, и хорошо. Сейчас в баньке тебя попарим, покушаешь, выспишься. А как отдохнёшь и в себя придёшь, так и порешаем, что дальше делать.

- Тетя Маша, вы меня не выдадите, если кто-то заедет, пока я тут? – жалобно спросила Оля. – Дядя не пожалеет. А я ещё жениха приложила… палкой. Боюсь представить, что он со мной сделает, если найдёт!

- Не боись, не выдадим. О, вот и Галка! Галь, помоги, да аптечку из шкапчика вытащи. Тут раны, надо обработать.

Охая и причитая, Ольгу раздели до белья, укутали в старенький, но чистый халат хозяйки. Промыли уже поджившие раны.

- Бинтовать пока не будем, - решила Галина. – После баньки ещё раз промоем и повязку с мазью соорудим. Голодная ж?

- Очень.

- Так, Машка, молоко у тебя где?

- В сенях. Может, щей лучше? – ответила Мария, вставая.

- Ты сколько дней не ела? – поинтересовалась тётя Галя.

- Три.

- Тогда сейчас только молоко! Тащи одну чашку. Больше сразу нельзя. А помоешься, кашки поешь. Машк, манка у тебя есть?

Галина, тоже кругленькая и уютно-домашняя, как и соседка, но старше той лет на десять, сразу взяла командование в свои руки.

Оказавшись в тепле, в безопасности, да ещё выпив горячего молока, Ольга начала засыпать.

- Э, не спи, - тормошили её женщины. – Сначала помыться, потом поесть, а тогда уж и спать!

В полудрёме, Ольга позволила отвести себя в баню. Обе женщины отправились вместе с ней. Придерживая падающую девушку и ругаясь, что баня не успела как следует прогреться, они нещадно поливали каменку, нагоняя температуру паром, осторожно тёрли безвольное тело гостьи мочалками, споласкивали. Потом в четыре руки вытирали и одевали.

Назад, в жарко натопленную избу Олю донесли на руках – это она помнит. Но кто именно – дядя Сергей или дядя Макар – уже в памяти не задержалось.

Волчица смутно помнила, как с неё сняли тулуп, сгрузили на кровать, завернув в восхитительно толстое и тёплое одеяло, а потом, как маленькую, накормили с ложки потрясающе вкусной манной кашей. И после этого её будто выключили.