Пятое правило дворянина (СИ) - Герда Александр - Страница 22

Я погладил ее по ярким рыжим волосам и поцеловал в губы.

— Ты права, ничего не боятся только идиоты. Ну а теперь я посплю, если ты не против.

Я закрыл глаза и откинулся на мягком удобном кресле бизнес-класса. Неприятное чувство опасности лишь усиливалось. Ладно, хрен с ним, спишем на унылую погоду и будем надеяться, что Москва нас встретит ярким солнышком.

Великое Московское княжество.

Москва.

Кремлевский дворец.

После того, как Ворон наконец закончил, Николай Александрович Романов вздохнул и откинулся в кресле. Ему нужно было подумать.

Все, что рассказал ему сейчас Игнатьев, было, конечно, интересно, вот только слишком уж невероятно. В голове Императора один за другим появлялись вопросы, которые он не спешил задавать бывшему главе тайной канцелярии. Для начала нужно попытаться разобраться в ситуации самому.

Вот, например, какого черта Владыкину дергаться? Он давно знал герцога, Семен Дмитриевич выглядел вполне разумным человеком, как и его сын. Зачем ему ввязываться в эту историю? Чтобы еще больше укрепить позиции собственной финансовой империи? Да у него и без того десятки банков, куда уж больше?

Понятно, с годами аппетиты растут, но ведь если слишком большими кусками глотать, можно и подавиться. Кому как не герцогу об этом не знать? Он десятки дворянских родов за долги по миру пустил, так что владеет вопросом достаточно хорошо.

Да и в предательство Соколова не очень верилось. Мотивы, конечно, у него имелись, здесь говорить не о чем, но... Понравился ему мальчишка. Романову показалось, что тот был достаточно искренен в своих словах, когда разговаривал с ним. Хотя...

Немалый жизненный опыт говорил ему о том, что временами люди склонны совершать достаточно странные поступки. Особенно когда вопросы касаются денег и собственного величия.

Было и еще кое-что. Николаю Александровичу не очень нравился внезапный союз Бирюкова и Ворона.

Первый в принципе ему не очень нравился. Были моменты, когда Порфирий Григорьевич был ему очень полезен — такого интригана еще поискать. Но если говорить вообще, то Бирюков был редкостным мерзавцем, который сгубил не одну карьеру и Романов об этом также был наслышан.

Что касается Игнатьева... Не нравилась ему эта подозрительная активность, которая совпала с отставкой Ворона и его скорым отъездом в Японскую империю. Как-то слишком все везде срасталось. Разговор этот между Соколовым и младшим Владыкиным... Теряев еще откуда-то взялся... Салтыков со своим сыном...

Но информация все равно слишком тревожная. К таким вопросам нужно относиться со всем вниманием.

— Вы когда в Японскую империю уезжаете, Яков Дмитриевич? — спросил Романов у стоявшего перед ним все это время Игнатьева.

— Через пару дней, Ваше Императорское Величество. Все свои дела закрываю и в путь. Прикажете задержаться? — с надеждой спросил он.

— Нет, не нужно. Езжайте с Богом. Там вас уже заждались, — ответил Император. — Если вы мне понадобитесь, я дам знать. Можете идти.

— Как скажете, Николай Александрович, — Ворон кивнул и не спеша покинул рабочий кабинет Романова.

Оставшись один, Император взял телефон и набрал номер Бестужева. Разумеется, не прошло и нескольких секунд, как тот ответил.

— Добрый день, Ваше Императорское Величество. Слушаю вас.

— Пока он что-то не очень добрый, Георгий Васильевич. Как далеко вы сейчас от Кремлевского дворца?

— В течении получаса могу быть, — встревоженно ответил Бестужев.

— Давайте, поторапливайтесь.

Николай Александрович отключился и посмотрел на флешку с записью разговора Соколова и Владыкина — какая любопытная история.

Он налил себе немного вина, велел никого не впускать до приезда Бестужева и расположился в кресле. Император любил поразмышлять над всякого рода сложными историями, а эта как раз такой и была. Здесь было над чем поразмыслить.

К тому моменту, когда в кабинет влетел запыхавшийся от быстрой ходьбы глава тайной канцелярии, он успел перебрать в голове массу вариантов. Даже самых фантастичных на первый взгляд. Чем дольше Император об этом думал, тем больше находил странностей и фактов, которые необходимо было проверить.

— Ваше Императорское Величество, — склонил голову вошедший Бестужев.

— Присаживайтесь, Георгий Васильевич, — Романов указал ему на кресло напротив себя и когда тот приготовился его слушать, продолжил. — Давайте для начала кое-что послушаем.

Император встал с кресла, воткнул флешку в огромный телевизор и включил запись разговора Соколова с Владыкиным. Все это время он с любопытством смотрел на Бестужева, который слушал с большим интересом. Когда запись прервалась, тот открыл было рот, но Император его перебил.

— Не сейчас, Георгий Васильевич, — я еще не закончил. Сказал он, затем вновь сел в кресло и изложил ему все, что часом ранее услышал от Игнатьева.

Когда Романов закончил, в кабинете на некоторое время воцарилась тишина. Разумеется, что Бестужеву надо было несколько минут подумать над услышанным, и Император дал ему это время.

— Занимательная история, — сказал глава тайной канцелярии и задумчиво поправил шелковый шейный платок.

— Мне тоже понравилась, — улыбнулся Николай Александрович. — Так что решил немедленно поделиться с вами. Я так и знал, что вам она тоже придется по вкусу. Теперь хочу спросить, что вы обо всем этом думаете и ваши ближайшие планы на этот счет?

— Ваше Императорское Величество, должен сказать, что у меня возникают вопросы.

— У вас тоже? Забавно, — усмехнулся Романов, затем допил вино и поставил пустой бокал на пол рядом с креслом.

— Множество любопытных фактов и, на мой взгляд, каждый из них нуждается в проверке, — нахмурился Бестужев. — С одной стороны все они заслуживают внимания, но вот как-то слишком плохо все это сплетается в один узел.

— Вы сейчас говорите о предполагаемых заговорщиках? — вопросительно поднял бровь Император.

— В большей степени меня интересуют те, кто плечом к плечу встал на защиту интересов. Все названные фамилии мне хорошо известны и у меня возникают вопросы, как так случилось, что все эти люди вдруг оказались на одном поле. Игнатьев, Теряев, Ильин, Салтыков, Бирюков..., — Бестужев пожал плечами. — Если уж на то пошло, то у каждого из них есть повод затаить обиду на Соколова. За исключением разве что Бирюкова, но этому господину очень легко найти такой повод при желании. Думаю, вы меня понимаете, Ваше Императорское Величество.

— Вы очень хорошо осведомлены о дворцовых делах, граф. Да, Порфирий Григорьевич еще тот фрукт.

— Ну и насчет Верховцева я сомневаюсь, Николай Александрович, — посмотрел в глаза Императору Бестужев. — Я его знаю много лет, и он бы не стал участвовать в этой поганой истории. Он патриот, славный сын своего Отечества... В этом деле нужно хорошенько покопаться. Слишком дурной запах от него идет.

— Вот и покопайтесь, Георгий Васильевич. Я вас затем собственно и пригласил, — Романов развел руками. — Если говорить начистоту, мне нравится мальчишка и я был бы очень расстроен, если эта история окажется правдой. Будет обидно, если род Соколовых закончит свое существование. Так что меня интересует правда, а не скорость, я понятно излагаю?

— Вполне, Ваше Императорское Величество. Думаю, вскоре нам будут известны ответы на все вопросы в этом деле.

— Вот и прекрасно. Только у меня к вам будет просьба, не нужно никому причинять страданий, пока у вас не будет четкой уверенности в чем-то, хорошо? Я не хочу, чтобы как только мальчишка вернется из Мурманского княжества, вы зажали ему яйца в раскаленных клещах и начали с ним беседовать. Договорились? Сделаете это позже, если факты найдут свое подтверждение.

— Предоставить ему полную свободу действий? Николай Александрович, до тех пор, пока мы не выясним обстоятельства по этому делу, было бы неплохо, чтобы Соколов был ограничен в передвижениях, — Бестужев пожал плечами. — Если все это окажется правдой, не хотелось бы трать время на его поиски...