Во все Имперские ТОМ 12. Финал (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 59

— Не знаю, — ответил Словенов, — Прости, Государь, но я не знаю. Ты живешь уже десять тысяч лет, верно. Но и тебе никто не обещал, что это продлится вечно.

— Значит, я умру? Умру, как простой смертный?

Меня объял ужас.

— Увы, — Словенов был как всегда честен и безжалостен, — Но пора сказать то, что должно. Ты на самом деле не бог, хоть тебя и почитают, как бога, все пять человеческих галактик. Но ты — лишь очень сильный маг. А маги — смертны.

— Как же так, мой друг, как же так...

Мои глаза увлажнились слезами.

— Мне жаль Империю.

— Пора тебе назначить наследника, чтобы твое дело не пропало, — произнес Словенов, — Если хочешь моего совета — назначь им своего сына Рюрика. Он силен. Он способен предотвратить хаос, всходы которого обязательно взойдут после твоей смерти.

— Да. Ты прав. Как и всегда прав, учитель. Но как мне принять смерть? МНЕ, которому жизнь казалась вечной...

Словенов хохотнул:

— Ну а как принимают смерть все люди, мой господин? Прими её достойно. Тут больше нечего сказать.

— Да...

Я задумался на секунду.

Такого со мной раньше тоже не бывало, раньше мое мышление работало мгновенно, я планировал захваты целых миров за один миг. Но ныне старость пришла, чтобы взять свое — и даже разум подводил меня.

— Мои подданные на миллионах планет почитают меня, как молодого златовласого юношу, — сказал я, — И я не хочу их разочаровывать. Никто не должен узреть Императора таким — серым, седым и с отваливающимися пальцами. Дайте мне шлем, дайте мне перчатки! Я сокрою свой лик, дабы жители Шурмы-Н не пали духом, узрев мой истинный образ.

Мои стражницы тут же подали мне золоченый шлем, его маска изображала львиную голову, а еще пару золотых перчаток — в тон шлему и моей золотой броне.

Я носил всё это во время моего вселенского турне, так я скрывал от людей, что слабею и старею...

Я еще секунду поколебался. Я тревожился, и тревога тоже была чем-то новым для меня, раньше такого не было, я не не испытал страха ни разу за последние десять тысяч лет...

— Тебе пора повзрослеть, Государь, — произнес Словенов, — Последние тысячелетия ты был, как ребенок. Ты был в безопасности. Ты был всесилен. Но ныне смерть дышит тебе в спину. И пора повзрослеть. Прими это новое. Ради Империи.

— Да будет так, — ответил я, — Пора! Мы высаживаемся.

***

Посадочная капсула опустилась на поверхность Шурмы-Н.

Прямо на космодром Неониневии, столицы планетоида.

Теперь любой магократ мог свободно перемещаться в космосе, я еще десять тысяч лет назад изменил своей волей генетический код одаренных. Так что новое поколение АРИСТО, родившееся в начале третьего тысячелетия, уже не боялось космического соляриса, ибо я дал им внутреннюю защиту от него.

А что до меня и моих бессмертных соратников — то мы могли путешествовать в космосе даже без скафандров.

Мы ведь даже почти не дышали и не ели, мы были существами чистой магии, не вполне физическими объектами...

Двери посадочной капсулы открылись, и я узрел фиолетовые небеса Шурмы-Н. В них светило местное солнце — звезда Арладаар IV, получившая имя в честь моей божественной жены-принцессы.

Еще в небесах висел Эазимус — газовый гигант, на орбите которого и вращалась Шурма-Н.

Передо мной раскинулась Неониневия, громадный город, уходивший за самый горизонт.

К небу вздымались черные башни, а на главной улице города уже собралась миллионная толпа. Здесь слышались крики, а в воздухе развевались Имперские флаги с изображением двух Древ...

Когда толпа узрела меня — она взревела, как зверь.

До этой минуты Император лично еще ни разу не посещал Шурму-Н, а между тем на этой планете уже жило семнадцатое поколение поселенцев...

— Здравствуйте, дети мои, — произнес я громовым голосом, который слышала вся столица, — Приветствую вас, отважные жители Неониневии!

Крики моих подданных стали еще громче. Толпа билась в экстазе — все миллионы собравшихся здесь людей.

Я выехал из посадочной капсулы на громадной золотой колеснице, которую тащили гемблгрины — огромные генномодифицированные твари, похожие на динозавров, в их мозги и мышцы были встроены многочисленные импланты, усиливавшие их МОЩЬ.

Гемблгринов вывели из ящериц, которых мы обнаружили на одной из планет Млечного Пути...

Моя колесница была размером с целый поезд, а высотой — с девятиэтажный дом.

Она была украшена гербами — моими личными и Имперскими, а еще изображениями золотых солнц.

Меня сопровождали мой сын Рюрик, чья кожа была черна, как ночь, а глаза — золотыми. Глаза у Рюрика было три, как и у его божественной матери.

Но Алёны рядом со мной не было. Она попала в опалу, еще пять тысяч лет назад, и теперь находилась в ссылке на планете Паулюс — на краю галактики Волопас I.

Зато слева от меня на колеснице стояла принцесса Лада, она тоже постарела, как и все мы, и чернь её волос окрасилась сединой.

И еще тут же были трое моих верных стражниц, они тайно ото всех придерживали меня невидимой магией, чтобы я не упал. Ибо они были единственными, кроме Словенова, кто знал, что тело Императора слабнет.

А Шаманов, канцлер Империи, правил колесницей, держа в руках золотые бразды.

И это было символично — скоро я умру, и Шаманов, вместе с Рюриком, возьмет уже другие бразды — бразды правления моей бескрайней Империей...

Мы ехали по центральному проспекту Неониневии, и всюду люди бились в эйфории и падали на колени, ибо я сиял, как Солнце. Я источал чистый солярис, и обитатели Шурмы-Н, чье собственное солнце светило слабо, жадно ловили каждую искру.

Я одаривал их чистой радостью, то был мой долг и моя работа...

— Воистину, вы достойно сражались! — говорил я, — Вы дали отпор грибоголовым. И ныне вы — сама воплощенная ЧЕСТЬ Империи. И я люблю каждого из вас, как дочь или как сына!

— И как мута... — тихо подсказала мне Лада, одаривавшаяся толпу своей белоснежной улыбкой.

Но я не понял, о чем говорит моя Императрица, и тогда Лада пояснила мне:

— У них тут часто рождаются гермафродиты. Из-за радиации. Таких людей называют «мута».

И тогда я сообразил и поправился:

— Люблю вас всех, сыновья мои, и дочери, и муты!

И я передал всем жителям планетоида мою любовь, на духовном уровне, и толпа в очередной раз взревела, и лица людей просветлели от счастья ...

Но в меня уже стреляли. Какой-то человек в черной шляпе пальнул из плазмагана.

Это было глупо. Не от него я приму смерть. Моя аура просто растворила смертоносную плазму еще на подлете...

— Свободу Шурме! — закричал неудавшийся богоубийца, — Смерть тирану! Смерть прогнившей Империи!

Но толпа уже бросилась на него, стрелявшего разорвали на куски, его черную шляпу втоптали в мостовую, еще до того, как подбежали полицейские...

Я не стал комментировать этот инцидент.

Не он первый, не он последний. Меня уже пытались убить миллионы раз, но всегда с одним результатом.

Я был бессмертен. До сегодняшнего дня, когда Словенов объяснил мне, что я встал на путь старости и гибели...

А люди всё тянули руки к моей колеснице, и какая-то женщина подняла вверх своего ребенка — уродца, покрытого паршой и с парализованными руками.

Местные дети страдали от радиации и от некачественных атмосферных фильтров, которые поставил сюда этот ублюдок Пушкин.

Я позволил моему соратнику Пушкину руководить колонизацией этой системы, а он разворовал половину выделенных денег.

И это тоже было признаком моей старости. Раньше Пушкин себе такого не позволял...

Мой слух выхватил из гомона толпы жалобный голос женщины с изуродованным болезнью ребенком:

— Бог-Император, помоги мне! Дай здоровья моему маленькому Леку, исцели его! На тебя уповаю, Бог-Император!

И я взмахнул рукой, и золотая вспышка пронеслась над толпой.