Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 49
- Предыдущая
- 49/145
- Следующая
2-й Камеронский полк
3-й полк Королевских стрелков
1-й Даремский полк лёгкой пехоты
1-я пехотная бригада
Бригада Вудгейта
2-й Королевский ланкастерский полк
2-й Ланкаширский фузилерский полк
1-й Южный ланкаширский полк
Йоркский и Ланкастерский полки
Полевая артиллерия, три батареи (7-я, 78-я, 73-я)
один эскадрон 13-го гусарского полка
Корпусные части
Бригада Коука
Имперский полк лёгкой пехоты
2-й Сомерсетский полк
2-й Дорсетский полк
2-й Мидлсексский полк
61-я батарея гаубиц; два 120-миллиметровых корабельных орудия; восемь корабельных 12-фунтовых орудий
один эскадрон 13-го гусарского полка
Королевский инженерный полк
Кавалерия
1-й Королевский драгунский полк
14-й гусарский полк
Четыре эскадрона Южноафриканской кавалерии
Один эскадрон Имперского полка лёгкой кавалерии
Конная пехота Бетьюна
Конная пехота Торникрофта
Один эскадрон полка натальских карабинеров
Один эскадрон полка натальской милиции
Одна рота конной пехоты полка Королевских стрелков
Шесть пулемётов
Вот силы, боевые действия которых я постараюсь описать.
Примерно в двадцати шести километрах западнее Коленсо находится брод через реку Тугела — Потжитерс-Дрифт. Генерал Буллер, очевидно, планировал захватить его вместе с переправой, которая там существует, и выйти во правый фланг стоящим в Коленсо бурам. Сразу за рекой идёт труднопреодолимая гряда холмов, но за ней до самых ледисмитских холмов простирается относительно удобная местность. С большими надеждами Буллер и его люди выступили в это рискованное предприятие.
Кавалерия Дундональда стремительно бросилась вперёд, в Спрингфилде пересекла Малую Тугелу, приток главной реки, и заняла высоты, господствующие над бродом. Пройдя так далеко, Дундональд заметно отступил от полученных приказов, и, одобряя его решение и отвагу, нам следует помнить о других, менее удачливых офицерах, чья личная инициатива закончилась бедой и выговорами. Нет сомнений, что неприятель намеревался оборонять всю эту полосу, и только благодаря стремительности наших первых шагов мы их опередили. Рано утром небольшой отряд Южноафриканской кавалерии под командованием лейтенанта Карлайла переплыл широкую реку и доставил обратно паром — предприятие (к счастью, закончившееся бескровно) в высшей степени хладнокровно спланированное и смело осуществлённое. Теперь путь нашему наступлению был открыт, и если бы его провели так же стремительно, как начали, буры, возможно, были бы рассеяны до того, как смогли сосредоточиться. Не вина пехоты, что все произошло совсем иначе. После марша, одного из самых трудных за всю кампанию, они, заляпанные грязью, но весёлые, еле передвигали ноги. Однако армию в 20 000 человек нельзя переправить за реку в тридцати километрах от всех баз, предварительно не подготовив запасы продовольствия. Дороги размыло, повозки едва двигались, — только что прошёл сильный дождь, и все ручьи превратились в реки. Волов можно было бы напрячь, тягачи запустить на полную мощность, лошадей загнать, но никакими человеческими силами невозможно было обеспечить снабжение, когда авангарду позволили продвигаться со своей собственной скоростью. И поэтому, обеспечив переправу через реку захватом Маунт-Элиса, высокого холма, господствующего над бродом, войска день за днём ждали, наблюдая вдали как масса энергичных тёмных фигур окапывалась, что-то волокла и строила на холмах против них, преграждая путь, которым им предстояло идти. Далеко на горизонте в красной дымке пульсировала маленькая яркая точка, появляясь и исчезая с утра до ночи. Это был гелиограф Ледисмита, рассказывающих об их трудностях и взывающий о помощи, а с высоты Маунт-Элиса мерцала звезда надежды, утешая, ободряя, давая объяснения, а в это время между ними суровые люди вельда яростно работали лопатами в своих траншеях. «Мы идём! Мы идём!» — кричал Маунт-Элис. «Через мой труп», — ответил человек с лопатой.
В четверг, 12 января, Дундональд захватил высоты. 13 января взяли брод, и бригада Литтлтона подошла, чтобы защитить то, что завоевала кавалерия. 14 января подтянули тяжёлые орудия, чтобы прикрыть переправу. 15 января там сосредоточились бригада Коука и другие пехотные части. 16 января четыре полка бригады Литтлтона пошли через реку, и тогда, и только тогда, стало понятно, что план Буллера более глубок, чем о нем думали, и вся суета возле Потжитерс-Дрифта в действительности лишь ложная атака для отвлечения внимания от главной переправы, броду Тричардс-Дрифт, в восьми километрах западнее. Итак, пока бригады Литтлтона и Коука нарочито атаковали Потжитерс с фронта, три других бригады (Харта, Вудгейта и Хилдварда) в ночь на 16 января совершили быстрый бросок к настоящему месту переправы, куда кавалерия Дундональда уже доскакала. 17 января там навели понтонный мост и перебросили через реку крупный отряд таким образом, чтобы справа обойти окопы, находящиеся перед Потжитерсом. Это было великолепно спланировано и прекрасно осуществлено — без сомнения, самая стратегическая переброска, если в этой кампании британская сторона вообще до этого момента совершала стратегические шаги. 18 января пехота, кавалерия, и большая часть орудий успешно форсировали реку без потери жизней.
Буры, однако, все ещё сохраняли свои обширные внутренние линии, и единственный результат перемены в их позиции, похоже, состоял только в том, что им пришлось потрудиться над новой серией огромных траншей, в чем они стали такими мастерами. После всех комбинаций британцы действительно оказались на правой стороне реки, но они находились значительно дальше от Ледисмита, чем в момент своего выступления. Однако случается, когда тридцать два километра меньше, чем двадцать три, и существовала надежда, что на этот раз будет именно так. Но первый шаг был самым сложным, потому что прямо перед ними на гребне высокого плато находилась позиция буров, на левом краю которой возвышался пик Спион-Копа. Захват этой основной гряды и контроль над ней наполовину привёл бы их к цели. Именно за неё собирались побороться две самых упрямых нации на земле. При безотлагательном наступлении можно было бы сразу захватить рубеж, но по какой-то необъяснимой причине дивизия Уоррена сначала совершила бессмысленный марш влево, потом вернулась на первоначальную позицию, и таким образом были потрачены два бесценных дня. Командант Эдвардс, начальник штаба генерала Боты, уверенно заявлял нам, что в этот момент энергичное наступление влево позволило бы полностью обойти позицию буров с фланга и открыло бы британцам путь на Ледисмит.
Небольшой успех (особенно приятный, поскольку их было так немного) пришёл к британскому оружию в этот первый день. Людей Дундональда отправили прикрыть левый фланг наступающей пехоты и прощупать правый фланг бурской позиции. Крупный бурский дозор, на этот раз застигнутый врасплох, попал в засаду волонтёров. Кто-то ушёл, кто-то очень отважно оборонялся на холме, но в результате двадцать четыре человека сдались в плен, и было обнаружено тринадцать убитых и раненых, в том числе Де Менц, фельдкорнет Хейлброна. С британской стороны потери в этом хорошо проведённом деле составили два человека убитыми и два — ранеными. Отряд Дундональда занял позицию в крайней точке левого фланга наступления Уоррена.
Британцы теперь двигались на буров двумя отдельными формированиями: одно от Потжитерс-Дрифт, включающее бригады Литтлтона и Коука, осуществляло фактически фронтальное наступление; а основные силы, под командованием Уоррена, форсировавшие реку в Тричардс-Дрифте, обходили буров справа. На полпути между ними грозный бастион Спион-Коп чётко вырисовывался на голубом небе Наталя. Тяжёлые корабельные орудия на Маунт-Элисе (два 120-миллиметрых и восемь 12-фунтовых) располагались так, чтобы поддерживать тех и других, а батарею гаубиц придали Литтлтону для поддержки фронтальной атаки. В течение двух дней британцы медленно, но неотвратимо надвигались на буров под прикрытием непрерывного дождя снарядов. Непреклонные и долготерпеливые буры не отвечали, исключая спорадический ружейный огонь, и отказывались, пока не наступит критический момент, подвергать опасности свои большие пушки. 19 января обходное движение Уоррена в конце концов привело его к сближению с противником; сопротивление буров подавляли тридцать шесть полевых орудий и шесть возвратившихся к Уоррену гаубиц. Местность, лежащая перед британцами, представляла собой длинные ущелья; наступать — значило брать гряду за грядой. На более ранних стадиях войны это повлекло бы за собой многочисленные потери, но мы извлекли уроки из прошлого опыта, и теперь наша пехота поднималась по бурским правилам — разомкнувшись на десять шагов, и каждый солдат находил себе собственное укрытие. Мы брали позицию за позицией, а противник неизменно отходил с достоинством и организованно. Не было ни победы с одной стороны, ни поражения — с другой, только неуклонное наступление и организованный отход. Той ночью пехота спала на линии фронта, в три часа снова выступила; рассвет осветил не только наши винтовки, но и долго молчавшие бурские орудия, теперь поливающие наступающих британцев. Снова, как в Коленсо, главный удар пришёлся на Ирландскую бригаду Харта, поддержавшая древнюю традицию бесстрашия, с которой неизменно ассоциируется слово «ирландец», служит он в британской армии или нет. Значительная доля потерь и славы досталась также Ланкаширскому фузилерскому, Йоркскому и Ланкастерскому полкам. Медленно, но уверенно непреклонные британцы овладевали землёй, которую обороняли буры. Отважный колонист Тобин из Южноафриканской кавалерии добрался до вершины холма и размахивал шляпой, показывая, что высота очищена. Его товарищи следовали за ним по пятам и заняли позицию, потеряв своего майора Чайлда. Во время этого наступления Литтлтон сдерживал буров в их окопах, подойдя к ним на 1500 метров, но дальше не пошёл. К вечеру того дня, 20 января, британцы отвоевали несколько километров земли, общие потери составили примерно триста человек убитыми и ранеными. Боевой дух войска был высок, и ничто не предвещало ничего дурного в будущем. Солдаты опять легли там, где воевали, и рассвет снова встретил грохотом тяжёлых орудий и треском ружейного огня.
- Предыдущая
- 49/145
- Следующая
