Ведьмак. Назад в СССР (СИ) - Подус Игорь - Страница 11

При этом расходящееся по швам платье в горошек, нещадно затрещало, а вцепившиеся в меня невероятно острые коготки, легко проткнули китель и глубоко вонзились в кожу на спине. А затем я увидел прямо перед собой чересчур белое, красивое лицо с огромными миндалевидными глазами и как показалось светящимися жёлтым светом радужками. При этом кожа незнакомки едва заметно просвечивалась и под ней была хорошо видна паутина сосудов и капилляров.

— А вот и тот, кого мне обещали — томно проговорила резко ожившая незнакомка и нереально широко улыбнулась, при этом оголив ровные ряды чересчур остреньких зубов.

В этот момент я попытался вырваться из захвата, но частично парализованное тело плохо слушалось. Всё что мне удалось, это переместить центр тяжести вперёд, и со всех сил нырнуть вперёд, упав прямо на оказавшуюся подомной девушку.

Однако вместо треска сломанных костей, я услышал её заливистый смех. Причём, не переставая смеяться, она резко изогнулась, и каким-то непостижимым образом смогла справиться с девяностокилограммовым, мускулистым мужским телом и перекрутившись вместе со мною, мигом оказаться сверху.

Затем я увидел прямо перед собой, торчавшую из прорехи в разодранном платье, вздёрнутую девичью грудь с набухшим соском. Тело девушки продолжало соблазнительно содрогаться от заливистого смеха, а прямо перед носом дергался кусочек белой ткани в чёрный горошек с прицепленным к нему обычным комсомольским значком.

А затем я снова обратил внимание на её красивенькое лицо, и явственно увидел, как сквозь чёткие черты начинает проступать лик хищницы. И в тот момент, когда я понял, что всё идёт по одному месту, она прижалась ко мне всем телом и я почувствовал, как ряды остреньких клыков, впились мне в шею.

Послышалось смачное чавканье, сопровождающееся импульсивными подёргиваниями, похожие на рывки подминавшей жертву хищницы, и с каждым новым похожим на оргазм качком девичьего тела, я всё больше чувствовал, как в тело вгрызаются зубы, а из организма начинает выходить сама жизненная сила.

И в самые последние секунды осознания самого себя я вспомнил о Севе. Собрав последние силы, я попытаться позвать друга на помощь, но из-за того, что невероятно сильные конечности продолжали меня держать во всё сжимающихся тисках, из горла, вырвался лишь длинный протяжный хрип отчаяния.

Беспросветная паника охватило сознание, и перед затуманившимся взором, замелькали изломанные тени, к которым я инстинктивно потянулся последними мыслями, всего за мгновение до того, как навсегда провалиться в непроглядную тьму посмертия.

Я чувствовал, как с каждым ударом замедлялось биение сердца. Слабость поражала напряжённые мышцы, а угарный дурман туманил голову и смешивал спутанные мысли. А в какой-то момент само сознание совершенно неожиданно выскользнуло из тела, и потеряв с ним контакт, воссоединилось к ползущей тенью. Затем силуэт на стене, каким-то непостижимым образом, отделился от физической оболочки и потёк дальше.

Если бы я был религиозным, то возможно тут же уверовал во что-то сверхъестественное и даже помолился напоследок, но в высшие силы я не верил, так что даже бывших друзей, ставших моими судьями и палачами, проклинать не стал.

Выскользнув вместе с тенью из заполненного угарным газом гаража, я увидел несколько машин, удаляющимся по засыпанной снегом дороге, виляющей вдоль покосившегося забора замороженной стройки.

А затем проявившая собственную волю тень, потянула меня в сторону и тут же окунула в кромешную тьму. А перед тем как даже призрачный свет навсегда потух, я увидел стремительно уменьшающиеся красные стоп огни последней машины.

Мою сущность бросило в эпицентр крутящегося торнадо и яростно закружило. Кромешная тьма навалилась со всех сторон, не позволяя даже понять где верх, а где низ. Понятие о времени тоже исчезло, так что осознать сколько я вращаюсь в этой непроглядной пустоте было нереально. Нет, я пытался сосредоточиться и о чём-то подумать, но страшные перегрузки и резкие рывки вытряхивали из призрачного остатка сознания все мысли, не давая даже смутной надежды на чём-либо сконцентрироваться.

А по пришествию несоизмеримого количества циклов этого безумного кружения, когда я уже перестал бороться с ураганом и ощущать саму свою суть, всё резко прекратилось. По какой-то причине стихия отпустила, и оставила меня свободно парить в полной невесомости.

Нет, непроглядная тьма никуда не делась, но теперь я мог хотя бы попытаться снова себя осознать. Со временем по крупицам начали появляться воспоминания, словно просачиваясь сквозь мрак. А затем я вспомнил кем был раньше.

Меня предали и убили — первая разумная мысль заставила напрячься и в этот миг я увидел слабую искорку света, моргнувшую где-то очень далеко впереди.

Я не знал могу ли передвигаться в таком состоянии, но инстинктивно подался вперёд, желая понять, что там так соблазнительно помаргивает. А когда искорка начала пульсировать чаще, во мне зародилась и начала теплиться смутная надежда, вернувшая в один миг все воспоминания о прошлом.

Если я мыслю, то возможно пока не умер? А вдруг кто-то из моих парней заметил, что я веду себя подозрительно и решил по собственной инициативе подстраховать отца-командира? А если они успели прийти на помощь и спутали все карты моим бывшим друзьям? Так что скорее всего сейчас я лежу в реанимационном отделении, под действием медицинских препаратов, вызывающих странные видения.

Родившиеся вопросы, позволили сделать первые выводы и подкрепили надежду, придав сил. В результате я почувствовал, что начал передвигаться быстрее. И даже более того, в процессе полёта ощутил свои конечности и понял, что они точно не связаны. Правда теперь казалось, что вместо костей и мышц оболочка наполнена невесомой ватой, позволяющей едва заметно шевелиться и плыть в нужном направлении.

Тем временем искорка превратилась в крохотный круг помаргивающего света, окружавшего нечто отдалённо знакомое. Приблизившись вплотную, я увидел горящую нить накаливания, заключённую в стеклянную колбу.

Это была обычная лампочка. Причём старая. Присмотревшись, я рассмотрел на стекле клеймо завода производителя, мощность в ваттах, напряжение сети, цифровой гост и знак качества времён СССР.

Странно, разве такие лампы до сих пор используют? — Спросил я себя и тут же вспомнил что в подвале моего старого гаража наверняка осталась висеть подобная, ещё советская лампочка.

А стоило мне приблизиться ещё ближе, вольфрамовая спиралька часто заморгала. Это позволило увидеть ещё один кружок света, находящийся на некотором удалении и чуть ниже.

Среагировав на появление новой цели, я, почувствовав странную тягу и поплыл вперёд. В результате добрался до ещё одной, не так ярко горящей спиральки, окружённой тоненькой стеклянной оболочкой.

При приближении эта нить накаливания, как и первая заморгала чаще и ярче. А в момент наивысшего пика свечения неожиданно высветила чуть ниже кусочек текста и частью портрета улыбающегося Юрия Гагарина. Протянув едва заметную, ставшую призрачной руку, я дотронулся до вырезки из журнала и сразу отдёрнул пальцы, так как они провалились сквозь бумагу.

— Что за хрень? — Задав вопрос пустоте, я огляделся и увидел следующий источник света, находящийся в другой стороне от обнаруженного первым.

Добравшись до нового светлячка, я внезапно понял, что на этот раз лампочка окружена забрызганным побелкой матовым плафоном. Снова оглядевшись, увидел чуть выше ещё одну точно такую же лампу в плафоне. А дальше пришло осознание, что всё это неспроста и меня охватил настоящий охотничий азарт.

Я плыл от одной лампочки к другой, словно стремящийся к свету мотылёк, и в какой-то момент понял, что по изломанной спирали поднимаюсь всё выше и выше вверх. При этом чем дальше я плыл по неизведанному маршруту, тем больше замечал случайно высвеченные места, являющиеся частичками чего-то явно большего.

В одном из лучиков отражённого света, проявился фрагмент обгоревшего потолка с приклеившимся огарком настоящей спички, в другом месте лучик отразился от расколотого плафона и подсветил длинное горлышко пустой бутылки. Кроме этого, во время очередного перелёта, я увидел нарисованную на округлой поверхности, красным карандашом, эмблему клуба «Спартак». А ещё я иной раз различал во тьме рубленные очертания чего-то монолитного и смутно знакомого.