Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ) - Аристов Руслан Иванович - Страница 47

— Надеюсь, они здесь задержатся. Репертуар у них шикарный, Сазонцева была великолепна, как и на последних московских гастролях. Здесь вообще есть какой-нибудь театр?

— Конечно. И «Ориант», и большой зал в Железнодорожном собрании — выступать есть где, да и публика изголодалась, — уверил её Виктор.

— Надо бы афиши глянуть!

— Можешь пойти прогуляться, милая.

— А ты со мной? — Ольга кокетливо улыбнулась и чуть наклонила голову влево.

— Не могу сейчас. В городе что-то произошло, я сейчас уеду на совещание к Колчаку.

— Ничего себе, — удивилась девушка. — Хорошо, я сама прогуляюсь, посмотрю город...

Ещё некоторое время поболтав и пообнимавшись с ней, Виктор вернулся в кабинет. Смирнов уже принес свежие газеты, и он погрузился в чтение — интервью Колчака было на главной полосе «Харбинского вестника».

«Никого такими обещаниями сейчас не удивишь. Действовать надо решительно, стремительно, наступать на Владик, пока есть силы и запасы снаряжения», — за время нахождения в этом мире парень уже более-менее привык к революционно-демократической демагогии здешней прессы.

Виктор спустился в гараж в четверть двенадцатого. Котов, как и всегда, был готов, машина выглядела отлично.

— Едем в новую штаб-квартиру охранной стражи! — сказал ему Виктор.

В этот раз доехали чуть быстрее, чем когда отвозили адмирала. Когда ехали вдоль железнодорожных путей к платформе, Виктор гораздо лучше рассмотрел деревянные строения и прочие окружающие пейзажи — впечатление они произвели на него самое безнадёжное.

«Глухая провинция, глухое время, мне вообще здесь не место», — накрыла его тоска по родному времени.

Водитель остановился на знакомом пустыре — там уже стояли несколько машин и почти десяток извозчиков. На платформе, около двух деревянных двухэтажек, было достаточно много людей в форме и с оружием. Выйдя из машины, Виктор направился туда, придерживая шашку и стараясь огибать заросли сухостоя.

Уже шагов за тридцать он рассмотрел десяток различных чинов из штаба округа и других организаций. Около штабных вагонов тоже была суета.

— Здравия желаю, господа! — откозырял Виктор группе офицеров, среди которых были знакомые лица из штаба округа.

Поручика Белянова и нескольких знакомых орловцев Виктор заметил около «Служебного № 9». Подойдя, он поприветствовал их.

— Здравия желаю, господин штабс-капитан! — ответил Белянов — он был слегка мрачен.

— Что случилось? Вчера был такой замечательный банкет, — огляделся Виктор — темно-синий металл вагонов в свете солнца выглядел впечатляюще и солидно.

— Зарубили какого большевистского посланника из Хабаровска, некоего Уманского. Обвиняют наш отряд! — ответил поручик.

— Вот как? — Виктор удивлённо вытаращился на него.

— Ничего сейчас неизвестно, это мог сделать вообще кто угодно, — пожал плечами Белянов. — Но в городе и среди железнодорожных рабочих уже поползли слухи, что это кто-то из наших — грозят забастовкой, сволочи!

— Надо разбираться, подобные методы нам ни к чему! Забастовка — тем более!

— Адмирал тоже так сказал, — покивал поручик. — Сейчас начнется совещание, вон даже прокурор Сечкин приехал, — кивнул он на одного из чиновников, стоящих около здания.

Минут через пять Виктор увидел два приехавших на пустырь автомобиля — оттуда вышли Орлов и сопровождающие. Пока они шли к платформе, открылась дверь вагона — знакомый Виктору офицер, Потапьев, пригласил всех пройти в вагон-столовую.

Несколько человек потянулась к «Столовой № 36». Виктор поднялся одним из последних.

Внутри вагона были сдвинуты несколько столов. Колчак, облаченный в новую униформу начальника охранной стражи, сидел во главе — он был мрачен. После взаимных приветствий все начали рассаживаться, как раз в вагон поднялся и Орлов со своими офицерами.

— Господин прокурор, что известно на этот момент про убитого и подозреваемых? — посмотрел вице-адмирал на упитанного, невысокого и почти лысого человека лет сорока в темно-синем вицмундире.

— Ваше Высокопревосходительство! — поднялся прокурор и оглядел присутствующих, задержав взгляд на полковниуке Орлове. — Произошло убийство по политическим мотивам, и это вопиющий случай, который необходимо расследовать со всей надлежащей строгостью.

— Что именно вам известно? — поинтересовался генерал-майор Хрещатицкий из штаба округа, который сидел по левую руку от адмирала.

Виктор был шапочно с ним знаком — генералу не было ещё и сорока, сам он потомственный донской казак. В Харбине он уже успел прославиться своими связями с японцами, демократической риторикой и борьбой за права уссурийских казаков, атаманом которых он очень хотел стать, как поговаривали злые языки.

— Убитый, господин Уманский, недавно приехал в Харбин из Хабаровска, где до этого преподавал в кадетском корпусе. После большевистского переворота стал там комиссаром. Обнаруженные на месте улики указывают, что убийцы — кто-то из хабаровских кадет, служащих в отряде господина полковника Орлова.

— Что-о?! — Орлов, сидевший напротив Виктора в конце стола, привстал.

— Спокойно, господа! — поднял ладонь Колчак. — Я настаиваю на объективном расследовании, убийства по политическим мотивам — это пятно на нашем великом деле. Это недопустимо.

— Полностью вас подерживаю, Ваше Высокопревосходительство! — покивал прокурор.

— О каких уликах идёт речь? — поинтересовался генерал Хрещатицкий.

— Найденная на месте убийства записная книжка с фотографиями и обрывки погона кадета. Убитый пытался сопротивляться и был изрублен шашками.

— И что это доказывает? — спросил Орлов.

— Господин полковник, только в вашем отряде служат хабаровские кадеты.

— Не только, — покачал головой Ванюков, сидевший рядом. — У господина Калмыкова так же служат несколько кадет.

— Каковы мотивы этого убийства? — мрачно спросил Колчак.

— Очевидно, политические мотивы, но мы рассматриваем и ограбление, — заявил прокурор.

Виктор наблюдал за присутствующими — атмосфера за столом была напряженная.

— Прошу прощения, господин вице-адмирал, но здесь я категорически не согласен с господином прокурором, — произнес Хрещатицкий. — На этого Уманского уже были заявления в прокуратуру, однако никаких мер не было предпринято, — посмотрел он на прокурора. — Третьего дня я получил письмо из Хабаровска, от одного из офицеров-преподавателей кадетского корпуса. Там есть про этого Уманского. Разрешите зачитать?

Колчак насторожился и покивал. Хрещатицкий встал начал зачитывать выдержки из письма — как оказалось, убитый служил на должности комиссара в кадетском корпусе, передавал в новообразованный революционный трибунал списки не только кадет, уехавших в Харбин, но и их родственников, оставшихся в городе. Семнадцать человек были арестованы большевиками, трое из них расстреляны.

— Кроме того, я слышал, что на трупе нашли документы, которые свидетельствуют о его шпионаже в пользу большевиков! — закончил говорить генерал.

— Большевистского мерзавца постигла заслуженная кара! — констатировал полковник Франк.

— Заслуженная или нет — это должны решать следствие и суд! — возмутился прокурор.

— Господа, — своим твёрдым голос промолвил Колчак, — давайте успокоимся! Господин прокурор прав — это совершенно вопиющий случай самосуда, я такое категорически осуждаю! Если тот человек был агентом большевиков и виновен в том, в чём его обвиняют, его следовало привлечь к ответственности в законном порядке. Мы не большевики и не убиваем людей без суда и следствия! — он поднял голос и оглядел присутствующих. — Вы понимаете это?

Сидящие за столом начали кивать.

— Ваше Высокопревосходительство, весь город гудит. Возможны беспорядки среди железнодорожных и заводских рабочих, говорят про общегородскую забастовку. Необходимо изобличить убийц в самые кратчайшие сроки! — продолжил прокурор.

— Так и надо сделать! — подтвердил вице-адмирал.

— Ваше Высокопревосходительство! — поднялся Орлов. — От имени нашей организации я хочу заявить, что мы стояли и стоим за законность и порядок. Из речи господина прокурора можно подумать, что мы за подобные расправы, однако я хочу уверить всех присутствующих, что такие деяния противны нашему духу.