Шерловая искра (СИ) - Страйк Кира - Страница 15

Забегая вперёд, скажу, что в шкатулку в библиотеке мы так и не нашли. Всё перерыли и простучали на предмет скрытых пустот — ноль. Зато именно здесь я обнаружила ещё одну странность.

Замерев посреди кабинета в размышлениях, куда бы ещё можно было заглянуть, я как-то неосознанно, автоматически зажала в пальцах кулон и поднесла его к губам. Камень снова был тёплым. Отвлекшись на это странное явление, покрутила его в руке и то ли в шутку, то ли от безысходности мысленно брякнула, мол, ну что делать-то?

Ответа, естественно, не последовало. Обозвав себя дурой, шагнула к выходу, и вдруг отметила, что шерл похолодел. Вот прям резко и отчётливо. Озадачившись вопросом, как такое возможно, и что бы это значило, на всякий случай вернулась на прежнее место — талисман снова налился теплом.

Прелесть какая. Сделала движение в сторону от двери — температура сделалась ещё выше. И тут меня охватило совершенно неудержимое любопытство. Плюнув на все доводы трезвой логики и здравого рассудка, я взялась перемещаться по библиотеке с хаотичностью броуновской частицы, пока детская игра с камнем в «холодно-горячо» не привела меня к отдельной книжной полке, и глаза мои не упёрлись в томик свода государственных законов.

Хлопнув ресницами, я послушно взяла сборник в руки и только теперь сообразила:

— Ну конечно! Вместо того, чтобы тыкаться, как слепой котёнок, без конца изворачиваясь в том, как прояснить у местных тот или иной юридический вопрос, каждый раз рискуя спалиться, нужно было просто найти этот полезный труд и вдумчиво изучить! В библиотеке историка она обязательно должна была иметься.

Как я об этом раньше не подумала — не знаю. Хорошо ещё, что Флита ушла посмотреть, всё ли тихо там снаружи и не видела всего этого странного действа. Впрочем, она уже как раз вернулась и поманила меня за собой.

Бесшумно следуя за провожатой, я мысленно разговаривала с талисманом. Ага, прям самым натуральным образом. В духе, «спасибо, родненький», а также «ну и чего ж ты раньше молчал?». Ответ пришёл сам собой — молчал потому, что не спрашивала.

Завещание, теперь это стало совершенно очевидно, хранится у мачехи. Сие печально, но вылазка всё равно оказалась полезной. Об этом напомнил томик, плотно зажатый в руке. И Камень, надо же… «заговорил».

Верить в подобные вещи было странно и непривычно, что ли, однако противиться новому знанию, пусть и такому иррациональному, совсем не хотелось. Потому что с этого момента во мне поселились спокойствие и некоторая даже уверенность. И отвергать реальность помощи шерла — значило добровольно отказаться от только обозначившегося душевного равновесия.

А к обеду следующего дня прилетела просто бомбическая новость.

С утра ещё, как говорится, ничто не предвещало глобальных перемен.

За завтраком в очередной раз мило попрепирались с мачехой. Я, знаете ли, с памятного обеда добросовестно выходила к трапезе, чтобы маман, не дай бог, не придумала себе, что падчерица дала слабину и прячется от неё в своей норке. А то, чую, только дай повод, и без того не хилая корона от ложного чувства победы вовсе раздуется до неимоверных размеров.

Однако, справедливости ради, следует отметить, что и соперник мне достался не из слабаков. Матушка хоть по шажку уступала, сдавала позиции, но принимать поражение и окончательно капитулировать категорически не собиралась.

В этот раз, например, её озарило, что у меня неоправданно мало заняты руки, от чего слишком перегружена голова. А значит, моё свободное время срочно необходимо заполнить полезным трудом. Ну, до того чтобы заставлять махать тряпкой или перебирать крупу Нини, хвала небесам и ещё не вполне, видимо, утраченному здравому рассудку, не додумалась. Зато решительно вознамерилась определить нерадивую падчерицу в белошвейки.

И не какие-нибудь шторки-простынки чинить, нет. В полный рост присоединиться к команде вышивальщиц и включиться в процесс изготовления приданного для её крошки. Вроде как в отработку упущенного своего.

Хорошая попытка снова загнать строптивую меня в стойло, но не зачёт.

С самой любезной и благожелательной улыбкой на лице я сообщила «матушке», что сама лично никому ничего не отдавала, а посему не испытываю ни малейших угрызений совести в утрате части полезного имущества, переданного родителями на сохранение в чужие руки, оказавшиеся столь ненадёжными.

Так что, ходите лесом, дышите кислородом, дорогая Нини, и пейте зелёнку — лечите нервы.

Всё это, конечно, весело. Но лишь до поры. В целом же посвятить жизнь вечным перепалкам с мачехой (это при условии, что удастся отбиться от ссылки в монастырь), в любой момент ожидая подвоха, не имея шанса расслабиться хоть на какое-то короткое время — перспектива унылая.

Вскрыть спальню Ниниэль, отыскать завещание, разузнать, что мне там причитается и стребовать с мачехи? Та-ак, ну допустим. И что дальше? Придумать какое-нибудь производство? Идей, конечно, наскрести вагон и тележку можно. Но это означает, что придётся свалить с безопасного острова и положиться на удачу. А ну как война или какие мародёры? А я тут с условным мешком денег и без защиты.

Сперва бы разведать, что там «за периметром», каковы настроения и обстановка. Завести и заручиться поддержкой надёжных союзников. Где б их только взять, родимых? Учитывая, что жизнь протекает в условиях полной изоляции. Мамочки, что ж всё так сложно-то, а? В книжках как-то всё попроще казалось, пооптимистичнее.

— Или вообще рискнуть уйти «в зарю», прикинувшись простушкой? Угу-м. Точно. Самый быстрый и надёжный способ нарваться на крутые неприятности. — угрюмо рассуждала я, топая к обеду. — Это уж на самый крайний случай. Прям за пять минут до отправки в монастырь, если к тому моменту так совсем ничего и не получится решить или изменить.

Перед дверью в столовую тяжко вздохнула, натянула уверенную улыбку и шагнула «на татами».

Ниниэль уже сидела за столом, но что-то было не так. Вместо того, чтобы встретить меня очередной бодрящей колкостью, мачеха изучала какую-то бумагу, причём ровно с тем же безрадостным выражением лица, какое я только что стёрла со своего перед входом на вражескую территорию.

Гадая о том, что же могло ввергнуть маман в столь унылое расположение духа, прошествовала на закреплённое за мной место. Та же, дочитав послание до конца, бросила на меня совершенно странный взгляд, заявила, что нынче страдает отсутствием аппетита, велела подать ей в комнату чай и удалилась, оставив листок в своей же девственно-чистой тарелке.

- Э-э-э… всё страньше и страньше, всё чудесатее и чудесатее… — мысленно цитируя классику, я проводила Нини глазами.

— Плохие новости? — обратилась к оставшейся за столом и продолжавшей активно работать челюстями сестрице.

Ну этой, понятное дело, испортить аппетит невозможно ничем.

— Женишок твой объявился. — в паузе между куриной ногой и куском жареной рыбы невозмутимо сообщила она.

— Так. Ещё раз. Кто объявился? — не сразу освоив новость, настолько она казалась невероятной, переспросила я.

— Ну этот твой… Ронан письмо прислал. Точнее, папаша его. Да на, сама глянь. — она бросила обгрызенную кость, подцепила листок и перекинула мне.

Белая бумага, исписанная ровными строчками, отмеченная свеженькими жирными отпечатками сестриных пальцев, сделала красивый пируэт в воздухе и с лёгким шорохом замерла передо мной. Как лист перед травой. Простите, нервное.

Сделала глубокий вдох, приводя себя в чувство, и принялась за чтение.

И знаете что, вот впору было бы порадоваться, что хоть угроза монастыря снимается с повестки насущных горячих проблем. Ну так, если холодно и логически. Но лично я в тот самый момент чувствовала одно — как кровавой краской гнева заполняются мои глаза.

— Ох, ты ж, блин! Погляньте-ка! — даже не пытаясь справиться со рвущимися на волю эмоциями, скрипела зубом я, — Да неужели?! Эти милые люди, таки, в ожесточённой борьбе победили свой застарелый склероз и вспомнили о незакрытых обязательствах! Снизошли, понимаешь, до милости к бедненькой девочке и, так и быть, прутся жениться. А девочка, между прочим, пока они там год рядились, руки на себя наложила! Это вам как вообще?!