Шерловая искра (СИ) - Страйк Кира - Страница 59

— Вот! Давайте, пожалуйста, поподробнее о камне. Я совершенно не понимаю, как вернуть ему прежнюю силу. Прошу, вспомните, может быть, и на этот вопрос у вас отыщется ответ.

— А как же. — благостно улыбнулся мархаратец, — У старого Мираза мно-ого чего полезного хранится в лысой голове. — он коснулся указательным пальцем своего высокого морщинистого лба.

— Ну и как?! — с нажимом вопросила я. Тут, понимаешь, от неведения изнемогаешь, а он там неторопливо наслаждается чувством глубокого удовлетворения от широты собственного кругозора, — Чем наполнить истощённый шариал?

— Собой. — важно ответил собеседник.

— Не поняла, как собой? — опешила я.

— Вы, ридганда Тина, связаны с этим камнем, он — ваш слуга. — начал он.

— Скорее, друг и соратник. — поправила я. — Как-то так привычнее и честнее определять наши с ним отношения.

— Хм… — озадаченно промычал Мираз. — это многое объясняет, хоть и странно.

Постараюсь сейчас покороче, но не пояснить замешательства Мираза просто не могу. В этом мире взаимодействие с редким мистическим шариалом строилось по принципу джина — раба волшебной лампы и, собственно, хозяина самого запирающего сосуда. Камень служил владельцу, но не упускал возможности напакостить, используя для того любую оплошность своего господина. И никогда не был жертвенным. Мой талисман в этой аналогии походил на джина освобождённого, решившего добровольно остаться с человеком, давшем ему «вольную», и помогать уже исключительно из дружеских побуждений. Сие сравнение весьма приблизительно и использовано исключительно для простоты понимания.

Так вот, кулон отдал силы по доброй воле, и вернуть его к прежнему состоянию могла только я — отдав свои. Благодаря нашей неразрывной связи.

— Но… он же на мне, почему не берёт? — спросила я, поражаясь простоте решения.

— Потому, ри Тина, что бережёт вас. — серьёзно, даже как-то акцентированно-уважительно ответил Мираз, — Если он возьмёт столько, сколько ему нужно, вы погибнете.

— А… А что делать? — растерялась я, понимая, что опять стою перед нелёгким выбором.

— Родник. — подсказал старик, — Святой источник нужен вам всем. Всем троим.

Больше, до поры, об этом не говорили.

Как-то незаметно с пространных бесед о жизни и общих философских рассуждений мы съехали на весьма актуальную нынче тему медицины. Среди возможных дорожных развлечений, вроде игральных карт, в моём арсенале имелся запас бумаги и писчих принадлежностей.

Тут и оформилась окончательно в голове гениальная мысль о том, чтобы зафиксировать обширные знания Мираза в письменном виде. Ну, составить новый лечебник, который сможет принести реальную пользу, в отличие от того, что остался пылиться в моей библиотеке. Идея старику понравилась, и мы с головой погрузились в этот увлекательнейший процесс.

Как ни удивительно, путешествие продвигалось довольно гладко. С традиционными бытовыми заминками, неизбежными в долгой дороге, но всё же без каких-то серьёзных неприятностей. Даже не решалась озвучить эту мысль вслух, чтобы не сглазить и не накаркать беды. Едем себе, и едем. Но радовалась я рано.

До столицы, по сравнению с пройденным путём, оставалось всего ничего, как началось. Как будто, знаете, проклятый Хирг сперва отвлёкся от нас, спокойно ожидая, когда там его обед в лице Рона окончательно загнётся, а тут решил глянуть, чего же тот так тянет, узрел, что мы катимся в опасном для него направлении и спохватился. Или я это нагнетаю?

В общем, для начала поднялась метель. Нет, не так. МЕТЕЛЬ.

Лёгкая позёмка, размашистыми взмахами подметая тракт, началась с утра. Колючие снежинки, точно шустрые стайки мальков носились по мёрзлой земле, цеплялись за копыта лошадей. Мы прекрасно позавтракали на постоялом дворе, послужившем местом ночлега в эту ночь, и в самом благостном расположении духа продолжили путь.

Рон, хоть и ослабел ещё сильнее, но хорохорился. Как раз сейчас шутливо винился за то, что продрых всю дорогу. Я мысленно благодарила богов за гладкость путешествия. Тем непонятнее казалось молчаливое напряжение Мираза, периодически опасливо поглядывавшего в окно.

Обратила внимание туда же — ничего подозрительного. Всё тот же мирный, капитально осточертевший за время пути монохромный пейзаж. Снег, снег, тёмные скелеты лысых деревьев и снова снег.

— Вас что-то беспокоит, почтенный? — решила на всякий случай спросить у деда.

— Будет буря. — ответил он. — Ещё у харчевни хотел сказать, но побоялся ошибиться. А теперь уж точно вижу.

— Не волнуйтесь, до Карта практически рукой подать — там и переждём. — сказал Рон, ободряюще улыбнулся и сладко зевнул, — Что вы мне даёте? Так ведь всю жизнь проспать можно. И главное сны такие… приятные.

— Отвар медуницы и… и много ещё чего. — рассеянно пояснил старик, снова бросая взгляд на улицу.

Уж не знаю, ревматизм ли, по типу бабусиного, или какой другой барометр подсказал деду, что непогода близко, но его встроенный прибор тоже оказался поточнее нашего гидрометцентра. К обеду ветер усилился настолько, что тяжёлый дормез (с вашего позволения, так стану называть наш новый благоустроенный транспорт) качало и болтало от злых порывов, как кораблик с поднятыми парусами в штормовом море. Мир окутала белая мга, да такой плотной пеленой, что я перестала понимать, как наши возницы улавливают, куда гнать-поторапливать лошадей.

Запоздало пришла здравая мысль, что нужно было прислушаться к Миразу, повернуть назад и дождаться окончания катаклизма в таверне, но… увы, мы уже отъехали далеко, и казалось без разницы — вперёд продираться через метель, или назад.

Дальше становилось только хуже. Снег, клубившийся так неистово и противоестественно, словно чья-то могучая рука замешивает эту белую кашу в гигантском котле, густо валил с прорвавшихся небес, засыпая дорожные вешки, путая ориентиры.

Рон выругался сквозь зубы, утеплился и выскочил из кареты. Утопая в вязком месиве, отправился совещаться с возницами. Вернулся быстро, залепленный снежинками, забившимися в густую шерсть шубы.

— Ну что там? — понимая, что там — вообще ничего хорошего, спросила я.

— Плохо дело. — подтвердил очевидное он, — Предложил встать лагерем, чтобы не заплутать, но мужики говорят, нельзя. Если буря не ослабнет и задержится на несколько дней — нас просто заметёт и похоронит в большой холодной братской могиле. Вместе с конями. Странно… — чуть помолчав продолжил муж, — Не припомню, чтобы сила метели нарастала столь быстро.

Мираз, не поднимая головы, быстро и остро глянул на него из-под бровей, но промолчал. Я поняла, о чём сейчас думает старик. Но тоже не стала развивать тему, вгоняя себя же в неуместную панику.

— Впереди перемёты, будет туго. Возможно, придётся помогать лошадям — они замёрзли и очень напуганы. Ваган с палкой пошёл пешком — меряет глубину снега и ищет следы тракта. Ситуация поганая, но раскисать некогда. Наш единственный выход — двигаться вперёд.

— Рон, если надо, я тоже пойду пешком и… ну там, коней бодрить.

— Сиди уже, героиня моя. — криво усмехнулся он, — вес двух щуплых человеческих тел не так уж сильно усложняет жизнь наших тяжеловозов. Только за тебя ещё переживать не хватало.

Однако, одеваться и толкать повозки, в итоге, всё равно пришлось всем. Начинало темнеть, от чего становилось ещё страшнее. Мы уже окончательно вымотались и околели, когда из молочной завесы вынырнул Ваган — старший по обозу. Крепкий хмурый мужик, опоясавшись длиннющим поводком, связанным из нескольких верёвок, ушёл вперёд, и вот теперь возвращался, размахивая руками и что-то крича.

Разобрать, какие вести он принёс, удалось только тогда, когда мужчина приблизился вплотную.

— Огни! — надрывая связки, заорал он.

И люди подхватили: «Огни! Огни!» — по цепочке передавая друг другу надежду.

С дороги мы всё-таки сбились, что выяснилось, когда обоз дополз до жилого тепла. Это был замок. Как только стало понятно, что прямо сегодня мы не умрём лютой отмороженной смертью, Рон разогнал нас с Миразом, а также Флиту с Корой по дормезам и, убедившись, что теперь возницы справятся без его участия, тоже нырнул в карету.