Ведущая на свет (СИ) - Волховец Вера - Страница 39

У Дэймона, который на все это смотрит, глаза огромные, как двухпенсовики. Да, обнимашки с исчадием ада для лимбийки — довольно экстремальны по сути. Я не хочу сейчас еще больше себя компрометировать, поэтому отстраняюсь от Генри, пусть и без особого удовольствия.

— Моя сумка где?

Дэймон кивает влево. Там в углу действительно лежит та моя сумка, с которой я выходила на сбор души. И даже карман с шаром, в который я собирала душу, оттопыривается все так же.

— Надеюсь, ты не растаскал мое печенье? — я поднимаю сумку, шлепаю её на кухонный стол, дергаю язычком молнии. Нет, выходной паек явно пощипали.

— Нет, но я оплачивал им отвлекающие маневры для него, — Дэймон кивает в сторону Генри, — за просто так я бы даже друзей заступаться за святошу перед исчадием не уговорил.

— Это были твои друзья? — Генри хмыкает. — Ну, не повезло им.

Дэймон морщится, но скорее спокойно. Типа, все понимали на что шли. Эй, а где то самое хамло, что трепало мне нервы во время сбора души и до него?

Я кошусь взглядом на часы на запястье. И до меня доходит, что четыре часа дня после полудня — это вообще-то кошмар, если учитывать, что на смену я заступила около суток назад. Сначала сбор двух душ, потом ночь на Тауэр-Бридж, потом я приходила в себя после отравления…

Господи, Джо там, наверное, уже с ума сходит.

Я знаю своего друга даже слишком хорошо.

— Мне нужно возвращаться, Генри, — произношу я, опустошая сумку, выкладывая из неё все, что в ней есть, оставляя только шар с собранной душой и добавляя к ней второй.

— Оставь себе хотя бы половину, — тихо замечает Генри, — два отравления и два выхода в смертный Лондон только за эту неделю. Птичка, ты истязаешь собственную душу, и мне даже неловко, что из-за меня ты на это идешь. Но так ты и сама скоро сорвешься. Твоя душа не железная все-таки. Мне-то наплевать, сколько грехов за твоей душой. Но тебе-то не плевать.

Я опускаю руки и смотрю на него. Да. Мне не плевать. Но один паек на двоих — это ерунда какая-то. Тем более, что голод исчадия ни в какое сравнение не идет с моим.

— У неё будет дополнительный паек, — неожиданно напоминает Дэймон, — мы собрали бонусную душу, за неё будут премиальные.

Уфф. Это хорошо. Я уже и забыла про это.

— Ну, хорошо, — Генри кивает, — и ешь свои шоколадки сама, птичка. Ясно?

— Я попробую, — я киваю, — Генри, я не знаю, когда мне удастся выйти в следующий раз на смену. Я попробую завтра, но…

— Нет. Ты не будешь пробовать завтра, — рыжее чудовище качает головой, — по той же причине. Ты не будешь рисковать своей душой ради меня. Только с учетом этого я согласен тебя отпустить в Лимб. Демонеть ты можешь и со мной. Но там ты пытаешься остаться собой. И будешь ради этого не только урабатываться. Завтра ты спишь. Ешь. Отдыхаешь, в любой форме, тебе интересной. Ясно? Учую тебя в Лондоне… Мне стоит тебе рассказывать, что я с тобой сделаю в этом случае, а, моя птичка?

Его тон вдруг становится зашкаливающее эротичным. И щекочет мне фантазию нежным пером.

— Нет, пожалуй, не надо, — я тихонько выдыхаю, пытаясь не давать этому ход.

— Умница, моя птичка, — Генри расслабленно улыбается, опираясь плечом о дверной косяк, — такая сообразительная.

— Киса, нам, конечно, и так выдернут головы из плеч, но все-таки нам лучше поторопиться, — Дэймон произносит это неохотно, но на ноги встает.

Одно только покашливание. Такое красноречивое, угрожающее — и оно раздается из-за моей спины.

— Агата, — тут же поправляется Дэймон, чуть втягивая голову в плечи, — нам лучше поторопиться, Агата.

Так вот какие средства воспитания с ним работают… Жаль, мне недоступны…

Дверь я открываю ордерным ключом, запасной на всякий случай сую в карман брюк. Надеюсь, не забуду его там и не сдам в прачечную. И когда я открываю, дверь ведет в «кабинет сто двадцать», а иначе говоря — в комнату отдыха Штрафного Отдела. На диване уже сидит пара бесов, и как хорошо, что это мы видим их, а они — с той стороны двери нас не видят.

— Иди вперед, — я киваю Дэймону сама, просто потому что… Ну, вот потому. Позвольте мне больше ничего не объяснять.

Он смотрит на меня непонятно, затем бросает косой взгляд на Генри и пожимает плечами.

— Не тяни уж очень, контур временный, ты знаешь, — напоминает он, и шагает в дверной проем, переходя в Лимб.

Да, я знаю.

И Генри знает.

Именно поэтому я оказываюсь в его объятиях сразу, как только разворачиваюсь в его сторону. И мне уже даже не тепло. Мне — нереально жарко.

— Я буду скучать каждую минуту без тебя, моя птичка.

— И я… — мне не хватает дыхания на большие слова. И рассудка — на меньшие. Я с ума сошла, не иначе.

Тремя минутами спустя, когда контур перехода начинает слабо мерцать, иссякая, Генри снова сам, собственноручно впихивает меня в дверь, отправляя в Лимб. У меня пылают губы, да и лицо, и мне на самом деле страшно оказываться в таком виде даже перед парой бесов штрафного отдела.

Вот только в комнате уже никого нет. Только Дэймон, сидит на подоконнике и гипнотизирует взглядом дверь, явно ожидая меня.

И первую секунду он смотрит на меня все тем же странным взглядом. Мне даже мерещится в нем угроза, я, наконец, спохватываюсь, что вообще-то то, что Дэймон вдруг узнал мою тайну — не очень-то хорошо, он же может меня и выдать…

— Ну надо же, Агата, — неожиданно спокойно произносит Дэймон, скрещивая руки на груди, — я не ожидал, что с такой, как ты, у меня найдется столько общего.

И как это понимать?

— Эй, а подробности? — после этого заявления Дэймон замолкает, я возмущена. Мое любопытство возмущено и того больше. Подобное жестокое обращение с любопытными барышнями точно не идет минусом в кредитную сводку? А зря!

— Обойдешься пока, — демон хладнокровно кривит губы и трет рассаженую переносицу, — я не готов к подобным откровениям. И потом… Ты не будешь отмазывать меня перед Миллером, если я тебе расскажу. У тебя не будет личного интереса.

Как мило. То есть он предполагает меня как девочку шантажировать «сделай как мне надо, а то я тебе не расскажу мой самый страшный секрет», так, что ли? Поражаюсь этой святой простоте.

Ладно, с его секретиками мы разберемся чуть позже, сейчас есть другие не менее актуальные вопросы.

— То есть ты предполагаешь, что так — я тебя отмажу, да?

— Меня за твое отравление могут отправить под суд Трибунала, — хмуро бросает Дэймон, — и между прочим, я спасал твою шкурку от исчадия, пернатая. Нет бы оценить риск, на который я пошел. Побыть благодарной хоть капельку.

— После того, как бросил без ключей посреди Лондона? Да, я очень благодарна. Ты не надорвался?

Дэймон смотрит на меня исподлобья, явно приходя к мысли, что сожрать меня легче, чем сесть ко мне на шею. Ну а что? Он думал, я его в лоб поцелую? Да, яд таких вот недоинкубов слабый, да — я оклемалась довольно быстро. Но второе отравление за такие краткие сроки — даже для меня перебор. Я смертельно устала и хочу спать.

А мне его еще отмазывать. Эх…

Но вообще — надо, надо! Он тут стал невольным хранителем моей тайны…

— Дэймон, — я смущенно кашляю, запихивая руки в карманы и удостаиваюсь пристального взгляда насмешливых темных глаз, — ты ведь не скажешь здесь… про Генри. Никому?

Демон смотрит на меня, и я путаюсь в выражении его лица. Думает. Молчит. Будто примеряется к чему-то. Будет шантажировать? Ну, точно будет, сама же подставилась…

— Не подставляй свои слабые места вот так, Агата, — неожиданно спокойно советует Дэймон и соскакивает с подоконника, — я не скажу. В конце концов — лично я могу понять твои проблемы. Но будь аккуратна. И не дели свои тайны больше ни с кем. Стукачей среди бесов столько, что я вообще ни за кого поручиться не могу.

Он такой контрастный с тем язвительным паразитом, что трепал мне нервы с утра. Но неожиданно — выглядит искренним.

— Пойдем? — я бросаю взгляд на закрытую дверь. — Нам, по идее, нужно показаться на глаза мистеру Миллеру. Уже, поди, вторая смена после нашего ухода должна закончиться.