Путь чести (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 9

— Поспеши к голове приказа и передай мою просьбу — хочу с нашей сотней пойти на помощь нашим пикинерам. Без нас их могут потеснить от острожков да разобрать их! Оставлю только новиков — все одно…

Мой голос потонул в грохоте пушечных выстрелов — и последующим отчаянным воем отхлынувших от рогаток тушинцев и наемников, попавших под близкий удар картечи! Но, обернувшись к ближней к нам атакующей «банде» ландскнехтов, я успел разглядеть, что потери пикинеров, в общем-то, не и столь велики. По большей части огонь картечь приняли на себя именно черкасы, ставшие для европейских наемников чем-то вроде живого щита… Хотя термин «пушечное мясо» применительно к этой ситуации подходит как никогда точно!

Так вот, потери немцев оказались не столь и высоки — а вот сразу после выстрела ряды пикинеров разошлись, и вперед принялись поспешно выбегать мушкетеры, до того скрывающиеся в глубине строя копейщиков…

— Быстрее Никола, быстрее!

Отправив гонца к голове приказа, я тут же зычно воскликнул:

— Сотня — перестраиваемся…

В этот раз мой крик потонул в грохоте мушкетных выстрелов — и боевые порядки ближней к нам «банды» окутались пороховым дымом… Следом грянул второй залп — и, наконец, третий, начисто выбивая первые ряды «рекрутов» Скопина-Шуйского! Досталась и вылезшим вперед пушкарям… А после из низко стелящегося порохового облака выбежали черкасы, в этот раз уже без всякого сопротивления со стороны пикинеров схватившись за рогатки и принявшись их растаскивать!

Впрочем, под яростные крики опытных командиров из числа добровольцев Христиера Зомме, погнавших людей вперед (тем самым не позволяя вчерашним крестьянам сломаться при виде погибших товарищей), солдаты «стройной рати» попытались атаковать воров. Но слишком поздно — в острожках появилось множество брешей, и к ним уже подступили немецкие пикинеры!

В то время как неспешно следующие крылатые гусары преодолели уже половину пути от реки до нашего лагеря…

— Голова разрешил! Тимофей Егорьевич, голова разрешил идти нашим на выручку!

Вот вовремя вернулся посыльный! Я радостно хлопнул горниста по плечу, с чувством воскликнув:

— Молодец, Никола, благодарность тебе! Вот, держи протазан сотника, высокая честь тебе оказан, сохранить наградное оружие! Старшим оставляю тебя над новиками!

Всучив церемониальное оружие радостно улыбнувшемуся новгородцу (может быть много позже он и поймет, что настоящей наградой была моя попытка избавить его от грядущей схватки), я зычно скомандовал стрельцам:

— Сотня! За мной!!!

…Прошедшие десятки схваток, пикинеры-ландскнехты, чьи первые ряды защищены кирасами, имеют огромное преимущество над нашими рекрутами. Их уколы синхронны и точны, они сильнее и быстрее атак вчерашних крестьян, впервые оказавшихся в бою — и получивших в соперники столь сильного врага! Кроме того, еще не успела моя сотня подойти поближе, как немецкие мушкетеры перезарядили свое оружие. И, протиснувшись в первые шеренги «банды», они обстреляли наших копейщиков уже в упор, вновь тремя залпами!

Когда пороховая дымка рассеялась, я понял, что оказавшаяся на пути немецких ландскнехтов пикинерская рота перестала существовать… Но прежде, чем мы бы поспели к прорыву, путь врагу закрыло подкрепление рекрутов, подоспевшее от соседних рот. Вновь замелькали колющие навстречу пики — а я поднажал, поднажал из последних сил, надеясь, что мы успеем подойти до того, как вражеские мушкетеры в очередной раз успеют перезарядиться…

Но чуда не случилось.

Я перешел на тяжелый шаг, лихорадочно глотая воздух горящими легкими. Знал бы, что придется бегать, так ни за что бы не стал облачаться в броню! Впрочем, не отстающие от меня стрельцы, вынужденные держать в руках пищали, перекинув секиры за спину (благо, что у последних есть ременная петля!), выглядят не особо бодрее…

— За пикинерами — в три ряда становись! Бердыши воткнуть в землю, фитили пали!

Несмотря на очередной вражеский залп, ударивший в упор, подкрепление, образовавшее, по сути, вторую роту на месте павшей, сохранило боеспособность, сохранив строй еще в шесть шеренг глубиной. Мы встали за спинами рекрутов, ожидая, когда рассеется пороховое облако и мы сможем стрелять уже прицельно, выбивая пикинеров в кирасах…

Но, когда очертание вражеского строя проступило сквозь дымку, стрелять было уже поздно: враг отошел более, чем на тридцать шагов — дистанцию, на которой пищали могут уже и не взять действительно прочных кирас. Причем ландскнехты продолжают пятиться, освобождая дорогу уже перешедшим на рысь и вот-вот готовым сорваться на галоп крылатым гусарам!

В следующий миг земля под ногами ощутимо дрогнула — это тяжелые кони ляхов взяли разбег для тарана! Я тяжело выдохнул, не совсем поняв, свои чувства: толи я рад тому, что оказался здесь и сейчас со своими стрельцами — так сказать, в нужное время и в нужном месте… Толи наоборот, только сейчас осознал риск, на который обрек «ореликов». Ведь если пикинеры не выдержат тарана тяжелой кавалерии — конец и всей сотне!

Но как бы то ни было, в первом бою с тяжелой конницей рекрутам получится выстоять лишь с нашей помощью…

— Не робей братцы, двум смертям не бывать! Да пики держите покрепче, ляхи на них сами напорятся!!!

Буквально следом за мной что-то закричали и командиры-иноземцы, обучавшие новиков-крестьян командам на германском или шведском языках, заставляя выполнять под них требуемые действия. Поняли ли немцы, что я тут попытался немного покомандовать их подчиненными? Как кажется — все-таки да, уж больно возмущенно что-то разоряются…

Хотя, быть может, мне просто показалось.

Так или иначе, наша «стройная рать» выровняла свои ряды, а первая шеренга опустилась на колено, воткнув пики в землю заостренными втоками, выставив наконечники на уровень груди мощных гусарских жеребцов… Второй же ряд склонил пики под углом к земле так, чтобы острие их оружие достало корпус всадников. Ну, а оставшиеся же рекруты продолжили держать их на весу, уже обеими руками, целя в головы ляхов…

Вроде все правильно и даже надежно… Да только крылатым гусарам уже удавалось проломить пикинерский строй лихим тараном — как, например, они сокрушили шведов при Кирхгольме пять лет назад!

А ведь там сражались профессиональные солдаты-пикинеры, а не новобранцы…

— Стрельцы! Первый ряд — по моей команде бьем по лошадям, и сразу на колено! Второй и третий ряд — по моей команде друг за другом, выбиваем всадников… Пока ждем!

Ждем… Тридцать шагов ждем. Не больше — иначе просто зря расплющим пули о кирасы… Но и не меньше. Иначе просто не успеем отстреляться всей сотней, итак сократившейся на четверть из-за моего желания поберечь новиков.

Теперь вот появились сомнения в правильности принятого решения на счет пополнения… Кто знает — быть может, их залп, залп четвертого ряда стал бы решающим?!

Да, сомнения есть. Да и как им не быть, если я сейчас всем телом ощущаю дрожь земли под ногами, усиливающуюся с каждым мгновением?! Если уже отчетливо слышу ржание могучих гусарских жеребцов и яростные крики врагов, надеющихся меня или срубить, или стоптать конем, или заколоть пикой?!

Вот так вот… Меня действительно проняло при виде накатывающей на наш строй массы всадников в сверкающей на солнце броне. И страх змеей заполз в душу, ледяным кольцом стиснул сердце… Кажется, еще чуть-чуть, и он просто скует мое тело, обездвижив в самый напряженный момент боя!

Так ведь я еще и стою за шестью шеренгами пикинеров! Что же чувствуют те, кому пришлось замереть на колене в первом ряду?!

Словно услышав мои мысли, вначале один, а следом и второй новобранец бросили пики на землю, вскочили на ноги — и побежали вдоль строя, покинув первую шеренгу... Никто ничего не сказал им в спину, никто не попытался догнать их и вернуть — ибо враг уже слишком близко.

А мгновением спустя после бегства дезертиров, ляхи миновали тело одного из черкасов, распластавшееся в тридцати шагах от первой шеренги стрельцов — тело, выбранное мной в качестве прицельной отметки. И я тут же отвесно опустил оголенную саблю, втайне порадовавшись, что сохранил контроль над телом, что страх не лишил меня сил: