Путь Стратега 4 (СИ) - Корнелий Луций - Страница 73

Скелет тоже атаковал в ближнем бою, но усилив свой удар магией. Вокруг костяных, когтистых пальцев забурлил зеленовато-серый туман, вторивший движениям нежити.

Хорт оторвал от себя второго потрошителя и со всей немалой дури ударил им скелета. Однако обоим тварям Порчи это не сильно повредило. Скелет ответил огненным дыханием, от которого Хорт закрылся ручищами, при этом очень выразительно ругаясь. Если присмотреться, то весь гигант с ног до головы был покрыт следами недавних битв. В буро-красной шкуре зияло множество ран. Несколько костяных шипов торчали в широкой спине. Одеяние из звериных шкур было опалено.

Хорт вращал огромными глазами, наверное, в поисках какого-нибудь оружия. Однако выбранное им бревно отказалось сгнившим и рассыпалось в руках. Тем временем верхняя половина порванного потрошителя подползла к гиганту, укусив его за пятку. Хорт уже даже не ругался и не кричал, а лишь тяжело вздохнул:

— Как же вы надоели…

После чего таки пошел на монстров в решительную, хотя и очень неприятную для себя атаку. В процессе Хорт получил немало укусов и ожогов, но победил. Он схватил второго потрошителя, раздавив ему голову, затем кулаком впечатал огнедышащего скелета в сырую землю, разломал ему грудину и вырвал оттуда комок из трех сросшихся детских голов с горящими глазами. Интересная начинка. Стоило Хорту раздавить сердцевину, как скелет рассыпался, а череп его погас. Тогда гигант остервенело принялся топтать половинку потрошителя, вымещая на ней злобу от накопившихся ран.

Где-то недалеко судя по воплям, хрипам и всполохам огня тоже шел бой. Едва ли это было противостояние людей с монстрами. Скорее нечисть против нечисти. Покончив с тремя противниками, Хорт направился дальше. Странные, исполинские деревья полностью закрывали небо переплетениями своих стволов. Создавалось впечатление будто всё происходит в гигантском павильоне. Хорт прошел мимо кучки трупов аристов из Утопья. Их жабообразные тела были обожжены, растеразы и обгрызены. К дереву копьем прибит человек с искаженной внешностью. После смерти он превратился в зомби, но руки и ноги его были оторваны, так что труп лишь вяло шевелился. Ах, милый Север! Как же я скучаю.

Вскоре Хорт выбрался на поляну, в центре которой росло самое большое дерево, какое я только видел. Настоящий мать его Иггдрасиль. Впрочем, технически это было несколько деревьев. Шесть переплетенных стволов, скрученных на манер троса. Непроницаемо черная кора блестела в редких лучах луны, пробивающихся сквозь кроны. Корни, такие же толстые как и стволы, не желали быть полностью в земле и опутывали всю поляну. На них сидели фантастические существа самых разных видов. С какими-то я уже встречался, других видел впервые. Исполины, гиганты, гарпии, ламии и мантикоры. Десятки сатиров, кентавров и грифонов. На самом высоко приподнятом корне, как на троне восседала над монстрами Лав, и полог ее темного одеяния свисал вниз на полметра. Под ней в корнях исполинского дерева блестела вода, мерцая изнутри изумрудно-зеленым. В ней что-то плавало и шевелилось. Глаза древней ведьмы в полумраке казались полностью черными на фоне мраморно-белой кожи.

Нечисть поменьше расступилась перед Хортом, пропуская его ближе к матери.

— Опять лезут… — хрипло дыша, произнес гигант. — Лезут и лезут. Надо уходить… За реку. Надоело. Лезут теперь одни мертвяки. Раньше хотя бы весело было. Теперь пустые черепушки. Давишь их, давишь, а им плевать. Мертвые уже.

— Мы остаемся. — возразила ведьма властным и безразличным тоном. — Потише. К нам идет гость.

Вся нечисть замерла в ожидании и затихла, насколько это было возможно для такой толпы. Землю сотрясли тяжелые шаги. Слышался треск деревьев и сухостоя. Вскоре на поляне появилось ещё одно Чудовище с большой Ч. Восемь или даже девять метров. В отличие от широкого Хорта этот был наоборот вытянут наверх. Жилистое тело со смуглой кожей и гротескными мускулами. На уродливом лице блестел один единственный желто-зеленый глаз.

— Ты пришел, Калифес. — поприветствовала его ведьма. — Уж не думала, что придешь.

— Тяжек путь, когда племя людское так расплодилось. — глухим голосом, похожим на шум прибоя, ответил циклоп.

Одной рукой он держал короткую, относительно его габаритов, дубинку отлитую из железа.

— Я пришел и вижу, как ты посылаешь своих детей, моих братьев на смерть. — продолжил монстр. — Что забыли мы здесь? Зачем цепляемся за эти мертвые земли?

— Могла бы я ответить, да тебе не понять. — холодно усмехнулась Лав.

— А может быть я понимаю? — возразил циклом. — Ты служишь людям. Защищаешь их. Тех, кто забрал у нас мир.

— Я служу не людям, а человеку и ты знаешь какому. — ответила Лав. — Служу силе, которую он явил и воплощает. Отняли мир? Мир по которому ты грустишь уже никогда не вернется. Но и нынешнему осталось недолго.

— О чем ты?

— О том, чего ты видеть и чувствовать не способен. Но я ощущаю это как биение собственного сердца. Основание нынешнего мира дало трещину. Из праха и пепла, из ветра и далекой пустоты пришли они. Призраки. Духи древних царств и образы царств доселе небывалых. Станут бороться они за будущее. За возможность обрести плоть и кровь. Новый фундамент будет заложен или же все погибнет. Все, Калифес. Не будет ни гор, ни лесных чащ, где можно отсидеться. А теперь хватит болтать. Зачем ты пришел? Повиноваться или бросить мне вызов?

— В отличие от тебя я верен своей сути. — ответил циклоп. — Я шел за тобой, когда ты вела нас против людей. Пойду и сейчас. Но сердце твое ныне принадлежит не нам. Это прискорбно.

Видение оборвалось. Сменилось на дурной сон, в котором мне показалось, что я пробудился и вышел прочь из шатра. Было светло, но небо оставалось черным как ночью. Вместо солнца на нем горело огненное око. Красные, раскаленные тучи неслись с Севера на Юг. Я ощущал обжигающий жар, нисходящий с небес.

— Призраки древних царств и образы царств небывалых. — прогремел голос, напоминающий приближающуюся грозу.

Я увидел как на фоне черного неба проступают две исполинские фигуры. С правой стороны мраморная статуя женщины со сверкающими глазами. С левой из черного камня высеченный воин, лицо которого заменял череп, щедро политый жертвенной кровью. Клепсида и Забытый. Два противоположных воплощения войны.

— Станут бороться они за будущее. За возможность обрести плоть и кровь.

Обе статуи вдруг рассыпались. Обратились в пыль за мгновение, а место каменных лиц заняли живые, человеческие. Под белым мрамором Клепсиды оказалось бледное лицо Иворна Сандиса. Его глаза сверкали каким-то нездоровым вдохновением. Под черным камнем Забытого — смуглое, обветренное лицо Антавия Карра. Его взор напротив, казался спокойным и сосредоточенным как уставившиеся на тебя черные глазницы черепа.

— Новый фундамент будет заложен или же все погибнет.

Я проснулся, ощущая неприятную головную боль.

“Ну вот опять лезут”. — процитировал я Хорта, имея в виду жуткие пророчества. — “И хоть бы раз что-нибудь хорошее показали. Мол, держись, Миша. Все будет здорово. Всех победим. Нет. Обязательно какой-то армагедец. Ей богу, будто Рен-ТВ мне в мозг провели”.