Путь Стратега 4 (СИ) - Корнелий Луций - Страница 87

Так, одного слона оставим хорошим парням, а для другого есть плохая девочка.

"Арамиа, солнышко моё, очень нужна твоя ассистенция. Там слон боевой разбушевался. Надо бы его слегка прожарить изнутри. Желательно, так чтобы внешне не было явных проявлений магии. Сердце ему там вскипяти или мозги".

К Арамии было приставлено двое человек из превенторов Клестуса. По моему приказу они вывели колдунью из охраняемого обоза и направили туда, где бушевал слон, раскидывая стационарные щиты и тех, кто не успел убежать. На спине животного была закреплена деревянная корзина-башенка с достаточно высоким зубчатым бортиком. Там находился водитель слона и двое метателей дротиков. Скорее всего, фидаины. Слишком уж смело они лезли в самую гущу кровавой бани.

Доктоний с товарищем уже отправились к своей цели. Слон тем временем успел получить несколько дротиков в уязвимые ноги, но был пока еще активен. Хоботом он схватил одного из цестинцев, сдавив так, что никакая броня не поможет. Вообще, слоны — грозные существа, но выглядят скорее мило. Особенно на картинках, а не когда ты смотришь на него снизу вверх. Однако в полумраке, да еще и бронированные по самые уши, слоны сейчас казались машинами убийства. Впрочем, Радомат и Доктоний тоже были очень даже машинами убийства. Полуминотавр схватил копье павшего цестинца, запустив оружие в слона с убойной силой баллисты. Слон аж дернулся, когда снаряд вонзился ему в череп аккурат по центру лба, пробив кольчужную броню. Однако зверь лишь разъярился сильнее. Подняв хобот, он устремился на обидчика, успел пройти шага три и… рухнул. Сбоку, из-под оседающей туши ловким движением ушел Доктоний, заколовший монстра одним точным ударом в брюхо. Радомат неодобрительно покачал головой, опуская грозную секиру: мол весь кайф обломал, ну зачем ты так?

Арамиа тоже справилась достаточно успешно. Все магистры умеют на расстоянии сорока метров разогреть предметы до температуры плавления железа. Это, собственно, один из экзаменов на получение данного статуса. Закастов у Арамии было немного, но слону хватило и одного. Туша вдруг резко замерла, несмотря на все усилия слонопилота. Животное несколько раз дернулось, подняло хобот, мотнуло хвостом и… Из-под хвоста слона ударила с мощностью пожарного гидранта струя из нечистот и крови. Прощальный салют, так сказать. Не знаю, обдало ли этой дрянью кого-то из шаддинских лучников, но очень надеюсь, что да.

Слоны у врага закончились, а вот всего остального пока хватало. И тяжелой кавалерии, и стрел, и пехота пока держалась.

Наша конница вышла из лагеря, двигаясь навстречу судьбе, славе и смерти. В них почти сразу влетел отряд из примерно трех сотен легких саваран и пары сотен степных копейщиков, пытаясь связать мою кавалерию ближним боем. Однако я повторил маневр, которому научился в первом сражении против Аргета. Где-то треть осталась бодаться с шаддинцами, а другие лишь подстегнули коней. Мне нужно вывести для удара в тыл хотя бы сотни три.

И снова момент, когда внимание разрывается между сразу несколькими местами, где требуется очень точечный контроль. Нервы на пределе. Пусть я не ощущаю тела, но уверен, что сердце бешено колотиться. Пехота сцепилась. Продолжаются хаотичные и кровавые атаки вражеской тяжелой кавалерии. Многие их всадники гибли, но успевали забрать кого-то с собой. Наши ряды сильно лихорадило. Многим людям приходилось расступаться в стороны, нарушая строй, чтобы избежать навала тяжелого всадника. В темноте восстановить порядок когорт было практически невозможно даже с моей помощью. Фланговые центурии перемешивались. Это было очень тревожным знаком. Без воинского порядка нельзя эффективно обороняться против кавалерии и нормально держать обстрел. Боевой дух людей тоже страдал. Многие не знали ответа на извечный вопрос: кто побеждает? Мы или все же они? Можно попробовать обратиться с речью, но боюсь, что многим сейчас не до разговоров. До предрассветных сумерек оставалось где-то два часа. Время утекало сквозь пальцы.

Моим резервом был Шестнадцатый. Та его часть, что пока охраняла наши тылы и обоз. Я полностью переключился на управление своей кавалерией. Пришлось оставить еще около трех сотен всадников, чтобы задержать идущих на перерез саваран. По итогам вражеского строя достигли где-то семь сотен всадников: одна цестинская ала, две турмы из Двадцать Первого и Шестнадцатого, а также под две сотни конных лучников сэйфов. Им я немедленно отдал приказ начать обстрел вражеского строя, а штурмовой и копейной кавалерией ударил во фланг. О сохранности всадников я в тот момент, если честно беспокоился не сильно. Пусть цестинским кавалеристам было очень далеко до катафрактариев, но пайганам и шаддинским пешим стрелкам до легионеров было еще дальше. Внезапный удар во фланг, обстрел с тыла, непрекращающийся натиск легионеров по фронту начали быстро просаживать мораль врага. Келим попытался направить около сотни легких саваран в тыл легионерам и копейной ауксилии, но те строя не потеряли. Задние ряды без особых проблем сдержали не самый мощный натиск конницы, которая из-за темноты не могла действовать плотным строем и сильно тормозила коней. Шаддинская же пехота строй держала хуже. Ряды врага дрогнули. Пайганы, наемники и практически безоружные пращники начали бежать в темноту, увлекая за собой фидаинов. Это было уже не остановить. Келиму даже пришлось на какое-то время прекратить лучный обстрел, чтобы не покрошить свою же пехоту.

Переключаемся на основной строй. Изрядно потрепанная когорта цестинской ауксилии почти потеряла боевой порядок. Они полностью смешались с приданными авантюристами и частью велитов. По итогу эту массу, вместо отвода в тыл я отправил во фланг вражеской пехотной линии. На их позицию выводил из резерва ветеранскую когорту Шестнадцатого. Теперь им придется отражать разрозненные атаки тяжелой кавалерии, которые враг однако почти прекратил, видимо осознав сколько людей он уже потерял и что его пехотный строй вот-вот будет опрокинут.

Под давлением превосходящих сил Двадцать Первого и Двадцать Четвертого, а также цестинцев, ударивших во фланг, враг наконец дрогнул. Случилось это не сразу. Не мгновенное крушение, но постепенное выдавливание и обескровливание. Цестинцы дрались уже без всякого строя. Больше мечами чем копьями. Сотни лет назад их предки в ущельях и нагорьях остановили расширение Шадда на запад. Оба народа до сих пор помнили ту вражду. Даже власть Империи не смогла примирить их. И вот теперь шаддинцы и цестинцы снова резали друг друга с безумным упоением.

Наконец вражеская линия начала рассыпаться. Отдельные ее фрагменты еще сопротивлялись в полуокружении, но шансов у них не оставалось. Последними пали фидаины, перебитые до единого. Весь строй шаддинцев потерял убитыми или ранеными чуть ли не половину состава, прежде чем окончательно рухнул в бездну паники.

Остатки нашей кавалерии я отправил прорываться обратно в лагерь, дав им в помощь три когорты копейной аксилии. Еще шесть когорт подкрепления шли к нам. Кажется, эта долгая ночь подходит к ко…

Я глянул статистику, глянул состояние своих отрядов и все мое триумфальное воодушевление тут же испарилось. Никуда мы уже не пойдем сегодня. До рассвета точно не успеем никак. В общей сложности у нас было более трех тысяч раненых. Трех мать его тысяч! Остальные части войска устали. Были вымотаны ночным боем и бесконечным обстрелом. Срочно требовались отдых и первая помощь. Необходимо распределить раненных по обозам. Нужно было привести в порядок смешавшиеся подразделения. Инача дальше мы пойдем вперед еле живой толпой. Нам придется или бросить несколько тысяч раненых на смерть, или рассыпаться под первыми же серьезными ударами вражеской кавалерии. Три километра до лагеря. Даже меньше! А мы не можем туда дойти!