Дамский негодник - Милевская Людмила Ивановна - Страница 32

— Слышала, какая беда стряслась у Маринки Калоевой?

Далила проявила осведомленность:

— Да, муж руки на себя наложил.

— Руки на себя наложил?! — подскочила Бойцова. — Он же случайно погиб! Марина сказала, несчастный случай.

— Не знаю, возможно, и случай. Я не очень-то в курсе, — дала задний ход Далила.

Елизавета успокоилась и немедленно начала вводить ее в курс.

— Представляешь, сидел человек в своем кабинете, — запричитала она, — захотел вдруг почистить свой пистолет, да что-то из него достать позабыл. Короче, уж не знаю, как это несчастье произошло, только прямо в голову Михаилу бабахнуло. Жалко Маринку. Тяжело переживает, бедняга, хоть и жили они как кошка с собакой.

— Как кошка с собакой? Откуда ты знаешь? — удивилась Далила.

— Да я сто лет ее знаю, — сообщила Бойцова, — со студенческих дней. Мы с ней однокурсницы. Я Маришу и в клуб затащила.

— Выходит, Михаила ты тоже знала?

— И Михаила покойного знала. Ох, не промах он был мужик!

— В каком смысле? — уточнила Далила.

— Насчет нашего полу мастер большой, за что Маринка его и гоняла. Ох, поначалу они и ругались! Настоящая шла война, а потом ничего, утряслось. Самое обидное, едва начала их семейная жизнь налаживаться, только зажили душа в душу, и вот она, сразу беда.

Далила поинтересовалась:

— Если Калоевы зажили душа в душу, то почему ты Марину в свой женский клуб привела?

— Можно подумать, — рассердилась Бойцова, — в мой клуб приходят только несчастные бабы.

— Да ладно тебе, мне-то хоть не рассказывай. В нашей стране счастливые женщины чаще дома сидят.

Елизавета неожиданно согласилась:

— Ты права, те, которые думают, что счастливые, дома сидят. Сидят, дуры, ждут, незнамо чего. А дожидаются одного: их или бросают, или забрасывают. Мужчины не очень-то разгоняются делать нас, женщин, счастливыми. И Маринка к нам с тоски прибрела, — призналась она.

— И какова причина тоски? — осведомилась Далила.

— Ой, — вздохнула Бойцова, — с Михаилом своим навоевалась Маринка до капли последней и впала в отчаяние. Как-то раз к ней прихожу, а она ревет и спрашивает: «Лиз, есть ли на свете добрые мужики? Неужели они агрессоры все, как один? Вот Мишка мой, мало, что он постоянно не прав, так еще и злой как собака. Попробуй его упрекнуть, сразу в скандал». Я ей и посоветовала: «А ты, Мариша, любовника себе заведи. Из всех мужиков только любовники ласковые, остальные — сплошное зверье, кого ни возьми: хоть подчиненный, хоть муж, хоть начальник».

— И что же она?

— Да вроде бы завела.

Далила опешила:

— Что значит «вроде бы»? Ты что же, посоветовала и не осуществила дальнейший контроль? Чем закончилась эта история?

Бойцова пожала плечами.

— Неужели не знаешь? — поразилась Далила. — На тебя не похоже.

— Так всегда с ней, с этой Мариной, — обиженно проворчала Елизавета и с досадой махнула рукой: — Ну, ее!

Самсонова попросила:

— Нет уж, пожалуйста, поясни.

— Принципы у нее. Не любит Марина распространяться на интимные темы. О чем же нам, бабам, еще говорить? — возбужденно вопросила Бойцова. — Не о пьянках же, автомобилях, охоте, рыбалке, как примитивные мужики.

— Нет, конечно, — усмехнулась Далила. — Мужчины так редко заводят речь о любви, что только женщинам и остается о ней говорить.

— Вот именно, — сердито подтвердила Елизавета, — должны же мы хотя бы поговорить об этой проклятой любви. Ведь в глаза же ее никто и не видел, но зато как говорят! Как говорят!

Отношения мужчины и женщины — больная тема для пострадавшей Елизаветы Бойцовой. Зная это, Далила поспешно воскликнула:

— Давай вернемся к Марине. Мне интересно, был у нее любовник?

— Был!

— Откуда ты знаешь, если она терпеть не может интимных тем?

— Нет, про роман-то Мариша мне намекнула, а вот о своем воздыхателе распространяться не стала. Да я особо и не выпытывала. Вижу, ходит счастливая, ну, думаю, и слава богу. Главное, что в их семье наступил покой. Мариша уступчивей стала, и Мишка к ней подобрел.

— И как долго длилась идиллия? — поинтересовалась Далила.

Елизавета нахмурилась:

— Недолго совсем. Знала бы ты, как я себя кляну!

— За что?

— За дурацкий совет. Маринка и врать-то толком не научилась, и мамаша у нее еще тот правдолюб. Короче, нашла я кому посоветовать любовника завести.

Далила с грустью отметила:

— Многим такой совет помогает.

— Многим, но не Марине.

— Почему же не ей?

В ответ Елизавета похвалила Калоеву, но с большим осуждением:

— Она благородная и честная слишком, из тех, кто лучше будет прощать, чем сам прощения просить. Представляешь, эта дурочка, вместо того чтобы наслаждаться любовью, начала грызть себя за измену, то ноет, то жалуется.

— И что тебе говорила? — поинтересовалась Далила.

— Что муж — хорошо, а любовник — фигня. Короче, я поняла: не создана она для адюльтера, а что еще бабе делать? Без пахоты женская жизнь пуста. Работа, дети, кухня, стирка, уборка — вот наш удел. На работу Мишка ее не пускал. Детей у Мариши нет, зато есть прислуга. В общем, я ей присоветовала наш женский клуб.

Далила одобрила:

— Правильно присоветовала, общественная работа пустоту истребляет.

— А в тот вечер как раз твоя лекция была запланирована, вот я ей и сказала: «Приходи, не пожалеешь. Самсонова в человеческих душах ас».

— И как она, сразу пришла?

— Пришла, — рассмеялась Бойцова, — пришла и на лекцию, и в восторг. Ты своими речами учеными так ее поразила, что Мариша изменила жизненную философию. «Все не так у меня, — говорит, — но зато теперь знаю, как исправлять». Я так думаю, что она любовника бросила и, следуя твоим указаниям, наладила отношения с мужем. Перестала киснуть, ходит в наш тренажерный зал, влилась в активную общественную жизнь, казначеем стала, отлично справляется и даже фонд помощи матерям-одиночкам курировать успевает. Ожила, расцвела. Если бы не беда, была бы самой счастливой женщиной в мире.

Самсонова оторопело заметила:

— Надо же, выходит, я к этой Марине невольно имею непосредственное отношение.

— Еще бы! — хмыкнула Елизавета. — Своим психоанализом ты перекроила Маришину жизнь. Твои лекции она обожает. Ни одной не пропустила. Даже странно, что ты с ней не знакома.

Далила призналась:

— Стыдно самой. Когда лекции читаю, всегда немного волнуюсь. Очень сосредоточенно тему держу. И в зал вроде смотрю, но никого там не вижу. Лица сливаются в одно сплошное пятно.

— Да, читаешь ты действительно сосредоточенно. Мариша всегда садится в первом ряду. И вопросы активней всех тебе задает. Я думала, вы знакомы.

— Ты так мило о ней рассказала, что хотелось бы познакомиться, — схитрила Далила, скрыв, что однажды беседовала с Мариной.

Елизавета хихикнула:

— Да уж, пора. Одна беда, — вздохнула она, — после гибели мужа Мариша в клуб не заходит. Я к ней на днях забегала. Лежит, бедолага, пластом, а в глазах тоска смертная. Я ушла от нее, словно с кладбища.

— А что с ней? Депрессия или просто горюет?

— Вот уж не знаю, — пожала плечами Бойцова, — в этих делах ты у нас «спец». Далька, — попросила она, — зашла бы ты к ней, вроде от нашего клуба, поддержать, передать приветы. То да се, заодно определишь, в каком она состоянии. Может, ей кардинальная помощь нужна.

Далила только этого и ждала.

— Я прямо сейчас и пойду, — удовлетворенно кивнула она. — Только дай мне причину. Для Марины будет полезней, если я по делу приду, а не утешать.

Елизавета обрадовалась:

— Есть и причина! Отправляю тебя вроде бы по казначейским делам. Захватишь бумаги, пусть составит отчет. Отчет мне и в самом деле понадобился.

Дверь Далиле открыла пожилая высокая женщина с добрым славянским лицом.

— Вы, наверно, к Мариночке? — спросила она. — А ее дома нет.

— А скоро ль Марина будет? — вежливо поинтересовалась Самсонова.