Тень Ирода - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая

– Вот наши разведчики, – кивнул в его сторону президент, – ведь могут нормально работать. Мне премьер говорил – такую информацию дают по экономике, самую передовую технологию.

Здесь сидели только высшие руководители государства. Но директор СВР все равно сделал нервное движение, как бы предупреждая президента о неразглашении подобной информации. Президент заметил его движение.

– Молчу, молчу, – шутливо сказал он, – не буду говорить про ваши секреты. А то потом меня и накажете первого.

Все заулыбались. Напряжение было снято. Именно в этот момент в разговор вступил министр иностранных дел. Он раньше возглавлял Службу внешней разведки и был ловким царедворцем, знающим, когда и как нужно вступать со своими предложениями.

– Группа, конечно, неплохо, но можно подключить и некоторых специалистов из разведки, – предложил он. – Они ведь занимаются зарубежными террористами, пусть теперь займутся нашими.

– Да, – сразу заинтересованно поддержал его президент. – У вас есть такой человек?

Директор СВР, работавший ранее первым заместителем нынешнего министра иностранных дел, смотрел на министра непонимающими глазами. Он не знал, о ком именно говорит его бывший руководитель.

– Мы можем найти такого человека и поручить ему, – твердо сказал своим глухим голосом министр иностранных дел.

– Вот это правильно, – поддержал президент. – Специалисты нужны в каждом деле. А то они группы создают, понимаешь, вместо того, чтобы возложить на кого-то конкретную ответственность. Когда группа – что получается? Все расследуют, а никто не виноват?

– Мы поручим нашим специалистам, – быстро сказал директор СВР, осознав, что спорить при данных обстоятельствах никак нельзя.

Совещание продолжалось. Министры говорили об ужесточении мер безопасности на транспорте. Под особый контроль перед выборами брались аэропорты, железнодорожные вокзалы, автобусные станции, места большого скопления людей.

Для Москвы было признано целесообразным выделить и некоторое количество военнослужащих, которые совместно с милицией должны были осуществлять патрулирование в городе. Под контроль брались и все объекты жизнедеятельности, особенно водоемы. В самом метро было признано целесообразным ввести особую систему проверки.

Было принято предложение мэра Москвы о начале широкомасштабной паспортной проверки и выселении из столицы всех неблагонадежных лиц. При этом, кроме проверки, милиция и органы ФСБ проводили операцию по ограничению деятельности многих казино и ночных баров.

Совещание закончилось через два часа. Когда все выходили из зала, директор СВР чуть задержался, чтобы его догнал министр иностранных дел.

– Простите, о каком специалисте вы говорили президенту? – спросил директор СВР. – У нас есть такой человек?

– Есть. Он, правда, не является в строгом смысле этого слова вашим сотрудником. Но это не так принципиально.

– Про кого вы говорите?

Министр оглянулся. И, нагнувшись, тихо произнес одно слово:

– Дронго.

Директор СВР покачал головой.

– Вы ошиблись. Он погиб в прошлом году, взорвался в автомобиле. У нас были точные сведения. Мы ведь с вами разговаривали о нем. Я даже посылал вам документы, как вы просили.

– Да, я их получил, – кивнул министр, – и именно поэтому точно знаю, что он жив.

– Откуда такая уверенность?

Министр еще раз оглянулся.

– Он уже в Москве, – сказал он, – приехал по моему приглашению. Вы можете с ним встретиться хоть сегодня.

После встречи с министром иностранных дел он уже не удивился, когда ему позвонили. Более того, он ждал этого звонка, понимая, что рано или поздно это все равно случится. Но, как обычно и бывает в таких случаях, это все равно произошло неожиданно, и ему пришлось бросать все свои дела, чтобы прилететь в Москву.

Он должен был встретиться с министром иностранных дел. И, прибыв в Москву, ждал еще одного звонка, который прозвучал вечером, около семи часов. И уже через час совсем в другом месте, в большой, но закрытой комнате они встретились с министром иностранных дел России.

Евгений Примаков был осторожным, всегда тщательно продумывающим свои шаги человеком. Ему удавалось сохранять хорошие отношения с сильными мира сего почти при каждом режиме, упорно продвигаясь наверх по служебной лестнице. И хотя в мировой дипломатии он не сумел добиться успехов Киссинджера или Геншера, тем не менее для России это был своего рода феномен, российский Талейран конца двадцатого века. Причем в это определение входили и цинизм, присущий любому политику, и разумная мера осторожности, и умение тщательно контролировать шаги своих соперников, продумывая свои собственные на несколько ходов вперед.

Примаков был единственным человеком, входившим в высшее руководство страны и при Горбачеве, и при Ельцине. Более того, он умудрился возглавить разведку после августовского путча девяносто первого, отделить ее от системы контрразведки и сохранить сотни и тысячи агентов, не разрешив президенту и его окружению начать развал системы разведки. И это была единственная организация в стране, не только сохранившая практически все кадры, но и добившаяся значительных успехов в период развала огромной империи.

Теперь, сидя перед своим собеседником, министр вспоминал данные, которыми располагала его служба. Перед ним был не просто разведчик. Не только профессиональный аналитик, десятки раз доказывавший свое высокое мастерство. Перед ним сидел человек, имя которого было строжайшим табу даже в разведке. В его личном деле не было обычной анкеты, а все его операции и командировки заканчивались отчетами с одним словом – «Дронго».

Это небольшая отважная птичка, название которой взял этот человек столько лет назад, сделала теперь его имя нарицательным и породила массу легенд во всем мире. При этом и сам министр, и многие высшие руководители спецслужб всего мира считали, что Дронго погиб в прошлом году, во время проведения операции с «русской мафией».

И теперь они сидели друг против друга в большой комнате без окон.

– Я представлял вас немного другим, – сказал своим обычным, словно простуженным, голосом министр.

– А я вас именно таким, – улыбнулся Дронго. – В последнее время вас часто показывают по телевизору.

– Это хорошо или плохо?

– Для министра, наверное, хорошо. Для политика в такой нестабильной стране – не очень.

– Довольно интересное наблюдение, – усмехнулся министр. – Почему вы считаете, что нужно редко появляться на экране?

Он не стал говорить, что аналитики в СВР придерживались подобного мнения по отношению ко многим политикам страны.

– Традиции, – объяснил Дронго. – Где-то я прочел, что Сталин в эпоху телевидения выглядел бы достаточно жалким и смешным. Представьте себе, его показывали бы каждый день. Маленький, говоривший с сильным акцентом, с парализованной рукой, рябой. С него стали бы делать карикатуры. А когда смеются, нет страха власти. Вас боялись гораздо больше, когда вы работали в СВР и редко появлялись на экранах телевизоров.

Министр усмехнулся, но не стал спорить.

– Про вас говорят, – сказал он, – что вы лучший аналитик в мире. Почти как компьютер, только с абсолютно нелогическим мышлением, помогающим вам в трудные минуты. Это правда?

– Не мне судить, – засмеялся Дронго, – хотя это обидно, что мышление не совсем логическое, вы не считаете?

– Не считаю. Мне рассказывали про вас, как однажды в Париже вам понадобилась крупная сумма денег. Вы узнали фамилию местного комиссара полиции и позвонили в ювелирный магазин. Владельца вы предупредили, что говорит комиссар полиции и просит его не оказывать сопротивления грабителю, который сейчас появится в магазине. Так нужно полиции, чтоб арестовать негодяя с поличным. После чего пошли в магазин под видом грабителя. И довольный хозяин магазина, посмеиваясь, отдал вам все драгоценности, ожидая, что вас арестуют. И лишь после вашего отъезда понял, как его обманули. Было такое?

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая