Судьба Вайлет и Люка (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 36

Я чувствую эту волну жара в воздухе, но я не очень верю, что это настолько быстрое повышение температуры, а скорее всплеск возбуждения в моем теле. Я чувствую это в тот самый момент, когда Престон выпускает меня из своей хватки, его внимание переключается с меня на дом, как будто он собирается уйти, но в конечном итоге он останавливается на Люке.

Люк стоит рядом со мной, не обращая внимания на то, что Престон смотрит на него, а затем приближается к нему на несколько дюймов. Я не уверена, защищает ли меня Люк или просто ищет драки, но очевидно, что Люк заставляет Престона немного нервничать. Интересно, продолжал бы Люк помогать мне, если бы знал, что творится у меня в голове, как возбуждает меня тот факт, что в любой момент они могут начать драться, и я могу оказаться между ними.

— Думаешь, какой-нибудь панк меня напугает? — говорит Престон со смехом. — Вау, это что-то новенькое.

Люк облизывает нижнюю губу, которая все еще опухшая после вчерашней драки. Его костяшки покрыты коркой, а на рубашке запекшаяся кровь. У него также есть порез на лбу, который необходимо обработать. Он выглядит уже изрядно избитым, и на долю секунды мне действительно все равно, но потом я думаю взять его за руку и оттащить, чтобы защитить его от боли, хотя я не уверена, что все пойдет именно так. Но затем он делает шаг вперед и встает рядом с Престоном, его руки сжимаются в кулаки. Он выше Престона и крепче в груди. Он также кажется более готовым нанести один или два удара, более жесткий и грубый.

— Думаешь, меня пугает какой-то старик? — Глаза Люка вспыхивают от тона его голоса. — Особенно тот, который любит бить женщин?

Сначала я была сбита с толку, потому что Престон не ударял меня, но потом я вспоминаю, как он ударил прошлой ночью. Люк, должно быть, сложил пазл.

Престон смотрит на мою щеку, не поворачивая головы.

— Ты сказала ему, что я ударил тебя?

Я пожимаю плечами, хотя нет.

— Может быть.

Люк начинает открывать рот, чтобы что-то сказать, мышцы на его руках напрягаются. Престон вздрагивает, как будто думает, что Люк собирается ударить его, и отводит руку назад, и придурок бьет Люка прямо в челюсть. Я вздрагиваю, отступая назад от звука хлопка, вспоминая боль, которую я испытала, когда он сделал то же самое со мной. Как и меня, это не похоже на то, что Люка это беспокоит, только бесит. Не теряя ни секунды, Люк бьет Престона кулаком в лицо. Прежде чем Престон успевает осознать, что произошло, Люк снова направляет кулак на Престона, на этот раз ударяя Престона по ребрам. Престон разворачивается и бьет Люка в живот. Лицо Люка искажается от боли, но это не смущает его, и, прежде чем Престон успевает отдышаться, Люк поднимает колено и бьёт им в живот Престона, выбивая из него дух. Я разрываюсь, бежать ли к Престону и прекращать драку или позволить Люку причинить ему боль. Все это вышло из-под контроля, и я все еще должна Престону за то, что он дал мне крышу над головой, когда никто другой этого не сделал. Я также хочу помочь Люку, потому что он помог мне больше, чем кто-либо другой.

Я чувствую боль в груди, просто думая о том, что он может пострадать. Но я также просто стою и наблюдаю, как они дерутся, чтобы посмотреть, как далеко они зайдут, насколько опасными станет эта драка. У меня такая хрень в голове, и я не думаю, что могу принять верное решение в данный момент, хотя мне кажется, что мне это очень нужно. Кажется, это больше не обо мне, а скорее о том, чтобы они жестоко избили друг друга, может быть, до смерти. А если они пострадают? Или один из них умрет? Тогда что? Несу ли я ответственность? Мне все равно? Хочу ли я заботиться об одном из них?

Я стою неподвижно, наблюдая за их движениями, слыша каждый треск сталкивающихся костей, их учащенное дыхание, то, как на них падает солнечный свет. Я слышу собственное дыхание, как хватаю ртом воздух, как мое сердце бьется быстрее с каждым отчаянным вздохом. Солнечный свет начинает мерцать в фокусе и расплываться, когда мое зрение затуманивается. Это случалось со мной пару раз, и если я не сделаю что-то быстро, то я упаду в обморок.

Я пытаюсь сделать шаг вперед и разжать колени, но не могу заставить ноги сдвинуться с места. Мои ноги, руки и язык онемели и стали неподвижными, и мне кажется, что вокруг моего лба обмотана резинка. Я пытаюсь открыть рот, чтобы сказать «стоп», но мир наклоняется в сторону, и я падаю вместе с ним. Мне удается опустить руки, прежде чем я врезаюсь в землю, но гравий царапает мои колени, и мои ладони раскрываются. Вытекает теплая кровь. Давненько у меня не было перегрузки адреналином, по крайней мере, несколько лет.

В первый раз было немного сложнее справиться. Это было сразу после того, как я нашла своих родителей. Не знаю, почему я сделала то, что сделала, когда нашла их. Я была достаточно взрослая, чтобы понимать все и сразу же вызвать полицию. Но я помню, как пряталась, казалось, целую вечность, даже после того, как люди выскользнули из окна. Помню, как было полнолуние и как, хоть я и не понимала до конца, что происходит, в груди была эта мучительная боль, вызванная оглушающей тишиной дома. Я думаю, что это был рассвет, когда я, наконец, осмелилась подняться наверх. Это было примерно в то время, когда мой папа обычно просыпался к завтраку, но кухня была пуста, поэтому я поднялась в их комнату, сказав себе, что я просто собираюсь их разбудить.

Первое, что я заметила, это то, что дверь была открыта настежь, а не приоткрыта, как обычно ее оставляют, а потом заметила капли крови на ковре. Через несколько секунд я увидела их. Мне казалось, что меня ударили ногой в живот, из меня вышибли воздух, а пальцы сомкнулись на моей шее. Я не могла дышать. Я хотела умереть. Не знаю, то ли недостаток воздуха, то ли мои ватные ноги удерживали меня на земле так долго, глядя на моих родителей, залитых их собственной кровью. Или, может быть, дело в том, что как только я перееду, моя жизнь снова начнет двигаться, а их жизнь останется замороженной. Навсегда.

Я отрываюсь от своих мыслей, когда звуки драки Люка и Престона прекращаются. Неужели один из них убил другого? Или они просто убили друг друга?

— Вайолет, ты в порядке? — Голос Люка, так близко, пугает меня.

Я держу голову низко, делая тихие вдохи.

— Я в порядке.

Его тень перемещается по гравию в поле моего зрения, а затем его руки скользят под мои. Он поднимает меня на ноги и помогает удержать равновесие, поддерживая под руки. Я бы оттолкнула его, но сейчас я слишком истощена, чтобы делать что-либо, кроме как прислониться к его груди. Его руки обвивают мою талию, и на мгновение я не чувствую себя совсем одинокой. Однако взгляд Престона противодействует этому ощущению. Его грубое выражение врезается в меня, как камни врезаются в мои руки.

— Собирай свои гребаные вещи и убирайся отсюда, — говорит он, сплёвывая кровь на землю. Его губа рассечена, глаз опух, а на грудной клетке огромный рубец.

— С удовольствием, — отвечаю я сдержанным тоном, но внутри мне хочется ухватиться за него и умолять не оставлять меня. Сказать ему, что он мне нужен.

Он проводит рукой по губе, стирая кровь.

— И не приползай ко мне, когда будешь бездомной и будешь жить на улице, потому что я не приму тебя обратно.

— Я не вернусь, — уверяю я его с суровым взглядом, пока слезы пытаются вырваться из моих проклятых глаз. Чертовы глаза предатели. Я вдыхаю и выдыхаю снова и снова, втягивая их обратно, пока не почувствую головокружение.

— Вайолет, пошли, — мягко говорит Люк. Равномерное биение его сердца, ударяющегося о мою спину, одновременно успокаивает и пугает.

Покачав головой, Престон топает обратно к трейлеру, пинает дверь, прежде чем открыть ее и исчезнуть внутри. Руки Люка вокруг меня расслабляются, а я стою в его объятиях, безжизненно вытянув руки по бокам. Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить, зная, что скоро жизнь настигнет меня, и такова болезненная реальность, что мне некуда идти. У меня нет машины, и только двести баксов на мое имя, которые, возможно, дадут мне номер в отеле на несколько дней. Что тогда?