Психушка монстров (СИ) - Гребнева Ольга - Страница 43

Эдик подобрал с тарелки последние кусочки картошки и улыбнулся:

— Бывай, в общем. Я пойду. Надеюсь, до встречи.

Парень поднялся из-за стола и направился в спальню за вещами. Скоренько сложил всё в рюкзак, Катенькин кулон взял осторожно, ухватив сквозь носовой платок, отыскавшийся в ящике тумбочки. Если не касаться голой кожей, то воплей покойной было почти не слышно. Ещё раз оглядев комнату, парень неожиданно понял, что воспринимает спальню уже как свой уголок, а реальная жизнь с городской суетой, бесконечной работой и безденежьем вспоминается, как серый далёкий сон. Но его решение вернуть Катеньке её украшение и отыскать отца осталось неизменным. Потом можно и вернуться, заняться тем, о чём всегда мечтал — разбираться в тёмных лабиринтах сознания психических больных.

Уйти оказалось не так-то просто — входная дверь была заперта и не поддавалась, сколько Эдик ни пытался. Он уже покрутил все замки, потолкал и потянул во все стороны, но преграда осталась неподвижной. Та же ерунда случилась и при попытке распахнуть окно. Первый этаж, прыгай в сугроб да уходи, однако ручки и шпингалеты словно приклеились намертво в закрытом положении.

— Да что же за наваждение такое?! Дубль! Это же ты делаешь? Ну-ка выходи и выпусти меня!

Разъярённый Эдик отправился искать перевёртыша, хлопая дверями всех помещений. Сортир, его собственная спальня, потом комната, в которой отдыхала Ксюша. Когда парень открыл её дверь, то взгляд упал на лежащий на стуле цветной девичий рюкзачок — гостья, видимо, так спешила свалить из Психушки монстров, что оставила все вещи. Кстати, и пуховик её в прихожей висит… Вот и третье дело нашлось: вернуть Ксюше потери. Правда, где её искать, бог весть. Но он уж как-нибудь постарается, через соцсети, в общем что-нибудь можно придумать.

— Дубль! — рявкнул Эдик в очередной раз, собрав Ксюшины вещи. — Я выйти хочу! Открывай!

Следующей хлопнула дверь комнаты перевёртыша, но его и там не нашлось.

— Выпусти меня! Пусти домой! Открывай сейчас же!

Теперь на пути встала узкая дверка в ту самую кладовку, из которой явилась девушка, преследуемая маньяком. Эдик прекрасно помнил, что там только шкафчик со швабрами, но столь же отчётливым было и воспоминание о тёмном проходе, откуда выбежала Ксюша. И он тоже был за этой дверью.

— Я его закрыл. Проход в человеческий мир. Но ключ всегда работает в обе стороны. Значит, если я могу открыть, должно получиться и открыть. И тогда видал я все твои запоры, Дубль.

Он уже протянул ладонь к ручке, старой, в хлопьях облупившейся краски, чуть замешкался. Нервно всё-таки. А вдруг не получится? Или, скорее, а вдруг получится и это будет гораздо страшнее?

— Подожди! Эдик! — Дубль возник словно ниоткуда где-то сзади, в начале коридора. — Не уходи!

— Ты достал уже, я же пообещал, что приду потом. Выпусти лучше нормально. Что за детский сад? — Эдик даже облегчение почувствовал, что не надо пробовать «сверхъестественный» способ покинуть дом. Сейчас перевёртыщ ему откроет нормальный выход.

— Я виноват, я многое от тебя скрывал. Я думал, что ты испугаешься и уйдёшь. Пожалуйста, останься. У тебя контракт, кстати, если ты вдруг забыл.

— Считай, что я беру недельку за свой счёт.

На самом деле про трудовой договор Эдик действительно забыл, а вероятно он имеет какую-то силу и дело вряд ли только в пенсионных отчислениях. Не зря же Дубль так его подписи добивался.

Перевёртыш глубоко вздохнул, как будто перед прыжком в прорубь, и выпалил:

— Все материалы на ноутбуке — мои. Евграфыч только запирать монстров умел, лечением никто и не занимался. Здесь, Эдик, тюрьма, изолятор, а не больница. А я… мы, в том числе и твой отец, хотели всё изменить. Чтобы лечить, чтобы помогать, а не просто под замок запирать…

Лицо перевёртыша поплыло, теряя очертания благостного старичка и превращаясь в настоящую внешность доппельгангера, которая сейчас почему-то уже не казалась Эдику ужасающей. Голос тоже менялся, становясь ниже, грубее и теряя идеальную дикцию.

— Ты нужен нам! Нам всем!

— Я вернусь…

Эдик почувствовал, что начинает терять уверенность, хотя Дубль столько раз его обманывал, что стоило учесть прошлые ошибки и не вестись на уговоры.

— Не получается, — Ксюша чуть не плакала, потому что ничего не помогало. Ни сосредоточение, ни воспоминания и красочное представление дома, где она была на той стороне, ни медитация, ни голосовые команды. Дверь открывалась только туда, куда всегда вела — в соседнюю комнату или на крыльцо (она пробовала уже со всеми дверями в доме, включая достопамятный холодильник и даже одёжный шкаф).

Валя с Юркой тоже испробовали разные способы поведения: от активной поддержки до полного бездействия на другом конце дома от Ксюши, чтобы не мешать и не отвлекать.

— А ты говорила, что рюкзак там забыла, — в очередной раз напомнил Юрка. — Ну неужели там не было ничего ценного для тебя? Чтобы так сильно захотелось вернуться и забрать, что невтерпёж? Не знаю, какой-нибудь талисман, подарок любимого, фотография матери…

— Что ты сказал?

Ксюша вскинула голову, внезапно ощутив новый прилив энтузиазма. Потому что фотография действительно была, хоть и не в рюкзаке, но на той стороне. Портрет в простенькой рамочке, с которого улыбалась совсем юная Варенька Крестова, её мама.

— Талисман, подарок… — начал заново перечислять следователь.

— Помолчи! — резко ответила Ксюша, прикрыла глаза и потянула на себя входную дверь.

— Я вернусь, и ты всё расскажешь. Дубль, честное слово, мне пора.

Решительно отвернувшись, Эдик взялся за ручку двери, потянул на себя и столкнулся нос к носу с недавней знакомой.

Ксюша завизжала, потому что шагнула вслепую и буквально врезалась в стоящего в дверном проёме парня.

— Не уходи!!!! — Дубль завывал, как брошенная собачонка, но почему-то не пытался помешать каким-то иным способом, только уговаривал. — Дочь Варвары, хоть ты ему скажи!

Дверь, которая должна была открыться на улицу, вела куда-то совсем в другое место. Юрка яростно тёр глаза, да и Валька буквально рот открыла. Хотя оба верили подруге, но одно дело допускать возможность, а совсем другое — убедиться воочию. Там, за порогом, был коридор, молодой светловолосый парень в порванном пуховике, в обнимку с вещами, явно принадлежавшими Ксюше, а сзади него — нечто, очертаниями напоминающее человека, но явно им не являющееся.

— Так, главное, не дать ей закрыться, — вовремя сообразил Юрка и кинулся подпирать дверь первым попавшимся ботинком, благо в прихожей их хватало. А то сейчас Ксюша шагнёт внутрь, и всё — пиши пропало, не факт, что сможет обратно так же просто зайти.

Как они умудрились свернуть обоюдные истерики, невозможно описать. Пожалуй, помог чёткий начальственный голос Юрки, который смог и Ксюшу успокоить, и на перевёртыша рявкнуть, и Эдика убедить не торопиться.

— Пока дверь открыта, любой из нас зайдёт и выйдет. Можно спокойно всё обсудить. Кому куда и зачем надо или не надо.

— Ага, только надо всё решить до того, как мама с работы вернётся, — встряла Валька. — А то вообще-то это входная дверь моего дома, и я даже стесняюсь предположить, что случится, если кто-то попробует через неё нормально зайти, со двора.

Они расселись по обе стороны распахнутого прохода между мирами, и Эдик кратко рассказал о своих новостях, Об отце, оказавшемся не обычным алкоголиком, допившимся до зелёных чертей, а ненормальным нелюдем, вытягивающим из людей энергию, воспоминания и эмоции с помощью предметов. О Катеньке и её медальоне, который папа ему и подбросил, чтобы влиять на действия и решения сына.

— Ты меня поправляй, если я о чём-то неправильно догадался, — бросил парень через плечо Дублю, который к совещанию не присоединился, продолжал держаться на отдалении. — Это я по истории болезни сужу, ну и по собственным ощущениям.