Я, рейнджер (СИ) - Качим Марк - Страница 21

— У нас был такой же тип, — кивнул Стиг-Рой. — Только он бредил биологией.

Тут он на минуту закрыл глаза, и я уже знал: это значит, что он общается со Светокрылом.

— Мы отлетим отсюда, — сказал Стиг-Рой затем. — Чтобы точно никто не мешал. Пойдем на мостик.

— А мы можем станцию вокруг облететь? — попросил я. — Когда еще парни и девчонки “Странника” воочию увидят.

Ну да, по-детски. Но, дорогой Оби-Ван, давай будем честными: девяноста девяти процентам учеников академий светят в лучшем случае пассажирские перевозки. Большинство же, как Гай-Хи, станет водить транспортники.

И да, он связался с Дот-Койотом и покидал академию первым же рейсом. Они даже предварительный контракт уже подписали, чтобы Ки-Дай не начал тянуть с документами.

— Можем, — кивнул Стиг-Рой и снова на секунду прикрыл глаза.

— Ты готов?

— Конечно! — я бодро кивнул. — Что нужно делать?

— Для безопасного перемещения есть специальный рукав, — Стиг-Рой нажал что-то на пульте управления, и к размещенному на своем ложе Светокрылу потянулся гибкий прозрачный шланг. — Все, что нужно — пройти по нему и лечь в ложу. И не бойся, — он ободряюще мне улыбнулся. — Больно не будет.

— Да уж поздно бояться, спусковая капсула уже вошла в атмосферу, — я встряхнул руки, подпрыгнул на месте, пытаясь сбросить охватившее тело напряжение. — Еще какие-то инструкции есть? Ну там головой к голове, или к хвосту?

Ну а что, вряд ли в ложе кресла стоят и порты наружу торчат — это ж не смонтированная конструкция, а природное образование.

Эти ложи изначально предназначались для потомства. Рассекатели же жили в космосе, удаленные друг от друга на тысячи световых лет, и возвращались в место, условно называвшееся их домом, только для спаривания и размножения. По окончании, так сказать, процесса они снова уходили в одиночные скитания. А малышей-рассекателей, еще не способных развивать сверхсветовую скорость, они носили в таких вот ложах на своей спине.

Почему ложи формировались и у самок, и у самцов? Доподлинно неизвестно, но как вариант — на случай, если мать гибла.

— Там что-то вроде геля, — пояснил Стиг-Рой. — Главное — не бойся его вдохнуть. Ну да тело само разберется. У тебя будут занятия поинтереснее.

Это я тоже уже знал. Как рассказал Светокрыл, первые несколько суток мозг человека осваивал новую для себя среду, строил собственный мир внутри пустой пока вселенной. Для меня же пустоты не осталось — мне предстояло перекроить чужой мир под себя, и это вполне могло оказаться не самым приятным занятием.

Хотя как для меня лично не самое приятное — это очутиться в бесконечной белизне. Так недолго решить, что все пошло не так и ты того. Больше не живой.

— Ну что, погнали тогда? — я подошел к задраенной переборке, с обратной стороны которой начинался переходный коридор. — И как там говорят, до встречи в замке?

— Да, — кивнул Стиг-Рой, и я вдруг вспомнил, что так и не увидел его мир внутри сознания Светокрыла — людская техника этого не позволяла, с ней взаимодействовал только рассекатель, да и то ограниченно. Даже мир Да-Атана я видел через призму сознания Светокрыла — он нарочно воссоздал для меня его часть. Примерно как человек по памяти описал бы дом родителей или интерьер любимого ресторана.

Но сейчас… Сейчас я наконец-то увижу все собственными глазами.

Хорошо, что Стиг-Рой предупредил о геле — все-таки тонуть для человеческого организма нефизиологично. Но после пары неприятных секунд тело расслабилось: в геле было достаточно свободного кислорода для нормального газообмена. Я успел подумать о том, что в следующее слияние пойду голым — чтобы не пришлось потом чистить одежду, — и провалился во что-то мягкое и удобное.

Оказалось — кресло. То самое, удобное и с высокой спинкой, так нежно любимое Да-Атаном. Я видел его в проекции Светокрыла и даже сидел в нем, но ощущения от машины для имитации слияния и реального слияния были примерно как от просмотра кино формата “4D” и реальных всамделишных приключений.

Проще говоря, было невозможно поверить, что это кресло, мягкое, бархатистое, пахнущее деревом, какими-то духами и немного — пылью, было всего лишь плодом чьего-то воображения.

И точно не моего — я бы выбрал неокожу. Серо-стального цвета. И чтобы затягивала пухлые мягкие подлокотники… А само кресло было было бы шире, чтобы можно было забраться с ногами.

Момент, когда кресло и все окружающее пространство начало меняться, я пропустил. Мозг будто взбесился, превратившись в сварливую стерву, которой все не нравилось.

Осознание, что так нельзя, настигло меня, когда начала рушиться одна из стен. Я буквально заставил себя затормозить. Вернее попытался, но добился лишь того, что процесс чуть замедлился, а потом, стоило чуть ослабить контроль, возобновился с утроенной скоростью.

— Ты знал, что так будет, да? — обратился я к Светокрылу. Пусть он и не присутствовал здесь, но я знал, что услышит. — Я надеюсь, что тебе не слишком больно.

Менялось все: форма оконных проемов, покрытие стен и полов, мебель. Где-то Да-Атан оставался, видимо, эта часть замка была особенно сильна — например, люстра на потолке так и осталась висеть. Впрочем, в мой концепт интерьера она неплохо вписалась. Розы на стенах не исчезли совсем, но рисунок на фактурной штукатурке стал почти незаметным.

А еще теперь в зале было три одинаковых кресла. В одном сидел я, два других пока пустовали, но так будет не всегда.

Светопреставление длилось долго. Голова перестала кружиться и шуметь, когда я расслабился и позволил воображению свободно метаться от одной детали к другой, решив, что сокрушить всю память о Да-Атане до основ все равно не получится.

И только когда все успокоилось окончательно, выждав для верности несколько минут, в моей новой спальне появились Светокрыл и Стиг-Рой.

— Ох… — от неожиданности Светокрыл прищурился и прикрыл глаза рукой. — Как много света.

— Да! — я самодовольно улыбнулся. В огромные панорамные окна, выходящие на залитый солнцем океан, золотыми снопами били солнечные лучи.

— И все же это тот же самый замок, — Стиг-Рой пощупал рельефы на штукатурке.

— Прости, розы ей понравились, — я пожал плечами. Когда и Стиг-Рой, и Светокрыл озадаченно посмотрели на меня, пояснил: — Моей внутренней стерве. Той, что все тут переделала.

— Мне они тоже нравились, — Светокрыл уселся в одно из кресел, потрогал подлокотник. — Интересный материал.

— Это что-то из суперсовременного, — заметил Стиг-Рой. — Я о таком тоже особо не знаю. Но море… — он с улыбкой выглянул в окно. — Почему-то мое подсознание упорно выдает леса и горы.

— Я родился на побережье, — я подошел к Стиг-Рою, посмотрел на волны, накатывающие на берег. — Уже мало что помню о Земле, но вот этот шум всегда ассоциируется с домом. А горы только на экране видел.

— Вот на его половине и посмотришь, — Светокрыл почему-то довольно улыбнулся и тоже подошел к окну. — И все-таки — как много света… — протянул он с каким-то странным восхищением.

— Он сейчас не только про комнату, — заметил Стиг-Рой негромко. — Ты еще не чувствуешь?

Я, конечно, хотел поинтересоваться, о чем он, но решил для начала пораскинуть мозгами. Ну и попробовать почувствовать — что бы то ни было.

И почти сразу понял: я у себя в голове больше не единственный гость. Нет, я не стал внезапно шизофреником, у меня не появились голоса и новые личности. Я просто… чувствовал Светокрыла, его огромное мощное тело и поистине безграничный разум. Какой бы огромный мир я ни выстроил, сколько бы мысленной площади ни занял, это была бы максимум планета в огромном бескрайнем космосе. Или, вернее, океане. Кит оставался китом, даже космический. Являясь к нам в привычном и понятном воплощении, для себя Светокрыл был тем, кем являлся на самом деле — огромным и степенным рассекателем пространств.

И, конечно, я чувствовал — иначе не скажешь — Стиг-Роя. Его понятная, земная энергия, сила. Я еще не видел его мир, но уже знал — мне понравится. Как понравится покорять планеты — отголоски его открытий я тоже каким-то неведомым образом ощущал — и играть по вечерам в шахматы. До сих в этом своем желании Стиг-Рой не признавался, и узнал я о нем только сейчас. Да-да, мечтой самого знаменитого и самого одинокого рейнджера во вселенной был вечер с шахматами, в которые Светокрыл почему-то играть не мог.