Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки (СИ) - Марей Соня - Страница 21

— Магический откат?

Значит, так называется то паршивое состояние? А я сперва думала на обычный недосып и усталость.

Уголек кивнул.

— Пришлось мне помочь тебе возместить силы, иначе ты могла просто умереть.

Так… а это уже интересно. И жутко, что уж говорить. Не хотелось окончить свои дни в этом мире, едва их начав. Я поставила термоскоп одному из детишек и принялась мучить котофея вопросами.

— Значит, в этом и заключается функция фамильяров? Вы помогаете магам восстанавливать силу?

— По моим меркам ты — совсем еще неразумный котенок, поэтому слушай внимательно, пока я добрый, — Уголек запрыгнул в детскую кровать и дал малышке себя погладить. — Обычно фамильяры нужны тем, у кого только открылся магический дар, то есть детишкам, чтобы помогать управлять силой и концентрировать ее. В теле есть специальные каналы, по которым движется магия, если их не задействовать, она будет выделяться всей поверхностью тела, в результате — перерасход, напряжение и прочие дурные последствия.

— А у взрослых магов есть фамильяры?

— Обычно взрослым мы не особо нужны, к тому же, если много лет подряд использовать силу фамильяра, мы начинаем резко стареть, иногда даже погибаем. Со своей хозяйкой я встретился в ее зрелом возрасте и был уже не первым фамильяром. Так, помогал потихоньку, но больше жил за компанию лет… шестьдесят, — желтые глаза прищурились, будто он вспоминал что-то очень приятное. Похожие чувства у меня вызывала лишь покойная бабушка. — Хозяйка умела вкусно готовить и любила шутить. Когда она умерла, я думал, что больше не стану никому служить, но тут один глупый мальчишка, а потом и попаданка свалились мне прямо на голову! И как их, таких беспомощных, бросить?

Я никогда прежде не слышала от Уголька подобных откровений. На самом деле он не такой независимый и вредный, каким хочет казаться. Я еле сдержала порыв почесать его за ушком.

— Ты сказал, шестьдесят лет? Сколько тебе на самом деле?

— Чего ты удивляешься? — он хихикнул и позволил девочке поймать себя за хвост. — Всего лишь пара сотен. С маааленьким хвостиком. Так что я молод и полон сил!

— Упасть не встать!

Для меня каждая капля информации о новом мире и магии казалась целым морем, моя бедная голова не могла вместить все сразу.

— Кстати, ты уже решил, будешь ли мне помогать? — спросила я, хитро сощурившись. — Я буду хорошей попаданкой, обещаю.

— Ой, как это все лениво, — протянул он. — А может, не надо?

— Так ведь ты уже начал! Просто самой мне не справиться… — я беспомощно развела руками, уповая на кошачью жалость. Если, конечно, у него этот орган не атрофировался с годами. — Или ты боишься слишком резко состариться?

— Пфф! Мне это не грозит. Я же не какой-нибудь крошечный тиинчик. К тому же сомневаюсь, что твоих силенок хватит, чтобы истощить меня до состояния выжатой тряпки.

— А что на счет Лика? Ему ведь тоже нужен фамильяр.

Я переживала за маленького спутника, которого на самом деле начала считать братом, еще сильнее, чем за себя.

— К моему сожалению, с тобой я совпадаю больше, чем с ним.

Все же уколол, вредина усатый.

— Мальчику должны помочь найти фамильяра опытные маги. Я ведь уже рассказывал про волшебный лес.

— Я надеюсь, что ему помогут в Академии. Он так мечтает туда попасть, только…

— Мечтать не вредно, вредно не мечтать.

— Трескать сосиски тоже вредно, — парировала я, но Уголек и бровью не повел.

Времени болтать дальше не было, я вплотную взялась за детишек. Уголек сказал, что своим мурчанием помогает концентрировать магию, чтобы я не расходовала силы попусту. Если нужно было успокоить или облегчить боль маленького пациента, хвостатый усаживался рядом и включал “музыку”. А я заметила, что усталость ощущается гораздо меньше, чем тогда, когда я занималась этим одна.

Те, кто вчера не получил пенициллин, мучились от жара, многим даже прикосновения приносили боль. С трудом мне удалось дать им хотя бы воды. Закрыв дверь в палату, я достала из кармана заветную склянку. Было уже не так страшно, ведь вчерашний опыт завершился удачно. Хотела бы я познакомиться с человеком, который подобно Флемингу открыл этот антибиотик. Нейт Кварл говорил, что это эксцентричный выскочка, но я уверена, что лекарь ошибся на его счет. А если и так, то гениям это простительно.

Я разводила лекарство и поила им детей, надеясь, что все пройдет гладко, и мы никого не потеряем. Ведь после тяжелого течения бывают опасные осложнения. Хорошо, что средство расходовалось очень экономно, и на одного ребенка хватало нескольких крупинок. Дотянуть бы до выздоровления, а потом обязательно поговорю с Кварлом, докажу делом, что моим словам можно верить.

Чтобы создать видимость применения мази, я подцепила немного деревянным шпателем и выбросила в окно. Стыдно обманывать, но что поделать? Раньше вообще любили лечить ртутью, она на самом деле убивала микробов, но чаще убивала самого пациента. Все хорошо в меру, как говорится. Сколько людей погибло до того, как эту меру определили? А если не помогала ртуть, то… примите, господа, мышьяк или свинец. Ох уж эта суровая средневековая медицина. Нет больного — нет проблемы!

Несколько раз заходили благие сестры, спрашивали, что нужно, отвлекали детей игрушками и помогали менять пеленки. Одна принесла мне поесть, а другая, увидев Уголька, вскричала:

— Какая милая киса! Будешь хлебушек?

“Скажи ей, что я не ем хлеб. Пусть лучше принесет сосисок, колбасы или свежего мяса с кровью”, — обратился ко мне мысленно фамильяр.

“Не наглей, ты только недавно бегал охотиться на воробьев”.

А ближе к вечеру явился нейт Кварл — деловой и суетливый. Опустив чемоданчик на стол, пошевелил усами и размял пальцы:

— Как поживают больные?

Я собиралась ответить, но слова застряли в горле. За его спиной, среди бумаг, банок и ложечек лежал забытый пузырек с пенициллином…

У меня сократились все сфинктеры разом, по спине побежал холодный пот. Как я могла оставить его? Что за растяпа! Забегалась, вот из головы и вылетело. А скоро вылечу и я, если Кварл повернется.

Только собиралась невзначай подойти к столу и спрятать лекарство в карман юбки, как лекарь произнес:

— Пока достану шпатель…

И, конечно, полез в свой портфель. Пузырек покатился по столу прямо к руке нейта Кварла. Все происходило, как в замедленной съемке. Вот сейчас…

Дикий кошачий мяв сотряс палату. Уголек выскочил из-под кроватки, опрокинул табурет, врезался в ноги лекаря, а потом стрелой вылетел в окно. Пока шокированный Кварл наблюдал за бедламом, устроенным моим усатым спасителем, я успела схватить пенициллин и сунуть его в карман.

Нейт с осуждением покачал головой.

— Кажется, нашелся виновник пропажи… Так, на чем мы остановились?

Он прошелся по всем малышам, оценивая их самочувствие. То хмурился, то кивал своим мыслям.

— Хм, дела идут лучше, чем я думал, — Кварл был в легком замешательстве. — Состояние детей не то, чтобы хорошее, но и не критическое. Продолжайте, Аннис. Если будет нужно, постараюсь выделить кого-то из сестер в помощь.

Ух, пронесло! Мне бы закончить лечение, а там хоть трава не расти. И расчет получу перед признанием, а то мало ли, вдруг оставят без зарплаты из-за самовольства.

Часы сливались в бесконечную череду дел: измерить температуру, дать лекарства, покормить, помыть, успокоить и облегчить боль. Уголек по своему обыкновению то исчезал, то появлялся и милостиво предлагал помощь. Я знала, что когда-нибудь потом меня срубит от усталости, но сейчас, из-за адреналина и энтузиазма я ее почти не ощущала.

Дети начали узнавать меня и привыкать. Когда я была занята кем-то одним, другие ревновали и требовали внимания. Улыбались, стоило взять на руки и приласкать. Я снова чувствовала себя в своей среде, чувствовала нужной и востребованной. Когда передо мной стоял выбор, какое направление медицины выбрать, я без раздумий отдала предпочтение педиатрическому факультету. Дети были более открытыми и честными, мне нравилась их непосредственность и свежий, совершенно особый взгляд на мир. Конечно, случались неприятные моменты с родителями или начальством, но я научилась не пропускать их через себя.