Роза песков (СИ) - Ром Полина - Страница 1

Пролог

«Рекламная акция Смерти», «Путешествие на тот свет», «Они выиграли свою гибель» -- такими заголовками пестрели все желтые газеты одного из крупнейших городов Алтайского края. Официальная пресса была значительно более сдержана и сообщала о гибели пяти человек из двенадцати пассажиров маршрутки и гида, их сопровождавшую. Водитель не пострадал.

Сама история этого происшествия не выглядела столь трагично вначале --небезызвестная сеть магазинов в союзе с несколькими курортными заведениями объявила о проведении розыгрыша. Шумиху устроили большую!

Волею судьбы в автобус, который должен был везти «победителей» на трехдневный бесплатный отдых в лучшие санатории набилось четырнадцать человек. Двенадцать счастливчиков-пассажиров, водитель и экскурсовод.

Наталья Леонидовна, матерый гид, с дежурной улыбкой окинула забившихся в автобус возбужденных и радостных людей, профессионально отметив несколько особо унылых лиц – не создадут ли проблем нытьем?

-- День добрый, дорогие победители. Меня зовут Наталья Леонидовна и я ваш гид. Через три часа каждый из вас попадет в один из лучших домов отдыха. У вас будет время расслабиться с дороги, посетить бассейн, сауну, массажиста, но попрошу вечером всех собраться в ресторане для рекламной фотосессии. А сейчас я сделаю перекличку:

-- Сидоров Павел Петрвочич… -- Милованова Ирина Андреевна… -- Михаилов Петр Семенович… -- Я… -- Я…

Пассажиры улыбались, поднимали руки. Пожилой, сухонький мужчина даже встал с кресла и галантно поклонился. Экскурсовод холодно кивнула, и он смущенно уселся на место.

-- Лазарев Илья!

Наталья внимательно оглядела помахавшего рукой парня. Невысокий, русый, взъерошенный, в очках с толстыми линзами, сутулый. Не красавец, но симпатичный. Располагает к себе. Одет небрежно, не сказать, чтобы модно. С большой черной сумкой через плечо. Слегка суетлив и рассеян.

-- Виктория Малинина! --Я!

Наталья Леонидовна вскинула глаза -- блондинка, волосы затянуты в хвост, голубые глаза, узкое личико, мышиное, без бровей и ресниц. Росточек маленький, угрюмая какая-то. Лет тридцать пять, не меньше, и одета скучно. – Наталья поджала губы, но тут же привычно развернула их в улыбку -- джинсы, кроссовки и белая футболка, кофта голубого цвета, накинутая на плечи, плоская во всех местах, угловатая, локти-колени острые, ключицы выпирают. Голосок тонкий, писклявый. Кому нужна такая пигалица?!

-- Бочкарёва Варвара!

Замерзшую красноватую руку робко, стесняясь, подняла худенькая девушка в круглых очках с толстыми линзами и небрежно заколотыми рыжими волосами. В руках этюдник или папка с рисунками, художница, получается. Экскурсовод легко улыбнулась, подумав про себя: "В этот раз – одни недотепы. Сидит тут, карандашиком в альбоме чиркает! И где их таких набирают? Хотя, пожалуй, следующая, как ее там? Ах, да -- Косицкая, вот она -- не из клуш".

Зазвучали привычные вопросы:

-- А можно мне не двухместный, а одноместный номер? -- А в номере можно чай пить? Я привыкла перед сном! -- А массаж платный или бесплатный будет?

Дав стандартные ответы, Наталья Леонидовна кивнула пожилому водителю, добродушному Сан Санычу, получила от него сочувственную улыбку и наконец-то села на свое место, прикрыв уставшие глаза.

«Надо бы к Арсену на курс массажа записаться. Да и в санатории время выбрать и хотя бы выспаться… Что-то в последнее время устаю сильно...» Мысли текли спокойно и неторопливо.

Все еще гомонили пассажиры, но она знала, что через несколько минут, при выезде из города, они начнут затихать, уткнутся в телефоны, и всем будет глубоко наплевать на красоту горных перевалов и проплывающие за окном пейзажи.

Под затихающий шум Наталья задремала и момент своей смерти просто пропустила.

В тысяча девятьсот семьдесят третьем году, в маленьком заполярном городишке счастливый Леонид Владимирович Шахновский вышел из ЗАГСа и прежде чем убрать в карман, еще раз раскрыл небольшую кожаную книжечку.

-- Наталья Леонидовна Шахновская – вслух прочитал он, неловко оглянулся, не видит ли кто, и наконец спрятал драгоценный документ – свидетельство о рождении дочери.

Юная Наталья Леонидовна, появившаяся в семье инженера и учительницы, добросовестно посещала ясли, потом детский сад и школу. Никакими особыми дарованиями не отличалась, кроме любви к литературе.

Стойко переносила взбучки мамы-учительницы за тройки и редкие четверки по математике, гоняла с друзьями на велосипедах и ездила по путевке в пионерлагерь «Орленок», где жгла костры, пекла картошку и пела задорные пионерские песни. Зимой каталась на санках и лыжах, а в свободное время таскала дамские романы из огромной библиотеки одинокой соседки. И обожала смотреть французские комедии.

Советский Союз рухнул, когда ей исполнилось всего семнадцать лет, но на провинции это все отразилось не так быстро. Она спокойно закончила школу и с благословения родителей уехала покорять Москву.

Хмельной ветер перемен кружил голову. Вечно живой Цой хрипел из магнитофонов: «Перемен… мы ждем перемен…».

В институт Наталья не поступила, но, не желая возвращаться домой «на щите», пошла учиться в ПТУ, которое теперь называли модным импортным словом – колледж, на товароведа. При наборе обещали ускоренную годовую программу и давали почти стопроцентную гарантию поступления в находящийся рядом ВУЗ. Однако главным плюсом в глазах Натальи было то, что у колледжа была своя общага, куда заселяли иногородних.

-- Поймите, дети. Вы не только приобретаете прекрасную, востребованную специальность, но и подкрепите все знания, которые вам понадобятся при поступлении в следующем году! Могу вас заверить, что те из наших выпускников, кто желает продолжать образование, проходят вступительные экзамены с гарантией! – гордо вещала на линейке первого сентября директриса колледжа.

Тогда же, первого сентября Наталья познакомилась и подружилась с Ленкой-сибирячкой -- ухватистой девицей с хорошей фигуркой и тяжелой русой косой толщиной в руку, такой же «не поступившей», как и она сама. Они выручали друг друга конспектами, частенько делили последний рубль от стипендии на двоих. И даже ухитрились устроиться в кафе «Огни Лондона» ночными посудомойками. Смены шли два на два, платили каждый день, а сердобольная повариха даже подкармливала их.

Глядя на выживающих на хлебе и воде одногруппников, обе искренне считали, что им повезло. У них водилась какая-никакая копейка. Они обе смогли себе купить вареные джинсы и яркие турецкие кофты, щедро затканные люрексом, и выглядели в своих глазах весьма круто.

Почта работала скверно -- письма от родителей приходили через раз. И из них Наталья с ужасом узнавала, что зарплату матери не платят уже пол года, отца сократили с работы, что жить становится все тяжелее, что они продали уютную трешку в центре родного городка и теперь покупают однокомнатную хрущобину на окраине соседнего – так ближе к Финской границе, а остальные деньги перевели в марки и собираются ехать в Финку -- за товаром. Все это звучало дико и непривычно, и слова «Финка» и «товар» в письме просто резали глаз.

Это было последнее известие от них и уже через две недели Наталью вызвали телеграммой на похороны – весь автобус с торговцами расстреляли конкуренты. Кто и что там не поделил, она так толком и не узнала. Называли какие-то странные имена, больше похожие на клички, но, как водится, свидетелей не было, а разговоры к делу не пришьешь. Квартира, о которой писали родители, оказалась еще не оформлена на них, но старые хозяева милостиво разрешили ей пожить там несколько дней.

-- А деньги, дорогая, они нам никакие не давали, говорили, мол с товаром вернутся, тогда и расплатятся. Очень сочувствую тебе, милая, горе-то какое – холеная крашеная блондинка произносила эти слова холодным механическим голосом. И как-то сразу Наталья поняла, что бодаться с ними бесполезно.