Краш-синдром - Недоруб Сергей - Страница 33

– Все не так просто, Лайм, – произнес я. – Ты вернулся в Версиану – и сразу себя простил?

– Да пошел ты! – бросил Лайм. – Версиана более искренна, чем Москва. И, в отличие от Москвы, здесь я могу что-то решать. И я решил… – Он поднялся с пня и добавил: – Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу.

И в меня полетел топор.

Полетел так, что я ничего не заметил. Возможно, мне в лицо светило солнце. Возможно, мое восприятие не сработало, как надо. Или я позволил усыпить себя речами, которые волновали и меня самого. Как бы то ни было – бросок топора я пропустил и не успел увернуться.

Лезвие ударило меня в ключицу, дробя ее. Правую руку пронзила сильнейшая боль. Я упал на левый бок, чувствуя, как в ухо брызжет кровь из раны.

Верхушки деревьев смотрели на меня, словно что-то спрашивали с любопытством, однако в шорохе листьев на ветру я не мог разобрать ни слова. Лишь молча смотрел, как Лайм забирает пакет и скрывается в чаще леса.

– Шанталь, – проговорил я, пытаясь выдернуть топор из своего тела. – Мне нужен хил, и побыстрее.

– Уже лечу, – тут же ответила девушка. – Ты видел Лайма? Где он?

Я хотел ответить, но почувствовал, как кровь просачивается мне в горло непонятно откуда. Чуть повернул голову, чтобы смягчить боль.

Лайм уже пропал с пакетом. Вместо него, хвастаясь роскошными рогами, из лесу смотрел любопытный лось.

Кто-то хлопал меня по щекам, хотя назвать это прикосновение хлопками значило проявить бурную фантазию. Меня словно пропускали через автомойку. Вокруг летали мохнатые коричневые щетки, похожие на лапы бурого медведя.

– Эй, братан, ты жив? – обеспокоенно говорил Бурелом, тыча мокрым носом мне в лоб. – Или уже все, отъехал?

Я разлепил веки, чуть приподнялся. Казалось, что тяжесть топора сейчас прижмет меня обратно к траве, однако брошенного Лаймом оружия в плече уже не было. Ключица ныла немилосердно, по ощущениям напоминая закупоренную трубу, заполненную хрустящим битым стеклом.

В национальном парке «Лосиный Остров» медведь смотрелся на удивление органично. Местами он вообще сливался с коричневой землей, взрыхляемой его испачканными лапами, которыми он приводил меня в порядок.

– «Касание коалы», – пробормотал я.

– С закрытым переломом «коала» не работает, – сочувственно сказал Медведь. – Извини.

Я обернулся по сторонам, поискал взглядом «тисс». Вот он, валяется в траве. Надеюсь, не австралийская реплика, а истинный русский «калашников», не боящийся грязи.

– Где Шанталь? – спросил я.

– Вертак сажает. Мы там сверху ровную полянку видели. Если местечко подойдет, то подруга скоро будет. Что здесь вообще происходит? Мы что, теперь Лайма преследуем?

– Да, – сказал я, медленно поднимаясь и проверяя чувство равновесия. Результат мне не понравился.

– Он всегда был странным, этот Лайм, – поделился мнением Бурелом и уставился вдаль. Контуры его мохнатой спины повторяли очертания ближайшего холма.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Это все к чему?

– Долго объяснять, но ты можешь пригодиться.

– Шанталь меня в группу добавила, а я квеста не получил.

– Нет никакого квеста, Бурелом, – скривившись от боли, я поднял автомат. – За то, что мы сейчас делаем, ты не получишь очков талантов. Да вообще ничего полезного, только в людях разочаруешься. И во мне – в первую очередь.

– Такой хардкор-режим меня устраивает, – согласился Бурелом. – Арбестер?

– Чего?

– Нас мало, ты понимаешь? Нас очень мало.

– Кого это «нас»? – Я начал протирать автомат рукавом.

– Тридцатых. Нас с гулькин нос на всю Версиану. Нам бы лучше друг с другом не ссориться.

– Да, мы тридцатые, – устало кивнул я, меняя заляпанный старый магазин. – Я и пытаюсь помочь Лайму тоже стать тридцатым. Только вряд ли он станет одним из нас.

В кустах послышался шорох. Кто-то торопливо бежал в нашу сторону. Медведь пошевелил ухом.

К нам выскочила Шанталь – запыханная, раскрасневшаяся. Свою пайту она обвязала вокруг пояса, так что я снова увидел знакомую белую майку с логотипом игры. И вместе с ней – пояс с косметическими принадлежностями.

Завидев нас, Шанталь изменилась в лице, бросилась ко мне, на ходу вытаскивая баллончик.

– Голову поверни, – сказала она. Я послушался, позволив мягкому спрею покрыть мою рану. Ключица мигом загудела, словно я прислонился к кожуху мощного двигателя. Или то стучало мое сердце.

– Привет, заботливая красавица, – сказал я.

– Где вертак? – полюбопытствовал Бурелом.

– Сел на грунт, – ответила Шанталь, залепляя мне рану пластырем. – Одно колесо попало на глину и, наверное, уже завязло. Денис, ты не расстроишься из-за того, как я с твоими подарками обращаюсь?

– Денис? – удивленно переспросил медведь. – Так ты, в натуре, Денис?

– Давай лучше Арбестер, – порекомендовал я. – Иначе придется у тебя, лохматый, настоящее имя спрашивать.

– Спроси́те, – насмешливо предложил Бурелом. – Типа так я вам и сказал!

Шанталь ничего не говорила, делая что-то с моей раной. Я предпочел не спрашивать, что именно. Лишь терпеливо ждал, пока она закончит, и мысленно прикидывал, сколько же мы потеряли времени. Судя по показаниям визора, Лайм удалился вглубь парка и не собирался возвращаться на МКАД, а планировал доставить посылку другим маршрутом. Если только Малена не изменила координаты встречи.

– Раз нам надо гоняться за чувачком в лесу, то лучше я поведу, – предложил Бурелом. – У меня, если что, чуйка на такой случай.

– Думаю, у Лайма тоже чутье, – произнес я и посмотрел на девушку с благодарностью за лечение. – Он качает какого-то непонятного лесовика. Здесь его территория, а мы гости.

– Здесь только я Гость, – заявил Бурелом. – Ты Лимитчик. Шанька – Коренная. А Лайм у нас Иммигрант.

– Запомню, – сказала Шанталь, убирая баллончик обратно на пояс. – Не выгорит карьера косметолога – уйду в шансон и буду Шанька Коренная.

– Тебе идет, – кивнул медведь.

– Меркуцио тоже Иммигрант, – напомнил я.

– Так, может, позовем его на помощь?

– Нет, – сказали мы с Шанталь одновременно.

– Понял, – повел носом косолапый. – Больше с предложениями не лезу.

– Лезь, но только с конструктивными.

Перехватив автомат, я пошел вперед, в чащобу.

Недавно выглядывавший любопытный лось уже успел пропасть. В принципе, при виде медведя – логичное решение.

– Нет, давай лучше я пойду первым, – предложил Бурелом.

– На тебя визор не налезет.

– Куплю себе по размеру. А пока что ты будешь говорить, в какую сторону идти. Я дорогу расчищу, у меня талия к этому неплохо располагает.

– Арбестер, пропусти Бурьку вперед, – сказала Шанталь, беря меня за руку.

Бурька промурлыкал что-то, напоминающее экстремальный гроул в ледяной воде, и потрусил вперед, в чащу. Двигался он не сильно тихо, зато быстро. Шанталь шлепала кедами по мокрой земле. Я даже подумал, не вызвать ли Чертановича, чтобы он выдал девушке обувь, более приличествующую местности. С другой стороны, Шанталь не имела с ним дела раньше, и я лишь больше времени потеряю на объяснениях, как работает хранитель лутбоксов. А прежде всего неплохо было бы и самому это понять.

– Кто-нибудь пытался выходить из игры вчера или сегодня? – поинтересовался я, следуя за медведем.

– Я постоянно туда-сюда бегаю, – ответил Бурелом. – Вообще проблем никаких. А что?

– Вы, когда с бета-теста выходили, попали в белую комнату?

– Ну да, там белая комната. И картинки постоянно летают.

– Камиллу там не встречали?

– Я ее не видела, – ответила Шанталь. – Может, надо было ее там вызвать?

– Ладно. А как насчет релиза? Вы при логауте сейчас видите опцию с выходом не в реал, а в Фойе, то есть в белую комнату?

– Нет, – сказал Бурелом. – Не видел такого пункта.

– Шанталь, ты видела?

– Ничего, – ответила девушка. – А он там был, этот выход?