Решения, принятые после полуночи (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 39

Потеряв телефон под толстым одеялом, я повернулась, пытаясь снова заснуть. Но это было бесполезно. Родителям удалось подстегнуть мои утренние привычки. Или, по крайней мере, разозлить меня, чтобы я не спала.

Я решила отправиться на длительную пробежку. Я обычно мало бегала, потому что спала. Но сегодняшний день требовал пота, боли и наказания.

Кофе в кофейнике был еще горячим, поэтому я схватила кружку, пока надевала спортивную одежду, приводила в порядок волосы и доставала обувь из корзины для грязного белья. Как они туда попали, можно было только догадываться. Я проработала короткий, но эффективный курс йоги, чтобы расслабиться. А затем, засунув телефон в карман на задней части пояса, я побежала.

И не останавливалась. Я бежала и бежала, выталкивая свое тело за пределы усталой вялости в адреналиновую зону, о существовании которой я и не подозревала. Было жарко, несмотря на ранний час, и с меня градом лил пот. Но я просто продолжала бежать. Я убегала от всего — от своей семьи, от Оуэна, от Флориды, от невыносимого желания остаться в Дареме.

Я добралась до Университета Дьюка — альма-матер Риз и в нескольких милях от ее дома, прежде чем мне пришлось притормозить и перевести дыхание, благодаря постоянному боковому покалыванию. Моя кожа была скользкой от пота. Одежда промокла насквозь. У меня болели голени. Легкие болели. У меня перехватило горло, я забыла о воде. И все же мой разум все еще вращался, вращался и вращался.

Я начала задаваться вопросом, прекратится ли это когда-нибудь.

Я была так зла. Нет, это даже не то слово. Я была более чем зла. Я была чертовски взбешена. Мне хотелось кричать, бушевать и ломать все подряд. Я хотела ударить Оуэна по лицу, а затем поджечь его одежду, а затем, возможно, переехать его машиной. Ладно, не совсем, потому что я хотела избежать тюрьмы больше, чем насладиться местью.

Но боль, которую он причинил мне, пустила корни. Срок ее продажи истек, и теперь она лежала свернувшимся и гнилым фруктом у меня в животе. Я никогда раньше не испытывала такого уровня жестокости. Никогда даже близко не подходила.

Но не только Оуэн вызывал у меня желание причинить кому-то или чему-то боль. Это были и мои родители тоже. Их отсутствие поддержки и откровенные эгоистичные требования заставили меня почувствовать себя нелюбимой так, как предательство Оуэна даже не могло коснуться. Потому что там, где я начинала видеть некоторые довольно поверхностные чувства, когда дело касалось Оуэна, моя любовь к моим родителям была настоящей. И более того, их любовь ко мне тоже должна была быть настоящей.

И всё же, как я могла защищать их после всего этого?

Хотела ли я этого вообще?

Я никогда не представляла свою семью как одну из тех жалких семей, которые разваливаются из-за какой-то мелочи, а потом больше никогда не разговаривают друг с другом. Я всегда предполагала, что мы из тех, кто готов двигаться вперед или умереть. В основном потому, что все наши финансы были связаны друг с другом, что казалось довольно постоянным. И к тому же довольно надежным.

Если бы мы могли доверять друг другу в нашей беде, конечно, мы могли бы доверять друг другу во всем остальном.

Но я ошибалась. И теперь, когда я столкнулась с этой очень человечной, очень ущербной, очень типичной семьей, я не была уверена, что мне следовало им доверять.

Мое сердце бешено колотилось о грудину. Это не могло быть правдой. Я отказывалась верить, что это их истинное лицо.

Рухнув на каменную скамью, я глубоко вздохнула и восхитилась красотой кампуса. Риз влюбилась в эту школу, когда осмотрела ее. В ее списке было, по крайней мере, шесть других потенциальных юридических школ, но после того, как она приехала сюда, ей больше никуда не нужно было идти.

И я могла понять почему.

Я уже бывала здесь однажды, но мне казалось, что это было столетия назад. Теперь, в раннем утреннем свете, в тишине летнего кампуса, я вдыхала старые здания, хорошо проторенные дорожки и красивые лужайки.

Было чувство, которое пришло с пребыванием в школе в этот момент моей жизни. Это чувство желания начать все сначала, начать все с нуля. Чтобы очистить свои цели, планы и надежды и написать их заново.

Была ли это новая перспектива, спор с моими родителями, мой первый ультиматум, или стремление к чему-то реальному и основательному в моей собственной повседневной жизни, которое Дарем представил в перспективе, я была скорее разочарована, чем зла на то, какой гигантской тратой времени был Оуэн. Я думала, он любит меня. Не просто был влюблен в меня, но любил меня в том смысле, что мы стареем вместе, болеем и выздоравливаем, чтобы быть богаче или беднее. Но более того, я начала задаваться вопросом, действительно ли я любила его. Или мне просто понравилась мысль о нем. Я знала, что это кое-что говорит о моих настоящих чувствах к нему. И в этом смысле я почти могла, не совсем, но вроде как, воспринимать случившееся как благословение.

Если бы я могла так быстро пережить то, что произошло, возможно, мы с Оуэном никогда не были настоящими друзьями с самого начала. И ладно, мне было легко говорить это с этой стороны, когда правда была раскрыта. Кроме того, мне все еще предстояло проделать огромный объем работы для себя и для того, чтобы двигаться дальше. Но… я почувствовала почти облегчение.

Не то чтобы я была смущена и выставлена дурой. Но я могу полностью отпустить Оуэна. Что мне не нужно было поддерживать с ним отношения, хотя в какой-то момент он был определением моим "долго и счастливо".

И не только измена Оуэна заставляла меня чувствовать себя так. Это было это место. Это был Дарем. Это было начало новой работы. И знакомство с новыми людьми. И это открыло мне глаза на то, что мог предложить остальной мир. Это было видение того, как выглядит настоящая зарплата. Что такое почасовая заработная плата и что значит работать изо всех сил и все равно возвращаться домой с едва достаточным, а иногда и почти недостаточным количеством, чтобы оплатить свои основные потребности. Это было видение того, как малый бизнес, настоящий, честный, решительный малый бизнес, выглядит изнутри. Жертвы, которые были принесены. Отношения, которые были выкованы в огне. Забота, любовь и искреннее обожание, которые были вложены в каждую мелочь.

Эта жизнь в Дареме, какой бы короткой она ни была, не была преподнесена мне на блюдечке с голубой каемочкой. Она была завоевана благодаря упорному труду и целеустремленности. Это было мое образование, опыт и тонкость работы, примененные на практике.

А Оуэн? Оуэн был хорошей идеей, когда я училась в колледже. Но в последующие годы мы оба стали другими людьми. И хотя мы, возможно, работали на бумаге, наши реальные версии хотели продолжать двигаться в разных направлениях, преследовать разные мечты, встречаться с другими людьми, очевидно.

Я все еще была зла как черт. И мне все еще приходилось иметь дело со своими родителями. Но… но, может быть, время здесь не должно было быть сплошным горем и трагедией. Может быть, из пепла моей старой жизни могло бы начаться что-то новое и прекрасное.

Я сделала глубокий, сосредоточенный вдох, и это было похоже на мой первый вдох в жизни. Но это был не просто вздох. Это было вдыхание всех возможностей, открывающихся передо мной. И избавление от тяжести, боли и горя, в которые я погрузилась за последние два месяца. Я не отбросила их полностью, но их тяжесть соскользнула с моих плеч, освободив больше места для хороших вещей.

Я встала и начала ходить. Мне пришлось бы использовать приложение "Карты телефона", чтобы вернуться домой, и я была достаточно измотана, поэтому решила позвонить в "Убер". Но движение было приятным. И с каждым шагом я чувствовала, что делаю шаги в эту новую главу своей жизни, это новое начало.

То, что произошло, было ужасно. Но это не определило бы меня.

Это бы меня не довело.

Дарем был не просто укрытием или временной передышкой от реальной жизни. Дарем был шансом на что-то большее, чем все это. Дарем был возможностью найти себя в конце всего и решить, куда я буду двигаться дальше.