Прямой наследник (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 18

У Троицы я оказался далеко не впервые, но каждый раз испытывал диссонанс. В голове чуть ли не с детства сидел образ застроенного церквями и соборами монастыря — твердыни с высокими стенами и десятком мощных башен, в Смуту выстоявшей два года против польской осады. Здесь же каменным был только недавно построенный собор Живоначальной Троицы — почти такой же, как Спасский в Андрониковом монастыре на Москве. Небольшой, с высоким барабаном и прорезями узеньких окошек, даже не с куполом, а полукруглым шлемом, как в Византии.

Каждый раз я поражался заметному уклону стен внутрь — так зодчие компенсировали тяжесть и мягкость известняка, делая стены книзу все толще и толще. И каждый раз мне казалось, что храм выше, чем я помнил — ровно до того момента, как я припоминал термин «культурный слой». Здесь-то церкви лет десять, деисусный чин[i] Андрея Рублева и Даниила Черного еще во всем сиянии новизны, а я, когда катался в Лавру «по должности» вместе с разного рода начальниками, видел собор сильно ушедшим в землю.

Лес прямо в обители растет, внутри дубовых стен, и среди зеленых деревьев и бревенчатых келий — собор белого камня без украшений, только с пояском из трех лент резаного по известняку узора вокруг здания и барабана. Красотища.

Дядьке, крестнику Сергия Радонежского, за такое дело большое спасибо — строился храм его иждивением. Да и Рублева с Черным сюда наладил тоже он, «Троицу» Андрей как раз для знаменитого здешнего иконостаса написал. Пять рядов икон, как мне хартофилакс растолковал — образ Града Небесного, явление Церкви Небесной Церкви земной. И смотреть на это чудо приходят не только насельники монастырские и крестьяне из окрестных сел, многие издалека приезжают, вот как я. Всегда тут народу много.

И первым делом — в собор, разговоры с игуменом потом. Вошел и сразу как по команде расступились молящиеся, освободили проход к самому иконостасу и место возле — князь приехал! Мне бы лучше в уголке, незаметно, но положение обязывает, нужно все время быть на виду. Поначалу я мучался ужасно, а потом приноровился. Ведь что такое молитва, как не медитация? Вот я и медитировал — рука на автомате крестные знамения кладет, тело кланяется, а я мыслями витаю. И так натренировался, что ближникам несколько раз приходилось меня «будить» и отрывать от молитвы. Большой плюс, кстати, всем теперь ведомо, что князь молится истово и коли он в часовне или в крестовой палате, то лучше не тревожить.

За обедом передал Зиновию вкладные грамоты — епитимья же не просто съездил и назад, молчаливо подразумевается, что монастырю вклад обломится. Никак не может не обломиться, некузяво без вклада, это как на день рождения без подарка прийти, не поймут — поклоны у икон бьет, а вкладом пожлобился. Вот и отписал я монастырю бывшее сельцо Всеволжа на Бежецком Верху, наполовину нашем, наполовину новгородском. Жалко, конечно, но чем больше там промосковских владельцев, тем крепче к себе привяжем. А наследнички мои рано или поздно церковную собственность секуляризируют. Или вон эти, как их, нестяжатели. Вот я потихоньку и капал наиболее продвинутым инокам на мозги на предмет интенсивного развития, селами прирастать неплохо, да только селекция в стратегической перспективе даст гораздо больше..

— Зерно крупнее год от года, — довольно басил Дионисий, келарь[ii] монастыря. — Також репу стали отбирать, но пока все та же, роста не заметно.

— Не останавливайтесь, — поддержал я главного агротехника обители, — то дело не быстрое, может, только внуки наши узрят итоги. Отче, а репу отбираете лишь по размеру или какова на вкус?

Дионисий, выходец из знаменитой купеческой семьи Ермолиных, задумался. Видимо, идея отбора по нескольким параметрам еще не приходила ему в голову.

— Нет, такого не измыслил, — насупил брови бывший гость суконного ряда, — но думал, ежели крупный приплод от лошадей или коз отбирать...

Ай, молодец! Я прямо расцвел улыбкой, а Дионисий подвел теологическую базу:

— Господь наш Вседержитель единый, и все в природе едино, потому и полагаю, что можно и со скотом також пробовать...

— Пробуйте, отче, Господь не оставит ваши труды и молитвы!

А у меня будет селекционный центр на Троице. Поднять урожайность, поднять производительность... Господи, какие у меня нынче мысли... Раньше-то все кредиты, депозиты, нормативы резервов, собственный капитал, ключевая ставка, инвестиционный портфель и прочая маржа с дивидендами...

Теперь же хочешь не хочешь, приходится думать о другом. Ноблес оближ.

От экономики мы понемногу перешли к образованию.

— Школьных отроков в Спас-Андрониковом монастыре ныне два на десят и три, — делился опытом Никула. — Послушание общее несут, отдельно учатся греческому языку с грамматикой, диалектике и риторике. Коли все выучат, на следующий год арифметику, геометрию и небесную механику начнем.

Игумен Зиновий дернул бородой и покосился на Дионисия — дело невиданное, да еще в таком объеме!

— А откуда учителей добудете?

— Мыслю, Никула возможет кого из Царьграда сманить, — поучаствовал и я. — Трех лучших отроков он с собой заберет, дабы там в Пандидактерион пристроить или еще в какую школу.

— Грекам и там хорошо, к нам ехать не восхотят, — скептически заметил Дионисий.

— Кто поумнее, видят, что турки империю обгрызают, как яблочко наливное. Съели Фракию, съели Трабзон, съели Болгарию, от великой Византии Царьград да Морея остались, и помощи ждать неоткуда, не от латинян же.

Клирики помрачнели, а я добавил:

— Сколько град Константинов простоит против турецкого потопа? Десять летов, двадцать, много пятьдесят?

Вот чтоб я помнил, когда турки с Византией покончат. Но Сулейман Великолепный, про которого я знал из любимого Ольгой турецкого сериала, правил как раз в самом начале XVI века и как раз в Стамбуле, значит, до конца века турки Царьград точно возьмут. И надо успеть как можно больше оттуда полезного народу выдернуть. Ну и сколько можно своих людей там обучить.

Вот и пойдет Никула сперва Герасима уговаривать, а потом, коли уговорит, в чем я не сомневаюсь, из Смоленска по Днепру в Киев, дальше в Крым, из Сурожа в Царьград.

— Сманивать ремесленников и архитектов искусных, узнавать, есть ли кто из алхимиков.

— Уж не золото ли их диавольское тебе нужно? — вскинулся Зиновий.

— Мне нужны их приборы, игумен. Перегонные кубы, сосуды, чаши, резцы, лжицы. И книги, как можно больше книг.

Тут возражений не последовало. Учится, учится и учиться, для чего крайне необходимы книги и наставники. Вопреки сложившемуся у меня со школы мнению, литературы тут хватало, и не только духовной или апокрифов. Каждый князь как минимум читал «Александрию», «Поучение Владимира Мономаха» и «Девгениево деяние», лежали в книжарнях списки «Сказания об Индийском царстве», повести об Акире Премудром, о разорении Рязани Батыем, о посаднике Щиле, о взятии Царьграда крестоносцами, о Темир-Аксаке. Читали про татарского баскака Шевкала, «Задонщину», «Мамаево побоище», о нашествии Тохтамыша, ехиднейшую повесть о Митяе... И это не говоря уж о том, что каждый образованный человек, совершивший путешествие в дальние страны, непременно писал «Хождения» — дорожные дневники и заметки.

Так что есть у меня шанс войти в историю как создателю крупной библиотеки, а чтобы не постигла ее судьба книг Ивана Грозного, размещу ее в спокойном месте, до которого ни один враг не достанет за всю российскую историю — в Кирилло-Белозерском монастыре. Ну и кой-какие меры насчет пожарной безопасности тоже приму, есть у меня идейки.

На обратном пути я с удовольствием заметил, что сжать успели все — во всяком случае те поля, что были видны с дороги. Успели и повязать снопы и собрать их в бабки — по шесть-восемь штук стоя колосьями друг к другу,накрытых сверху еще одним снопом. И точно, издалека очень похоже на бабу в платье.

В Радонеже волостель обрадовал что вместе с ратными успели не только убрать, но и свезти к большому овину немалую часть и работы осталось немного, довезти остатки да высушить все. Как будут сушить при дожде, неясно, но вопросы я придержал и переглянулся с Никулой и сотским — задержимся на денек?