Я не скажу тебе о сыне - Иконникова Ольга - Страница 2

– Значит, мадемуазель, я купила ваш дом? – я постаралась вложить в свой голос как можно больше тепла. – Вы – храбрая девушка, если решились сюда прийти.

Она часто заморгала, пытаясь скрыть слёзы.

– О, что вы, сударыня, я – трусиха. Но я искренне рада, что особняк достался вам. Надеюсь, он вам понравится. Я была очень счастлива в нём. Не беспокойтесь, мы с папенькой съедем в течение ближайших пары дней.

Ее жених стоял чуть поодаль, не решаясь вмешаться в наш диалог, но я не сомневалась, что стоит мне отойти, как он подбежит к девушке и предложит ей опереться на свою сильную руку.

– Нет-нет, мадемуазель! – я покачала головой. – Вам незачем съезжать. В вашем особняке столько комнат, что мы все разместимся там безо всяких помех. Тем более, что вы живете во флигеле. Право же, я буду рада такому соседству. Взамен же потребую показать мне Лиму – надеюсь, вас это не затруднит, – ваш прекрасный город мне совсем не знаком.

Теперь она уже не прятала слёз. И прежде, чем я успела ее остановить, она поднесла мою руку к губам.

– Благодарю вас, сударыня! Вы даже не представляете, как много это для меня значит. Я не намерена долго злоупотреблять вашей добротой, но буду признательна вам, если вы позволите нам остаться до тех пор, пока папенька не встанет на ноги.

Она улыбалась сквозь слёзы, и улыбка ее была светлой и чистой. Когда-то я и сама умела так улыбаться. Как же давно это было.

– Не плачьте, дитя мое! – по возрасту я была старше ее лет на десять, не более, но чувствовала себя куда мудрее. – После пасмурных дней на небе всегда появляется солнце.

Эти слова когда-то, много лет назад, мне сказал ее отец – барон Робер, – и они согревали меня в те дни, когда я была близка к отчаянию. И я была счастлива, что теперь могу сделать для его дочери то, что он когда-то сделал для меня – дать пищу и кров.

Десять лет назад

– Сандра, Сандра, да просыпайся же скорее!

Они ворвались ко мне в спальню маленьким шумным вихрем – моя младшая сестра Бланш и гостившая у нас в поместье кузина Джемма. На лицах у обеих плескалась такая смесь эмоций, что трудно было понять, напуганы они чем-то или приятно удивлены.

– Ты только посмотри, кто оказался у нас во дворе! – Джемма уже стояла у окна, пытаясь разглядеть кого-то через тюлевую занавеску. – Ах, это самый красивый мужчина, какого только можно вообразить!

Незнакомый мужчина? У нас? И именно сейчас, когда папеньки нет дома?

Я спрыгнула с кровати и тоже подбежала к окну. Впрочем, этого оказалось недостаточно, чтобы разделить восхищение Джеммы и Бланш. Моя комната находилась на втором этаже, и всё, что я смогла увидеть, это фигуры двух мужчин возле нашего крыльца и еще нескольких слуг с лошадьми чуть поодаль. Да, они были стройны (не лошади – мужчины!), и их горделивая осанка выдавала в них людей благородных. Но расстояние было слишком велико, чтобы можно было судить о красоте их лиц, и я не понимала, что могло вызвать такой восторг у моей двоюродной сестрицы.

А горничная уже принесла платье и готова была заняться моей прической.

– Раз дядюшки нет дома, именно ты должна выйти к ним на правах хозяйки, – поучала меня Джемма. – Поприветствуй их должным образом, предложи разделить с нами завтрак, – и добавила с видимым сожалением: – Жаль, что мы не можем предложить им отдых и ночлег под нашей крышей – без взрослого мужчины в доме это будет неприличным.

Мы спустились к нежданным гостям только через четверть часа – за это время их лошадей уже напоили и подвели к кормушке со свежескошенным сеном. Мы вышли на крыльцо, и мужчины отвесили нам низкие поклоны.

– Простите за беспокойство, сударыни! Мы не осмелились бы потревожить вас, если бы одна из наших лошадей не нуждалась в новой подкове. В деревне нам сказали, что единственная кузница в этих местах – в вашем поместье.

Эти слова произнес мужчина в столь роскошном костюме, что я не удивилась бы, окажись он заморским принцем. Одного только золотого шитья на его камзоле было так много, что хватило бы на наряды нескольких модниц. А были еще кружева и большой драгоценный камень на широкополой шляпе, которую он сейчас держал в руках.

– Позвольте представиться, – он снова церемонно поклонился, – герцог де Ламар к вашим услугам.

Джемма за моей спиной издала восторженный вздох, а я, напротив, почувствовала беспокойство. Я никогда не бывала в столице и высшее общество знала только по рассказам папеньки. А если, принимая столь важного гостя, я допущу какую-то оплошность? Не сочтет ли он нас провинциальными невеждами?

Впрочем, я тут же прогнала от себя эту мысль. Они здесь проездом и, отведав пищи и перековав лошадей, уедут прочь, сразу же забыв и наши имена, и наши промахи. А значит, какая разница, что они о нас подумают?

Я украдкой посмотрела на Джемму – она разглядывала герцога с таким интересом, что мне захотелось ущипнуть ее за руку. Да, его светлость был молод и красив (и как она могла заметить это со второго этажа?), но выказывать свое восхищение подобным образом было неприлично.

– Шевалье де Монкур, – представил мужчина своего спутника.

Я перевела взгляд на второго мужчину. Одет тот был гораздо скромнее и держался соответственно. Он послал мне усталую улыбку, и я улыбнулась в ответ.

Пока наш кузнец занимался лошадью шевалье (а она не только потеряла подкову, но еще и заметно хромала на правую заднюю ногу), мы предложили гостям отведать скромных угощений.

– Тронуты вашей любезностью, прекрасная хозяйка, – заливался соловьем герцог. – Нас уже предупредили, что ваш отец отбыл на охоту, поэтому не беспокойтесь – как только лошадь будет подкована, мы тут же удалимся.

На сей раз вздох кузины был полон сожаления.

Слуги уже прослышали о визите важной персоны, и на стол были выставлены и старинное серебро, и восточный сервиз из тончайшего фарфора. Да и яства были поданы куда более обильные, чем обычно. Наш повар прекрасно готовил, и в качестве паштетов, суфле и других холодных закусок можно было не сомневаться, что и не преминули отметить гости.

– Право же, эти блюда не стыдно было бы подать и королю, – признал де Ламар.

Он и за столом много и с удовольствием говорил. Джемма соглашалась с каждым его словом – даже если с его уст слетала откровенная банальность.

Шевалье де Монкур был куда менее многословен. Иногда он вставлял в разговор отдельные фразы, но каждый раз кузина осаждала его возмущенным взглядом – словно считала дерзостью его вмешательство в беседу людей, имевших более высокий статус. Мне было стыдно за Джемму, но выступить в защиту шевалье значило бы еще больше его обидеть. Поэтому я, как могла, поддерживала беседу с ним и видела, что он был признателен мне за это.

Я имела слабое представление о мужской красоте, но Монкур понравился мне куда больше фанфарона-герцога. Да и суждения его были весомее и выдавали в нем человека образованного и с хорошим вкусом.

– Мы хотим приехать в Лиму на сезон балов, – сообщила Джемма, – и надеемся быть представленными ко двору.

Она произнесла это с гордостью, ничуть не сомневаясь, что гость должен этим восхититься. И он ее не разочаровал.

– Уверен, вы станете жемчужинами королевского двора, – отвесил комплимент герцог и подкрутил свой длинный ус. – Хочу заметить, что в моем доме также даются роскошные балы, и я буду рад видеть вас у себя. Известите меня, когда приедете в столицу, и я лично привезу вам приглашения.

Кузина едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Завтрак, меж тем, был окончен, и наш дворецкий как раз сообщил, что лошадь подкована.

– Не смеем больше злоупотреблять вашим гостеприимством, сударыни! – герцог первым поднялся из-за стола.

Мы снова вышли на крыльцо. Слуга шевалье вел по двору его лошадь, и я с беспокойством отметила, что ее хромота не прошла.

– Но как же вы поедете на ней, сударь? – с тревогой спросила я. – Если она повезет кого-то в седле, то, боюсь, вы не доберетесь до столицы, – мне было жаль и лошадь, и ее хозяина. – Быть может, вы возьмете одну из лошадей моего отца? Нет-нет, вы не доставите нам этим никакого беспокойства! Вы вернете ее, когда мы приедем в столицу.