Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 12
- Предыдущая
- 12/69
- Следующая
– Спит, – отрапортовала явно раздражённая Аниэра, сидящая на стуле, подобрав колени к подбородку.
Ночную сорочку чем-то более приличным она сменить не удосужилась, поэтому в сторону подруги таможенница предпочитала не смотреть.
– Я составил рапорт в управление и заявление в СМБ, – сообщил Рернег, – на всякий случай. Так, мол и так, ночью влез неизвестный, взял нас в заложники.
– В заложники? – рассеянно уточнила Эль. – Взять грима в заложники – это сильно.
– Переправить на шантажиста?
– Оставь, – вяло отмахнулась таможенница, – потом разберёмся.
За стеной заорали: громко, неразборчиво и с эдаким прирыкиванием, купидонам несвойственным.
– Ну что там ещё? – поморщилась девушка, потирая висок, а Джастин уже снимал с окна деревянный щит.
И получалось у него это как-то очень привычно, будто грим всю жизнь только таким и занимался – опечатанные ставни по утрам снимал.
А в Полуночье на дворе таможни было радостно, оживлённо и очень-очень самцово. Полуголые и практически голые мужские торсы радовали глаз шикарным выбором фактур, размеров, мышц разной степени напряжённости и оттенками кож. Косматый бугай в кожаной жилетке схватил блондинистого купидона за плечи – видимо, за отсутствием грудков, то есть одежды – и тряс, как собака крысу, с энтузиазмом что-то рыча. Другой такой же косматый, но посмуглее, с вязью татуировок по плечам, с полной отдачей делу валял в пыли брюнетистого красавчика. Рыжеватый юноша залез на ограду и обстреливал лохматых непонятно откуда взявшимися недозрелыми яблоками. Лохматым это не нравилось, но дотянуться до рыжего они не могли, тот весьма ловко отпихивался голыми пятками. Поэтому один из «космачей» досадливо сплюнул и двинул в ухо красавчику, который скромно и молча в сторонке стоял. Ни за что ни про что получивший купидон послушно улёгся под кособокой лавочкой.
– Стоять! – рявкнула слегка прибалдевшая от такой активности Эль. – Красивые – направо, лохматые – налево! Быстро!
– Надо было сказать «умные», – тихонько хмыкнула за спиной таможенницы Аниэра. – А как-то нехорошо получилось: одни красивые, а другие лохматые.
– Ты кто такая, женщина? – хрипловато осведомился громила, трясший блондина.
Трясти-то купидона он перестал, но выпускать жертву не спешил.
– Я начальник этого поста, – длинно выдохнув через сцепленные зубы, сообщила Эль, – а вот вы кто?
Громила нахмурился, явно ничего не поняв. Зато, видимо, Рернег до чего-то додумался.
– Оборотни! – выдохнул секретарь, навалившийся спиной на стену.
Ему явно было нехорошо: Рернег побледнел, даже посерел, рванул узел галстука слабой рукой и быстро-быстро сглотнул – кадык так и ходил по шее над безупречным воротником сорочки.
– Что им тут делать? – под нос буркнула Эль, – Господа оборотни, прошу отойти налево, – и добавила громче, жестом уточнив, где находится «лево».
Громила, который с ней разговаривал, явно что-то хотел уточнить, но к нему подскочил татуированный, что-то шепнул и оборотни, нехотя, но всё-таки отошли, куда было велено. Бугай, не сразу сориентировавшись, пару шагов проволок за собой блондина и только потом отпустил. Красавчик отбежал немного, споткнулся, едва не упав, и плюнул досадливо. Плевок вышел неумелым и слабенький, на троечку, приземлившийся плевуну почти под ноги.
Честно говоря, скучковавшиеся в две группки выглядели, мягко говоря, оригинально: и те и другие рослые, широкоплечие, широкогрудые. Вот только и гончая и волкодав – собаки, мощные, немаленькие. Но одну всю жизнь холят и шёрстку чешут, а задача у неё одна – зайцев гонять. А у другой цель волков давить – и всё.
Впрочем, оборотни как раз и были волками.
– Я вас внимательно слушаю, – сообщила Эль бугаю, вдоволь на мужские стати насмотревшись.
– Ты, что ли, тут главная, женщина? – хмуро поинтересовался тот, глядя на таможенницу исподлобья.
– Мой пол поминутно можно не уточнять, – любезно разрешила девушка, – но я здесь действительно главная.
– Дверь открывай! – приказал лохматый. – Нам туда надо, – мотнул головой неопределённо, – на этот, как его?..
– На мальчишник! – снова встрял татуированный.
– К-куда? – кудахтнула Эль.
– На мальчишник, – охотно разъяснил «расписной» оборотень. – Это Кхарген, сын вождя, – указал он на хмурого громилу. – Он выбрал себе спутницу. И мы идём в Рагос, отмечать. Ни у кого такого не было! – закончил горделиво.
– Откуда они вообще про Рагос узнали? – шёпотом и невесть у кого спросила Аниэра.
– Я же смог узнать, – слабо возразил Рернег.
– Понимаете, господа, – как можно вежливее принялась объяснять Эль, жестом попросив подчинённых помолчать, – для того, чтобы пройти в Рагос, требуется особое разрешение. А поскольку…
– Есть, всё есть! – обрадовался татуированный, вытаскивая из-за широкого брючного ремня изрядно помятую бумагу. – Вот, по всем правилам, с подписями, – он так и сказал, давя на «я», – через… – оборотень глянул на вязь татуировок, украшавших руку, будто в узорах шпаргалка была зашифрована, – э-э… через турагентство «Галопам по мирам».
Таможенница перегнулась над подоконником, осторожно и, честно говоря, боязливо принимая бумажку, разгладила ладонью, но руны от этого не изменились. Действительно, туристическая путёвка, визы, разрешения – всё как положено. Допуск на посещение Рагоса действителен в течение двух суток. Цель – туризм, ознакомление с достопримечательностями.
– Достопримечательностями, – невесть зачем повторила Эль вслух.
– Ага, – с готовностью кивнул оборотень, – мальчишник. Бары и эти… – татуированный снова на свою руку глянул… – Клубы и голые бабы!
– Пожалуй, в праведной жизни есть свои плюсы, – заключила Аниэра, разглядывая через плечо таможенницы бумажку. – Что-то мне расхотелось по кабакам шляться.
Джастин оттеснил вампиршу плечом, ткнул пальцем в листок, в графу «Особые примечания». В которой, между прочим, синим по белому было прописано, что проходить оборотни имеют право исключительно через таможенный пост 13/606. То есть, через её, Эль, таможню.
Собственно, ничего странного в этом не было. Один ближайший пост располагался на территории вампиров, хвостатых очень любивших, особенно в дохлом, а то и расчленённом виде. Другой – оборотней, но, наверное, недружественного конкретным этим лохматым клана, они вечно друг с дружкой грызлись.
Вот только от понимания легче не становилось.
– Видите ли, господа, – будто по тонком льду ступая, начала было Эль, – я не могу…
– Ты мне отказываешь, женщина? – рыкнул хмурый громила.
– Я просто не могу, мне запрещено!
– Высаживайте дверь, – даже как-то равнодушно приказал бугай.
– А это сколько угодно, – согласилась таможенница.
Кто-то из купидонов, сгрудившихся жалкой кучкой у ограды, горестно всхлипнул.
– Слушайте, мне кажется, или нас кто-то проклял? – натирая виски, протянула Эль, отворачиваясь от окна и против собственной воли – честно, она даже и не собиралась, само получилось! – глянув на грима.
Что примечательно, Аниэра и Рернег тоже к нему повернулись. Джастин замотал головой, замахал руками, от избытка честности глаза вытаращив. Потом вздохнул тяжко и показал пальцами, мол: «Разве что чуть-чуть, самую капельку!»
А в дверь грохнуло. Вот так, наверное, и зарождаются традиции.
4 глава
Встретила мужчину своей мечты. Хранители, ну и мечты у меня!
(Из дневника юной ниры)
У всех существ мужеского рода, вне зависимости от их расовой принадлежности, возраста, образования и прочих малозначительных нюансов, есть общая черта: ежели им что-то прихотнулось, так добьются желаемого чего бы ни стоило, наплевав на усилия и затраты, требующиеся для этого «добивания». А не добьются, так всю жизнь страдать станут по недостигнутому.
Ну вот, например, есть в скамейке гвоздь – глубоко и крепко вбитый, без шляпки, никому не мешающий, просто оказавшийся не на месте. Стоит любому мужчине его увидеть – и всё, привет. Скамейку разворотит, ни в чём не повинный палисадник вытопчет, объяснит всем окружающим, насколько они не правы, но гвоздь достанет! Зачем, спрашивается?
- Предыдущая
- 12/69
- Следующая