Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 31

***

Выглядел Валь хмурым – и это ещё мягко сказано. Даже, кажется, очки его словно ночник свет излучали раздражение. Ну а насупленные брови и складка над переносицей вообще ничего хорошего не сулила.

– Как вам в голову могло прийти беседовать с горгулом, да ещё едва на крыло вставшим? – рыкнул василиск, втягивая Эль за руку в комнату и захлопывая дверь на балкон с такой силой, что стекло звякнуло. – Вы совсем разума лишились?!

– А почему мне, собственно, нельзя с ним разговаривать? – огрызнулась таможенница, пытаясь выдернуть из действительно стальной хватки своё уже изрядно помятое запястье.

Безрезультатно, понятное дело.

– Хотя бы потому, что человечина у них деликатесом считается, – выдавил сквозь зубы агент. Длинно выдохнул, поправил галстук, руку девушки всё-таки выпустив и добавил гораздо спокойнее. – Особенно они любят мясо молодых женщин.

– А мне об этом кто-то сказал?

Василиск открыл было рот, явно собираясь что-то ответить, но так ничего и не озвучил, лишь лоб потёр.

– Прошу простить, – выговорил после немалой паузы и с явной неохотой. – Это полностью моя вина, я вас не предупредил. Извините.

У Эль, уже собравшейся было поцапаться всласть и хоть немного напряжение снять, внутри словно шарик сдулся.

– Ничего, – промямлила девушка, – я тоже хороша. Стоило головой думать. Всё-таки не на прогулке в Оленьем парке.

– Нет, я мужчина и хозяин дома. Соответственно, обеспечение безопасности гостьи полностью на мне.

– Вы считаете, что женщина не в состоянии о себе позаботиться? – окрысилась Эль, мигом обидевшись за весь свой род разом.

– Я знаю, что женщины, особенно такие, как вы, способны на очень многое. Но их самостоятельность – это противоестественно.

– Ну, конечно! – догадалась умная таможенница. – Женщина должна воспитывать детей, драить полы, варить суп и в минуты досуга ублажать мужа. А минуты досуга обязаны возникнуть по первому его требованию!

– Воспитывать детей должны гувернёры и няньки, – очень ровно, будто о погоде рассуждая, возразил василиск. – Драить полы дело слуг, варить суп – повара. В минуты досуга женщина может делать всё, что ей вздумается. А… – Валь замялся, – прошу простить меня за неологизм, ублажения мужчина должен заслужить. Конечно, всё это справедливо, если мы говорим о женщине, а не о самке, руководствующейся примитивными инстинктами.

– Ну а если у неё нет нянек и слуг? – выпалила Эль скорее на чистой инерции, чем на настоящем запале.

– Значит, рядом с ней не мужчина, а… Гм, не мужчина, – решительно закончил агент, снова поправив галстук. – Я опять вынужден извиниться, на этот раз за невольную грубость, но чужие трудности меня интересуют мало. С вашего позволения, вернёмся к насущным делам. К сожалению, в данный момент мы находимся в настоящей глуши, поэтому достойного букета я раздобыть не сумел, потому рискнул преподнести это.

Василиск выудил из кармана бархатный мешочек и вытряхнул на подставленную ладонь букетик: небольшую такую золотую корзиночку с незабудками и веточкой ландыша. Лепестками цветочков служили крошечные бледные камешки, листочками – камни чуть побольше и поярче, зелёненькие. Ну а ландыш был набран из жемчужинок.

Эль ничего не понимала в драгоценностях и прокол с алмазами «безопасника» это только подтверждал, но «букетик» выглядел вполне настоящим. В смысле, безумно дорогим.

– Я не могу это принять, – промямлила таможенница.

– Почему?

– Это слишком дорого. Наверное.

– А почему вас должна интересовать стоимость подарка? – эдак холодно, даже надменно осведомился Валь и, шагнув к таможеннице, приколол брошь к лифу платья. Причём василиск умудрился оказаться близко, но не слишком, а украшение он прикрепил без всякой интимности, хотя, вообще-то, некоторые вполне интимные части были очень уж рядом. – Это проблема мужчины, а уж никак не ваша.

– И что я вам должна за такую безделицу? – поинтересовался Эль, очень стараясь выглядеть равнодушной, ни от кого и ни от чего независящей.

Нет, не то чтобы «букетик» заставил её сердце из груди выпрыгивать, дыхание прерываться, а пульс в виски колотиться. Просто таможенница чувствовала себя совсем не в своей тарелке. Ей больше скромная глиняная мисочка подходила, а тут на тебе: тончайший фарфор, да ещё расписной и наверняка из какого-нибудь обеденного сервиза на сто персон.

– Вы хотите меня оскорбить? – совсем уж ледяным тоном осведомился Валь.

– Нет, просто… – окончательно потерялась девушка. – Нет, я совсем не хотела вас обижать! Я только не понимаю… В общем, скажите прямо, чего вам от меня нужно?

– Прямой путь самый короткий и, как правило, эффективный? – спросил василиск, по своему обыкновению улыбаясь ускользающе.

– Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?

– Любовницей? Хранители! – вот тут Валь рассмеялся и не как обычно едва слышно, а прямо-таки расхохотался в голос, даже слезу смахнув. – Госпожа Данери, – выговорил, в конце концов, откашлявшись, – ни одна любовница не стоит ни таких денег, ни таких усилий. Нет, я хочу, чтобы вы стали моей женой.

– Я? – тяжко поразилась Эль.

– Вы, – подтвердил агент. – Но сейчас не время обсуждать подобные вещи, поэтому будем считать, что вы ничего не слышали. Я сделаю вам предложение в подобающей обстановке и дам время обдумать всё спокойно. А сейчас позвольте просто поухаживать хозяину за красивой и приятной гостьей. Ужин уже накрыт.

Эль, до печёнок прочувствовавшая выражение «будто пыльным мешком прибили», позволила. То есть на самом деле дала взять себя под руку и провести по лабиринту коридоров в столовую – роскошную, понятное дело.

Обед оказался выше всяких похвал, а хозяин гостеприимным и внимательным. Валь сам подавал девушке блюда, подкладывал кусочки, наливал вино. При этом непринуждённо рассуждал о достоинствах трепангов – знать бы ещё, что это такое. О преимуществе десертного белтайского перед изгерским мускатом – а какая между ними разница? И о новом течении в эльфийской живописи, называемое импрессионизмом. Слово «импресарио» таможенница слышала, «экспрессия» тоже была понятна, а вот что такое импрессионизм она понятия не имела.

Таможенница даже смогла раз пять вполне к месту вставить: «Угу», раз шесть: «Да», перемежая их: «Да-а?» и даже одно: «Вы совершенно правы». В общем, ужин удался на славу.

Лучше б его вовсе не было.

Ну кто сказал, что изысканность и роскошь всем по нраву? Наверное, тот, кто ни того, ни другого близко не нюхал. Вот Эль, когда василиск проводил её до дверей спальни, на прощание пожелав спокойной ночи и вежливо ручку поцеловав, почувствовала себе будто на волю выпущенной. Да не из какой-нибудь клетки, а с тяжёлых каторжных работ.

И брошку она тут же отцепила. Правда, задержала её в ладони, заворожено таращась на игру приглушённого света ночника в гранях. Всё-таки букетик на самом деле был красивым. Может, даже и красивее эльфийского импрессионизма.

[1] «Мы с купидонами бизнес делаем: они нам (какие-то вещи), мы им драгоценности – все довольны. Только они что-то не так сделали (обнаглели), который день не показываются, а устройства для курения пустые. Нет, ты не думай, что меня это очень раздражает, но они же не правы, согласись!»

– Ты сильная, ты справишься!

– Я умная, я за это даже браться не стану!

(Из воспоминаний психолога)

Видимо, горгульи драками и полётами с элементами акробатики солнце не только провожали, но и встречали. По крайней мере, Эль разбудило именно угрожающее куриное квохтание, местами переходящее в орлиное клекотание, и дробный стук в стену, будто в неё бросали пригоршни мелкой гальки.

Естественно таможеннице потребовалось немедленно узнать, что там такое интересное делается…

А вот сколько раз сама, читая очередной романчик, по лбу себя била и книжкой накрывалась с тяжким стоном: «Куда тебя понесло, дура?». Ведь последнему гремлину же понятно: если в подвале, в котором ни огонька нет, происходит что-то странное, надо не по лестнице спускаться, а наверх бежать, по пути вопя как можно громче! Но законы идиотизма, видимо, не только на выдуманных барышень действуют.