Тоннель призраков - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая

– Не очень. В Париже мы уже бывали несколько раз. За такие деньги можно было организовать экскурсию получше. А ночные прогулки – так это просто кошмар. Сначала этот глупый ужин на реке. Наши банкиры от него, конечно, отказались. Алена увязалась за ними, а господин Нелюбов неожиданно, представьте себе, решил поехать вместе с нами. У Кравалиса оказались какие-то дела, даже Андрюша Кунин отсутствовал. В результате нам пришлось ужинать на судне, курсирующем по Сене, в компании с Нелюбовым и Деркачом. Представляете, каково это было? С одной стороны этот мрачный тип, похожий на профессионального киллера, с другой – боров-книгоиздатель, заработавший кучу денег на халтурных пиратских изданиях.

– Почему вы думаете, что на пиратских?

– Я знаю его издательство. Половина их книг – это выпущенные без разрешения авторов и отвратно переведенные романы. Говорят, у него сейчас большие проблемы. Экономическая ситуация настолько сложная, что большинство издательств просто прогорело. Я слышала, как в самолете Деркач пытался уговорить Горшмана дать ему беспроцентный кредит.

– Неужели уговорил?

– Конечно, нет, – хмыкнула Анохина. – Он, по-моему, и поехал в эту поездку, чтобы уговорить Горшмана помочь ему спасти его дело. Но нужно знать Александра Абрамовича. Все, что не приносит ему немедленной или перспективной прибыли, не рассматривается им даже в качестве возможного варианта. Горшман прекрасно понимает, что книгоиздание в стране еще несколько лет будет нерентабельным, а это означает, что на доход трудно рассчитывать. Конечно же, Горшман ему отказал. Нужно было видеть лицо Деркача. Впрочем, Горшман сейчас отказывает всем подряд.

– Вы прирожденный финансист, – заметил Дронго.

– Я тоже так думаю, – чуть покраснела Зинаида Михайловна. – Хотя мой муж несколько другого мнения. Впрочем, это не имеет к нашему разговору никакого отношения. Но ужин прошел вяло и скучно. Нам даже принесли цветы, очевидно приняв издателя за моего мужа, а этого «киллера» за жениха Леночки. В общем, вечер был испорчен. Деркач болтал весь вечер, не останавливаясь. Решил, наверное, что если не удалось взять денег у Горшмана, то можно уговорить через нас моего мужа оказать ему помощь. Я сразу поняла, чего он добивается. Но этот номер у него, конечно, не выйдет. И вообще я поклялась никогда больше не выезжать с группой. Это наша дурацкая привычка, оставшаяся с советских времен.

– Наверное, вы правы, – вежливо согласился Дронго. – Впрочем, мне кажется, что в других странах тоже иногда выезжают группами. Так веселее и удобнее отдыхать за рубежом.

– Не знаю. Может, у них публика поприличнее нашей, – дернулась Анохина.

– Уважаемые дамы и господа, – появилась в дверях салона Сандра, – через пятнадцать минут мы войдем в Евротоннель. Вы можете не беспокоиться, по составу дополнительно объявят, когда именно мы подъедем к тоннелю. На скорости сто пятьдесят километров в час мы пронесемся по самому современному тоннелю, чтобы за двадцать минут преодолеть расстояние между континентальной Европой и Великобританией, которую уже нельзя называть островом.

Супруга Горшмана наконец подняла голову, взглянув на Сандру. Нелюбов тупо смотрел в окно. Кунин и Лена Анохина о чем-то перешептывались. Деркач слушал, продолжая жевать. Оба банкира подняли головы. Горшман достал вторую сигару, а Беляев, поставив стакан с красным вином на столик, оценивающе мерил взглядом стройную фигурку девушки. Кравалис достал компьютер и работал, не слушая никого. Алена Новикова, напротив, слушала внимательно и даже что-то записывала, определенно делала наброски к репортажу о первом проезде высокопоставленной группы через Евротоннель.

Дронго с любопытством смотрел на своих спутников, словно собранных специально, чтобы представить все типы человеческих характеров. Открытый и дружелюбный Кунин, чуть флегматичный Кравалис, восторженная Алена Новикова, экзальтированная Зинаида Михайловна, ее несколько скованная дочь, циничный Горшман, его застегнутая на все пуговицы супруга, невозмутимый Беляев, рассудительный Родионов, добросовестный Борисов, мрачный Нелюбов и общительный, но несколько раздражающий своей болтливостью Деркач.

Сандра закончила говорить, и Нелюбов неожиданно поднял руку.

– Я вас слушаю, – тут же подошла к нему девушка.

– Разговаривать можно по мобильному телефону, или в тоннеле они не работают? – спросил Нелюбов.

– Нет, сэр, в тоннеле работают не все телефоны. Но некоторые работают. Вы можете попробовать. Здесь, в отличие от самолетов, разрешается использовать мобильную связь.

Нелюбов кивнул в знак согласия. Анохина, чуть приподнявшись, крикнула девушке:

– Свет выключат, чтобы мы могли рассмотреть тоннель?

– Нет, – улыбнулась та, – обычно свет не выключают. К сожалению, в тоннеле нет ничего интересного. Только стены. Но вы можете их рассмотреть, если хотите. Мы проедем его за двадцать минут на довольно большой скорости.

– Жаль, – вздохнула Анохина, – я думала, в тоннеле гораздо интереснее.

– Это самая современная система в Европе, – терпеливо объяснила девушка.

– Чем вы душитесь? – вдруг спросила Зинаида Михайловна. – У ваших духов такой легкий аромат.

– Это «Иси Мияки», – смутилась девушка, отходя от любопытной пассажирки.

– Дожили, – громко заявила Анохина, – теперь проводницы душатся самыми дорогими духами. У нас такие ароматы могут позволить себе только самые богатые люди. Да и то не все.

– Парфюмерия становится общедоступной, более демократичной, – возразил Дронго, – в этом ее прелесть. Кстати, это только в некоторых странах Западной Европы, в США и Канаде. Даже в очень богатой Японии обслуга не позволит себе использовать такой дорогой парфюм. Я уже не говорю о других азиатских странах.

– Мы еще так отстаем, – вздохнула Анохина, – разве у нас так умеют улыбаться девушки из обслуживающего персонала? Разве у нас бывает такая чистота в отелях или в аэропортах?

– Я бы не сказал, что Северный вокзал самое чистое место Парижа, – попытался возразить Дронго.

– Если сранивать с другими местами города, то да. Но если сравнить их вокзал с нашими?! Вы часто бываете на наших железнодорожных вокзалах?

– Иногда случается.

– Это же ужас! Просто кошмар!

К ним подошел Родионов. Он видел, как неугомонная Анохина допекла его друга. Тот даже не смог доесть свой остывший обед, поддерживая светскую беседу.

– Извините, – сказал Родионов, – можно мне похитить своего друга на несколько минут?

Дронго убрал поднос на соседнее кресло, закрыл столик и, поднявшись, прошел следом за полковником. Они вышли из своего вагона, чтобы перейти в соседний, где находился ресторан.

– Она не дала тебе поесть, – заметил полковник.

– Ничего, – улыбнулся Дронго, – скоро тоннель. Ты не заметил, какой мрачный сегодня Нелюбов? Он всегда такой?

– Он вполне соответствует своей фамилии. Иногда я удивляюсь, как людям это удается. Словно кто-то решает за них при рождении.

– В таком случае ты обязан больше всего любить Родину, – улыбнулся Дронго.

– Ты думаешь, Родион от слова «Родина?» – спросил полковник. – Впрочем, есть и такое толкование моей фамилии. Кстати, ты ведь обратил внимание, что тебя уже почти везде знают как Дронго. Полноценная фамилия или даже имя нарицательное – удачливый сыщик, аналитический ум, хотя это всего лишь название птички, обитающей где-то в Юго-Восточной Азии.

– Зато птички смелой, которая ничего не боится, – напомнил Дронго. – Давай о другом. О наших пассажирах. Судя по всему, у Горшмана это не просто туристическая поездка. Он собирается принять какое-то важное решение, для чего и решил выехать в эту странную экскурсию. Они с Беляевым оживленно обсуждают что-то, какие-то важные проблемы. Кстати, Беляев подозвал к себе Борисова и сказал, что эксперт, про которого тот ему говорил, может им понадобиться.

– Ты слышал это со своего места? – изумился Родионов.

– У меня хороший слух, а Беляев и не думал скрывать своей заинтересованности.

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая