Усадьба с приданым (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 28

Внутри всё оказалось ожидаемым: что называется, «гордая бедность». Только вот на стене единственной комнаты висел портрет не покойной мамы, а представительного господина с шикарной седой шевелюрой и бородкой клинышком на манер все того же прошлого века. Между прочим, господин был снят на весьма узнаваемом фоне пляжика Мухлоньки.

– Ваш папа? – эдак невзначай, с истинно слоновьей деликатностью, поинтересовалась Мария Архиповна, старательно осматриваясь.

– Нет, – почему-то мрачно ответила Лиса, замершая посередь дверного проёма. – Это мой человек.

– Как? – до глубины души поразилась Маша.

Честно говоря, таких эпитетов ей раньше слышать не доводилось. Ну там «любимый» или даже «возлюбленный» – ещё куда не шло. Но «мой человек»? Так бы Арей ответить мог. Правда, у него бы это прозвучало в ином ключе, в смысле «мой», то есть «мне принадлежащий со всеми потрохами и шнурками».

– Кроме комнаты и сеней тут подпол есть, – ещё мрачнее отозвалась Лиза. – И сарай.

– Подпол – это хорошо, – оценила Мария, остро жалея, что не прихватила с собой телефон. Не тот эбонитовый, со столика, а который смартфон, вместе со своими его многомудрыми внутренностями, например, фотоаппаратом, оставшийся валяться в бардачке бесполезным куском пластмассы. – И сколько вы хотите за ваш дом?

– Двадцать пять тысяч, – отчеканила ветеринарша, рассматривая доски пола.

– Не дорого, – согласилась Мария Архиповна, в недвижимости, конечно, не разбиравшаяся, но понимающая, что реальная цена даже просто участка должна быть всё-таки повыше. – А могу спросить, почему так? На доме обременения какие-нибудь, иски?

– Какие обременения? – не поняла рыжая и даже глянула на гостью, правда, тут же опять уставилась в пол.

– Ну, может, здесь прописан человек, сейчас сидящий в тюрьме? – осторожно пояснила Мельге. – Или на участок наложен арест, потому что вы банку задолжали?

– Да нет, ничего такого, – вяло махнула полотенцем Лиза, – одна я и с банками дел никогда не имела.

– Тогда почему так дёшево? – поднажала Мария, без приглашения усаживаясь на стул с гнутой спинкой.

– Деньги мне нужны, – совсем уж неохотно ответила ветеринарша, – срочно. Двадцать пять тысяч.

– А сами, наверное, в город перебираетесь? Я вот тоже хотела квартиру прикупить. Не подскажите, во сколько это обойдётся, хотя бы примерно?

– Без понятия, – Лиска нервно дёрнула кузнечиковым плечом. – У меня никаких квартир нет, так что не знаю. Ну что, берёте дом?

– Документы на него, конечно, готовы? – коварно осведомилась Мария Архиповна.

– А какие там особые документы?

Рыжая опять быстро глянула на «покупательницу» и снова принялась пол разглядывать.

– Ну как же? – удивилась госпожа Мельге. – Свидетельство о праве, кадастровый паспорт… Да много всего.

– И где это берут? – вот теперь Лиза таращилась на гостью во все глаза. Удивлённо так таращилась, даже, может, и в панике. Маша в ответ неопределённо пожала плечом, она и сама толком не знала. – Это, наверное, долго?

– Ну уж точно не за один день.

И тут ветеринарша отколола такую штуку: сползла спиной по косяку, опустившись на корточки, запустила обе пятерни в торчащие дыбом волосы и тихонько завыла.

– Да вы что? – всполошилась Мария, такой реакции никак не ожидавшая, да и вообще с истериками сталкивавшаяся не часто. – Ну чего вы так переживаете? Да соберёте все справки, заплатите пошлину…

– Ещё и пошлину платить? – промычала Лиза.

– Это не дорого совсем! Наверное, не больше пары тысяч. Рублей, конечно.

Ветеринарша коротко хохотнула и крепко, всерьёз приложилась затылком о косяк.

– Да перестаньте вы! – рявкнула Маша в полной растерянности. – Не конец же света, в конце концов. Всё будет нормально.

– Нормально теперь будет, только если я клад найду, – глухо, сквозь зубы, но очень чётко выговорила Лиса. – Уйдите, пожалуйста. Я к вам потом зайду. Когда документы соберу.

И снова хохотнула.

Мария помялась, но всё-таки решила пока удалиться, неловко, бочком, втягивая живот, протиснувшись между косяком и торчащими коленками слабовменяемой, а то и вовсе невменяемой Лизы.

***

В Мухлово Маша вернулась уже под вечер, успев устать так, что перед глазами какая-то призрачная марля тряслась, а в ушах звенело тихонько. Никогда ещё самый обычный шопинг столько сил из неё не высасывал. Хотя, то, чем она полдня занималась, леденцовым словом «шопинг» называть и не стоило. Поездка по магазинам это была – вот как. Да не по пахнущим кондиционированной прохладой мегамоллам с кукольно-любезными продавщицами, а по нормальным таким, среднерусским «торговым точкам» с заездом на натуральный рынок. И чтобы ничего не забыть, в том числе уже купленное, в руки не помещавшееся, и чтобы везде успеть, и чтобы денег хватило, и чтоб в толпах-очередях не сомлеть.

Кстати, насчёт наличных. Дедуля-сверчок из «концтоваров» не обманул, никто карту не обчистил, лишнего не снял. Если, конечно, не считать лишним проценты, от суммы которых любой бы европеец в обморок грохнулся. Маше и самой от такой «комиссии» поплохело до желания приложить чем-нибудь тяжёлым забывчивый мухловский банкомат по лысине. Ведь ни словом же не обмолвился о том, сколько «обналичка» стоит, старый пень!

Тем странее, что от всей этой суеты госпожа Мельге получила удовольствие, несравнимое даже с посещением бутиков в компании Ирки. Только обратно добираться пришлось почти на автопилоте, точно Семёныч, хоть и не выпила ни капли.

А вот дома её ждал сюрприз в виде юного гения Тёмы, который мирно попивал чаёк на машиной веранде, удобно расположившись в плетёном кресле и почитывая книжку, взятую, кажется, из машинного же книжного шкафа.

– Здрасти, – поприветствовал хозяйку будущий краевед, даже не попытавшись встать и помочь Марии с пакетами и сумками, которые она едва ни волоком по дорожке тащила. Зато наблюдал с интересом и любознательностью истинного учёного. – Вы вернулись?

– Нет, я всё ещё там, – не слишком дружелюбно пропыхтела Маша, плюхаясь на нижнюю ступеньку крыльца.

– А я здесь, – обрадовал её Тёма. – Вы ушли куда-то, а дом-то не заперли. Мы газ наладили, а Алла Николаевна велела вас дождаться.

– А тут разве двери запирают? – вяло удивилась Мария.

– Да нет, – ещё больше удивился Тёма, шикарным жестом откидывая назад стильную стрижку. – Это мы уже так. Хотите чаю?

– Хочу, – не стала отнекиваться Маша. Чаю действительно хотелось, а ещё булку и в душ. Но до него только предстояло дожить и на это требовались силы. – И ты здесь целый день сидел?

– Да я тут… читал, – признался парень, застенчиво показывая Мельге обложку книги, которую он пальцем заложил.

«А. Толстой» – значилось на обложке – «Эмигранты».

– И как? – из ничем незамутнённой вежливости поинтересовалась Мария, покряхтывая и охая, перебираясь за стол.

– Интересно, – скромно признался студент, доставая из книжки что-то прямоугольное, тщательно завёрнутое в папиросную бумагу. – А вот я вам ещё карточку принёс. Вообще-то, это запрещено, конечно, всё же единица хранения, но чтоб вы своими глазами… Понимаете?

– Не очень, – отозвалась Мария, прихлёбывая довольно горячий, но странно и мгновенно освежающий чай – с мятой, что ли? – и косясь на карточку, точнее, на фотокарточку.

На ней были запечатлены двое мужчин – один в светлой, явно офицерской форме, другой в сюртуке; у первого усы были густые, залихватские, у второго пёрышками, но оба молодые и, наверное, по тем временам считающиеся привлекательными, на придирчивый же взгляд современной женщины какими-то чересчур зализанными. А перед ними на стуле сидела дама в белом платье и белой же шляпе. Такую вот Блок, наверное, и описывал в «Незнакомке»: «… дыша духами и туманами…»

Маша, отпивая из чашки, подцепила ногтём плотную картонку, переворачивая. На порыжевшей обратной стороне карточки темнел синим оттиском вид на реку, пароход и шпили какого-то здания. И ещё витиеватая надпись с ятями была: «Ателье Прохорова А.П. 1905 год».