Усадьба с приданым (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 9

В которой Марию едва не заманивают в кладоискатели, а потом она нечаянно становится убийцей

Странно, но Маша опять проспала – второй день подряд, безобразие форменное! Правда, на сей раз её никто не будил, сама глаза продрала, но факта это не отменяло: часы уже успели пробить десять утра; свежеумытые огурцовые лопухи сияли под окном ярко и радостно; где-то горланил петух, видимо, как и Мельге перепутав утро с белым днём, а в холодильнике каши снова не нашлось. Молоко было и, по крайней мере, по заверениям производителя, настоящее, деревенское, с веселой коровьей мордой на упаковке. Хлопья овсяные Мария вчера тоже купила и масло, опять-таки «натуральное крестьянское», оскоромившись, приобрела. Вот только желание подходить к плитам острее не стало, а каша, да и вообще что-нибудь горяченькое, домашнее, манило блескучей фантазией не хуже михалычевых грядок.

Маша постояла, рассматривая внутренности монстра-холодильника, яростно поскребла макушку и в сердцах захлопнула дверцу. При всём богатстве выбора альтернатива не радовала: либо бутерброды, со вчерашнего дня давящие призраком лишних килограммов на желудок и совесть, либо пластиковые йогурты, либо ничего. Но, в конце концов, воздержание ещё никому не вредило, особенно после почти половины палки колбасы, сожранной на обед и ужин.

– Закаляйся! – бодро затянула Мария Архиповна, на ходу делая руками что-то такое, должное изображать зарядку. – Если хочешь быть здоров, постарайся-а позабыть про докторов… ой!

– Добрый день, – разулыбалась Алла, стоявшая у печного угла. Чудный сарафан она сменила на не менее чудное платье с воланами и всё теми же цветуями. – Я к вам ещё вчера перед сном хотела заглянуть, проведать. Да смотрю, вы отдыхаете. Думаю, чего человеку мешать?

Действительно, вечер насыщенного дня госпожа Мельге провела по-сибаритски, в гамаке, почитывая книжечку с заманчивым названием «Кровавые деньги». Библиотека в доме оказалась богатой, предоставляющей в широком ассортименте как русскую, так и зарубежную классику, а так же детективы всех мастей и размеров, в основном выпущенные в начале девяностых годов прошлого века.

У Павла бы, наверное, гипертонический криз случился, увидь он Марию в обнимку с таким высокодуховным чтивом. Впрочем, скорее всего, теперь ему было глубоко плевать на интеллектуальную деградацию супруги.

Нет, не так. Ему было плевать на интеллектуальную деградацию бывшей супруги – вот так правильно.

– А как вы сюда попали? – подозрительно быстро справившись с испугом – привыкать, что ли, начала? – поинтересовалась Маша.

– Так ведь дверь открыта, – удивилась Алла. Ну да, всё логично: раз дверь открыта, значит можно заходить и даже не стучать. И чего глупые вопросы задавать? – Машенька, я вот тут подумала, газ-то вы, наверное, не успели заказать?

– Машенька и медведь, – буркнула под нос Мария Архиповна, позволявшая видоизменять собственное имя только самым близким и исключительно до Маши. Лишь бабушка смела звать её Мари. Ну, ещё Ирка изгалялась, как могла, но с той вообще спросу никакого. – Какой газ, Алла Николаевна?

– Так баллонный. – Соседка задрала брови, выровняв их в брежневскую линию. – У нас машина газ раз в две недели привозит. Ты им пустой баллон, а они тебе полный. Но если только заранее заказать.

– А зачем мне газ? – специальным вкрадчивым тоном поинтересовалась госпожа Мельге.

Таким тоном обычно она уточняла у подчинённых, на кой была заказана аж тысяча футболок с фирменным логотипом. И, главное, где эти футболки теперь, почему их в глаза никто не видел и отчего французские любители русского зодчества отбыли на исторические Провансы не одаренными.

– Так как же? – Алла, вконец растерявшись, быстро-быстро захлопала ресницами, сложив брови домиком. – А готовить-то как? Для плиты газ нужен.

– Понятно, – кивнула Мария.

То есть для того чтобы плита заработала, одних спичек мало, требуются ещё и непонятные баллоны, которые нужно заказывать, но привезут их через две недели. Французские туристы со всем их багажом добирались до России значительно быстрее.

А вот дальнейшее пребывание Мельге в Мухлово требовало немедленного и всестороннего осмысления. Вернее, осмысления требовали вопросы, как бы отсюда побыстрее смотаться и куда податься?

– …так идём? – выдрала из тяжкой задумчивости Машу соседка.

– Куда? – ничего не поняла Мария.

– Ну как куда? – Алла звонко рассмеялась своим девчоночьим смехом. – Говорю же, блинчиков я напекла и сметанка у меня свежая есть, и варенье какое хочешь. Морсик холодненький и чай с мятой. Серёжка мой тоже ещё не завтракал, как вскочил, так на речку и укатил, а я с утра в огороде проковырялась.

– Это, наверное, не слишком удобно, – промычала Мария, вместо того, чтобы решительно отказаться.

Какие морсики-чаи, что за панибратство, в самом деле?

При мысли о блинах, да ещё со сметаной, рот немедленно наполнился слюной, как у собаки Павлова.

– Да чего там неудобно? – всплеснула руками Алла. – Я ж сама зову!

– Хорошо, – сдалась Маша, чувствуя себя преступницей. – Подождите немного, я только переоденусь.

– Ой, ну будто на бал! Мы же так, по-соседски.

Учительница очень решительно схватила Марию за руку и поволокла за собой, оставалось только подчиниться ей. Вот ведь где форс-мажор, обстоятельства непреодолимой силы – блины!

Правда, о своей покорности Маша пожалела, стоило им выйти за ворота. В скромном халате японского шёлка с японскими же журавлями она чувствовала себя не то чтобы неодетой, но странной. И девчонка в драных джинсах и кургузом топике, проехавшая мимо них на велосипеде, глянула диковато. И тётенька в старых «трениках» и вылинявшем ситцевом лифчике, возившаяся в палисаднике, выпрямилась, посмотрела из-под ладони, приставленной козырьком к глазам. И в доме Аллы, стоявшем вовсе не по соседству, а через четыре двора от Машиного, то есть Иркиного, спасительного убежища не нашлось. Потому как на веранде, за накрытым уже столом, сидел молодой человек сказочной красоты, но одетый лишь в обрезанные по колено джинсы.

Вот тут госпожа Мельге окончательно почувствовала себя барыней, по недосмотру зарулившей вместо собственных апартаментов в людскую: и вроде бы в своём праве, а всё равно смотрят, как на заморскую обезьянку.

– Здравствуйте.

Сказочный красавец встал, а стул, на котором он сидел, с грохотом завалился на бок. Парень глянул на него, будто не мог понять, что это за чудо такое, почесал загорелую шею и щедро покраснел скулами.

– Ой, Тёмка! – всплеснула Алла ладошками. – Ну вот вечно как слон в посудной лавке!

– Извините, я сейчас…

Парень потянулся за стулом, едва не снеся локтём со стола заманчиво запотевший кувшин.

– Стой, где стоишь! – замахала руками учительница. – Я сама, а вы лучше познакомьтесь. Это вот мой бывший ученик, Артём Побединцев, сейчас в университете учится, – по её тону было понятно, что сей факт Алле откровенно льстит, – к родителям на каникулы приехал. А это, стало быть, Мария…

– Архиповна, – подсказала Маша, пытаясь поплотнее запахнуть халат.

– Очень приятно, – пробормотал парень и покраснел ещё гуще.

То ли журавли его впечатлили, то ли он от природы был слишком застенчивым – не понять. Но румянец ему определённо шёл, добавляя эдакого мальчишеского обаяния, которого у господина Побединцева и так было больше, чем разрешено законом.

***

Так Маша не объедалась давно, если вообще когда-нибудь позволяла себе эдакую распущенность, разве что в розовом детстве. Но сейчас ей больше всего хотелось развалиться на стуле, распустить поясок халата и сыто отдуваться, прихлёбывая вторую чашку удивительно вкусного чая.

– Ну, Тём, ну расскажи, наконец, как у тебя дела-то, как учёба, как что? – тянула Алла, весь этот чудно-дивный завтрак пытавшаяся растормошить парня.

Безрезультатно. Красавец ел, если не сказать грубее. Нет, вёл он себя вполне прилично, но вот блины поглощал с устрашающей машинной методичностью. Даже Серёжка – худющий пацанёнок лет двенадцати – смотрел на него с чуть боязливым уважением.