Сказки - Миркина Зинаида А. - Страница 2
- Предыдущая
- 2/35
- Следующая
И всегда на вещи. А он по ту сторону вещей. Не понимаешь? А кто тебе сказал, что надо понимать?
Ветер качнул занавеску. Ветка изогнулась каким-то неизъяснимым движением. Тебе это понятно?
- Но это же так... все, а при чем же тут ангел?
- А тебе надо, чтобы было не все, а что-то, что-то выделенное, заметное... Ты снова забыл, что ангел такой незаметный... И ты, может быть, родился для того, чтобы научиться замечать незаметное...
- Так, может быть, его нет?
- На этот вопрос никто тебе не ответит, кроме тебя самого. Никто. Или ты сам заметишь его, или так и проживешь, не заметив...
Замечает ли своего ангела младенец? Нет. Он еще вообще ничего не замечает. Просто он не расстается со своим ангелом. Все время сосет его невидимое молоко.
Не расстается со своим ангелом... Вот почему он так улыбается, будто ему принадлежит вся Вечность. Такому крошке - ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ.
Конечно, ты можешь возразить, что ему принадлежит целая вечность и порция молока. И если не будет порции молока, то его не утешит целая вечность. Но, понимаешь, молоко ему нужно, чтобы о нем не думать, чтобы ничто не стояло между ним и Вечностью, чтобы он мог спокойно улыбаться ничему и ВСЕМУ. В том числе - молоку.
Тебе не приходилось встречать людей, вполне сытых, у которых вдоволь и молока, и хлеба, и еще многого другого, и которые почти совсем разучились улыбаться, то есть вот так улыбаться - ВСЕМУ? То самодовольное движение, которое появляется у них на лицах, тоже называется улыбкой. Но это просто значит, что у нас в языке не хватает слов. Есть улыбка ангела и улыбка, от которой ангел плачет.
... Ты не знал, что ангел плачет?
Плачет.
Когда люди отворачиваются, отгораживаются и не замечают...
Его? - Да не обязательно его - чего-нибудь не замечают. Откуда ты знаешь, что именно это "что-нибудь "и не будет он? Он в любой момент может превратиться во все, что угодно.
Когда свет разливается по небу, по земле и заходит в твою комнату, ты разве не чувствуешь, как он обнимает тебя? Бывает ли так, чтобы он кого-нибудь или чего-нибудь не заметил? От кого-нибудь отвернулся, кого-то обошел? Бывает? Тогда бы свет не был светом... Этого не бывает. И не оттого ли где-то на дне нашего сердца такой поразительный покой, совершенно непонятный нам покой, который осел на самом дне, глубже тоски, глубже самого глубокого горя? Не оттого ли это, что где-то глубже сознания нашего живет чувство, что мы не обойдены, не можем быть обойдены и не замечены. Что То, самое главное, свет жизни нашей, не может быть безразлично ни к кому и ни к чему. Он не может пройти мимо самой малой крошки живого, мимо самого никудышного, самого горького.
Он никого не может не заметить, иначе Он - не он. Разве не это чувство смутно шевелится в тебе, когда ты следишь за разливающимся по небу светом? И особенно на закате, когда свет хочет передать тебе всю свою немыслимую силу внимания и проникновения во все и сквозь все...
А на заре, в часы бесконечной нежности Света, разве не слышишь ты беззвучный завет: не отгораживайтесь, не закрывайтесь, будьте тишайшими и прозрачными, чтобы заметить самое незаметное...
Будьте как Свет, - который замечает все и всех... все и всех...
Одно малейшее пятнышко, не замеченное вами, - и вы уже не подобны свету, и Свет уже не может беспрепятственно разлиться в вас. Это самое пятнышко, не замеченное вами, не пускает его в вас.
Одна маленькая звездочка, по которой равнодушно скользнул ваш взгляд, линия ветвей, которая напрасно прочертила для вас путь в самое главное, малейшее движение человеческой души, которое было вам ни к чему, и...
Вы еще спрашиваете, отчего вам нехорошо и отчего плачет ангел?
БЕЛЫЙ ЗАЯЦ
Жил-был на свете Белый Заяц. Он был похож на всех других белых зайцев, только у него почему-то всегда одно ухо торчало прямо вверх, а другое вздрагивало и опускалось, а глаза при этом были такие большие и удивленные, точно он видел не только то, что перед глазами, а как будто что-то еще, что его совершенно поражало, и он только никак не мог передать, что же это такое было. Когда все зайцы весело хрустели капустой, у него почему-то кочан выпадал из лапок, и он не замечал этого, а о чем-то задумывался. Какой-нибудь плутишка зайчонок подкрадывался и съедал его кочан, но он даже не слышал этого. А когда потом спохватывался, то улыбался и махал лапкой: Ну и хорошо, что ты полакомился, а я потом что-нибудь найду себе . И уходил. Он действительно что-то искал все время, только капусту ли. Может быть, морковку? Однажды зайцы увидели его с длинной морковкой в лапах, но морковка эта была белая, а не красная.
- Какая смешная морковка, - сказал один шустрый зайчонок, - дай ее мне, ты же добрый.
Но Белый Заяц только покачал своей пушистой головой с опущенным ухом и сказал:
- Это не морковка. И это не для еды.
- А для чего же?
Заяц приложил странную морковку к подбородку, достал откуда-то из-за пазухи тонкую серебряную палочку, положил ее на эту странную морковку и стал водить палочкой по морковке. И раздалась музыка. Какая это была музыка! Зайцы никогда не слышали ничего подобного. Они постепенно забыли и про капусту, и про морковку, и про все свои дела. Они даже позабыли свои уши, свои лапы и хвосты. И уши, и хвосты, и лапы устроились как им только хотелось - в самых невероятных положениях. Одно ухо устремлялось вверх, а другое позабывало подняться и торчало врастопырку; одна лапа держалась за ус, другая висела в воздухе. Вообще, если бы зайцы посмотрели на себя со стороны, они наверное расхохотались бы. Но в том-то и дело, что они на себя не смотрели, а слушали. Они слушали, как Белый Заяц играл на скрипочке, потому что странная морковка была не чем иным, как маленькой белой волшебной скрипочкой с серебряным смычком. Так вот что так долго искал Белый Заяц. И нашел-таки! Зайцы собирались вокруг него на полянке. Их было все больше и больше, и все они слушали, и хотя скрипка не говорила никаких слов, зайцы понимали очень ясно, что она хотела сказать:
"Все хорошо! Все очень-очень хорошо! Все так хорошо,- говорила белая скрипочка, - что это невозможно передать. Все деревья это знают, и небо знает, и птицы знают. Все ручейки и травинки знают, как все удивительно хорошо, и только зайцы не знают, но вот теперь должны узнать и зайцы, а может быть и другие звери".
- Предыдущая
- 2/35
- Следующая
