Мамба в Афганистане (СИ) - Птица Алексей - Страница 34

— Всё будет хорошо, не сомневайся. Не подкрадутся, тут тоже узбеки живут, подскажут, если что.

— Ну, идите, — Зворыкин отвернулся.

— Саид, как думаешь, пойти ночью или попробуем днём?

— День уже закончился, Аль-Шафи.

— Так-то да, но время ещё есть. Мы сможем дойти до заставы и пройти её в сумерках.

— Я бы не стал этого делать, Аль-Шафи. Мне видней, я воевал тут и знаю повадки и шурави, и местных афганцев. Услышат шум, дадут очередь из пулемёта — и привет.

— Хорошо, не будем рисковать, предлагай. Критикуешь — предлагай, как говорил товарищ Сталин. Не все в живых после этого оставались, но всё же.

— Давай, я пойду один и без оружия. Только кинжал возьму и пистолет спрячу. Пройду пост, зайду в селение Маравар, а оно большое, переночую там, с утра схожу на базар, куплю ослика да с пяток баранов. Погоню их сюда, одного барана оставлю на блокпосте в подарок, чтобы можно было вернуться обратно уже с вами. Скажу, что родственников надо встретить и провести.

— Думаешь, пропустят?

— Думаю, что пропустят и спасибо скажут.

— Ну, хорошо, давай так и поступим.

Вскоре Саид собрался и, забрав деньги, ушёл в направлении блокпоста. Нам осталось только ждать его.

— Ну, что там, в городе? Рассказывай, Ташаев. Почему без барана пришёл?

— Да денег не хватило. И поменять не получилось ничего. Все хотят патроны да оружие, а кильку не берут. И сгущёнки мало у нас.

— Понятно. А наобещал мне с три короба: и барана приведёшь, и подарков навезёшь.

— Ну, не получилось, зато весь базар гудит о том, что произошло вчера ночью в Мараварском ущелье.

— И что там произошло?

— Много чего. Там двое суток отряд Рябого Али сражался с каким-то неизвестным караваном, да так и не смог ничего с ним сделать.

— Интересно. У него же людей больше сотни, а то, может быть, и две?

— На базаре говорят, что все полегли, Рябой вернулся с тремя воинами. А ночью и его задушили.

— Задушили?

— Грешат на сверхъестественную силу. Мол, не пропустил Рябой Али караван, а его наказали за это. И жестоко наказали. Никто так и не смог объяснить, как это случилось. А ещё говорят, что перед этим в бою таким же образом погибло человек двадцать «духов».

— М-м, сказки это, Ташаев. Верь им больше. Порезали друг друга да потравили, а на дьявола спихнули. Ну их. Давай, что принёс.

В это время мимо блокпоста прошёл бедный дехканин, на которого даже внимания обращать не стали. Идёт и идёт, ничего в руках не несёт, за спиною — тощая котомка, смысла обыскивать нет.

Так в обычной суете прошёл день, прошла ночь. За сутки слухов прибавилось, и они приобрели уже оттенок чего-то нереального.

На следующее утро к блокпосту подъехал афганец на осле, погоняя перед собой пять овец.

— Э, куда идёшь, зачем овец ведёшь?

Сержант Ташаев недаром сержанта получил: всё видел, всё понимал, да и по национальности узбек.

— К себе иду, овец в подарок гоню. Свадьба скоро, племянник женится.

— Поздравляю, счастья твоему родственнику и тебе счастья, но не можем тебя пропустить. Слышал, что там творится? Убивают! Главаря душманов прямо в постели убили, опасно там. Подумай, может, не стоит идти?

— Я не знал. А если я вам отдам сейчас одного барана, а второго — когда обратно с родственниками пойду, вы меня пропустите?

— Конечно же. О чём разговор. Это наш долг: защищать мирных дехкан от душманов.

— Угу.

Разговор шёл на ломаном наречии, характерном для данной местности, которое знали и Саид, и Ташаев. Саид тут же отогнал одну овцу на блокпост и спокойно прошёл дальше. Теперь стоило подумать, куда деть три овцы, якобы предназначенные в подарок. Бросить жалко, а идти с ними — много вопросов. Так ничего не решив, он привёл осла и овец и, оставив пастись их в ущелье, быстро направился к спрятавшемуся между камней командиру.

— Всё в порядке, Саид?

— Да, я договорился. Через блокпост нас пропустят. Я сказал, что иду на свадьбу и веду с собой подарок. Одну овцу я уже отдал, когда будем возвращаться, отдам ещё одну.

— Не забивай себе голову, скажешь, что в кишлаке творится что-то страшное, и ты оттуда сбежал, заодно прихватив нас. Оружие спрячем, морды испуганные состряпаем и вперёд.

— Да вот я и боюсь, что твоё лицо, Аль-Шафи, шурави заинтересует.

— Так и есть, об этом я не подумал.

Ничуть не сомневаясь, я нанёс на лицо мазь, отчего кожа покраснела и сделалась похожей вообще непонятно на какую. Пришлось обвязать морду лица платком, оставив только глаза. Тело также полностью было прикрыто одеждой.

Забрав оружие и овец, мы побрели в сторону блокпоста. Одеты мы все были в рваньё, поэтому мало походили на обычных душманов. Все вышло, как мы и предполагали. Саид, отдал постовым даже не одного барана, а двух, несказанно этим обрадовав шурави, и нас дотошно не рассматривали, а только взглянули. А моя физия сразу вызвала отторжение из-за огромных пятен, стоило только откинуть повязку. На коричневой коже они не красными казались, а были очень странного синюшного цвета. Кому охота связываться с больным. Нас благополучно пропустили.

Не останавливаясь, мы прошли селение Маравар и добрались до города Асадабад. Там тоже останавливаться не стали. Саид купил в магазине продуктов и напитков, а то что-то колы захотелось и фанты. Заночевали мы уже после выхода из города. Так мы и двигались к давно намеченной мной цели, скрывая под одеждой оружие.

В голове горел тусклым цветом огонёк карты, подсвечивая место, куда мы должны прийти. Ну, как горел, скорее, мне это казалось. Во сне Змееголовый показал примерную карту, и теперь оставалось только добраться до того места, где мы сможем отыскаться дополнительные нужные приметы. Впрочем, до цели осталось совсем немного.

Отклонившись от людских селений, мы направились в горы, чтобы найти полузабытый форт. Здесь не жили люди, а последний кишлак, где мы останавливались в караван-сарае, остался далеко позади. Нас ни о чём не спрашивали, а если спрашивали, мы не отвечали. Говорил только Саид, Тану и я молчали. Я молчал, чтобы не привлекать внимания, а Тану — чтобы не привлекать внимания ко мне.

Когда молчит один, это очень подозрительно, когда молчат двое — уже не так странно. Может, язык не знают, может его отрезали им, может они сектанты или ещё невесть кто. Здесь хватало всяких, и никто и ничему давно не удивлялся. Так и дошли, оставшись наедине с горами.

Кругом, и правда, возвышались одни горы и больше ничего. И постепенно стали появляться разрушенные пещеры, остатки крепостных стен. В одном месте даже виднелись заброшенные раскопки. Таких следов здесь было много, но заметно, что люди ушли отсюда. Когда-то тут цвели сады и колосились небольшие поля с пшеницей, а сейчас гулял ветер, сдувая древнюю пыль былых сражений.

Одна только речка, что текла по каменистому руслу, звонко журча на небольших порогах и переливах, осталась неизменной, да зеленела узкая полоска вдоль неё. Люди в селении говорили, что когда-то отсюда вывезли всю плодородную землю, содрав её с камней, чтобы люди навсегда забыли про это место. Они и забыли. Только незначительные обрывки воспоминаний и остались у них, да вот сказания про землю. Потому что это — насущная необходимость в окрестных краях. Без плодородного слоя земли не выжить.

Сюда забредали только пастухи с отарами да редкие экспедиции, что, покопавшись в древних развалинах, удовлетворялись черепками и немногочисленными находками из бронзы или серебра. Нам же нужно было найти вход в подземелья заброшенного форта.

Глотая песок, что скрипел у каждого на зубах, мы шли вперёд. Дойдя до середины ущелья, я понял: маяк узнавания погас. Теперь следовало искать с помощью подручных средств вход в подземелье или пещеру. Набрав в котелок воды из речки и собрав сухих веток, мы разожгли костёр и начали готовить ужин.

Вечерело. Оставив соратников в лагере, я пошёл прогуляться. Недалеко возвышались какие-то развалины, впереди виднелись тёмные провалы многочисленных пещер, придающих горе сходство с дырявым сыром. До них ещё идти и идти, я же направился к близким стенам форта.