Сбежать от зверя (СИ) - Владимирова Анна - Страница 19

— Ладно, — погасла она в моих руках.

— Останься тут. После обеда тебя проводят в комнату.

Что я делаю? Как я могу ее бросить сейчас?

Зверь встал в позу, упираясь до дрожи в ногах. Могу. Марина в порядке. Я решу вопрос с Кариной и вернусь сюда, как только смогу.

Как же я хотел, чтобы Карина объявилась сама! Но сейчас? Вот именно в этот день? Черт, моя жизнь напоминала заплыв в озере с тяжелыми камнями. Пока поднимал один, в озеро рухнул другой…

Я вылетел опрометью из центра, сиганул за руль и помчался по адресу, который бросила мне Карина.

Я не успел рассказать Марине, что Демьян не сказал мне ничего обнадеживающего вчера. На мою бессильную злобу он не отреагировал, заверил, что делает все возможное. Но я подозревала, что не делал он ни черта. Гену я сдавать ему не стал, хоть и хотелось приложить мордой об стол. Казалось, что я оставался с этим всем один на один.

Но номер Демьяна набрал снова.

— Слушаю, — недовольно ответил он.

— Мне нужна охрана для Марины, — не стал здороваться я.

— Что такое?

— Вчера ее чуть не убил пациент.

— Тахир, я не могу охранять твою женщину от случайных событий. Да и не добьюсь я там разрешения. Были бы основания…

— Ой, брось! — вызверился я. — Когда надо, всем плевать. Проблема в том, что надо не тебе.

— Сбруев, — прорычал он в ответ, — ты совсем потерял субординацию? Будешь мной командовать, когда займешь мое место, понял?

И он отключился.

Рыкнув в пустом салоне, я надавил на педаль.

В загородный дом мы приехали только к вечеру.

Карина за эти десять лет превратилась в красивую взрослую женщину. И можно было бы этому порадоваться, но с личной жизнью у нее не задалось. Я не стал выпытывать все сразу — разберемся позже. Дочка у нее тоже оказалась славной. Удивительно, но мой зверь-одиночка сразу проникся к обеим. Хорошо на него влияла Марина — чем больше семья, тем лучше. Темные окна и заросшая тропинка к дому — совсем не то, что хотелось созерцать тут постоянно.

Я провел девочек в дом и едва успел занести вещи, как послышался звук мотоцикла. И я растерялся — Эльдар вернулся домой? Не может быть! Все в один день? Что такого я сделал правильного, что мне привалило сразу столько счастья?

Только вскоре стало понятно — это «счастье» несчастно глубоко, всерьез и по-своему. Эльдар еле дополз до комнаты — я даже заготовленное возмущение проглотил почти целиком, глядя на его ранения. Нет, мозг я ему немного пополоскал, но у этого твердолобого парня всегда было свое единственно правильное мнение.

И только в тишине кухни, когда все улеглись, я понял, что у этих двоих намечается что-то особенное. И не мне это судьба наконец благоволила, а им. Эльдар с детства любил Карину. Карина тоже была к нему неравнодушна, но он так и не решился рискнуть и признаться в том, что он — оборотень. Его дело. Я не лез. Интересная задумка судьбы — свести тут этих двоих снова. Ну что ж, посмотрим…

Хотелось бы действительно просто посмотреть, а не вмешиваться.

На этом я тихо выскользнул из дома, сел за руль и надавил на педаль, намереваясь пролететь ночной город опрометью. Страх за безопасность Марины дергал нервы весь день. Я проверил этого убитого мной оборотня вдоль и поперек, но притянуть его нападение на Марину к своей персоне так и не смог.

У ворот медицинского центра стояла знакомая машина. Гена вышел мне навстречу.

— Тахир Муратович, — протянул мне руку.

— Привет. Что-то новое есть?

— На удивление стабильно. Вчера, слышал, вы тут пристрелили бешеного…

— По его делу ничего не вынюхал?

Может, кому-то еще удастся связать это все со мной? Да и не знал я, важно ли это вообще. Следы путались, сбегаясь и разбегаясь в таком витиеватом узоре, что у меня голова шла кругом.

— Ничего особенного, — пожал Гена плечами. — Сорвался на терапии. Не редкость. Чуть самку свою не прибил. Но ее учили выживать в таких ситуациях. А вашу, я так понимаю, нет.

Хорошее замечание. Марину действительно не учили выживать в таких условиях. А стоило бы… Я покачал головой, попрощался с Геной и поспешил в корпус.

Стены душили. Без Тахира рядом все тут нервировало и давило. Странно, ведь раньше я и мечтать не могла о таком — жить в нормальных условиях, не голодать, быть в безопасности… Ну разве что не шляться по корпусу в поиске своего оборотня, тогда и безопасность будет. Только у Тахира жизнь сейчас более человеческая, чем у меня. Но каждый его уход лишал земли под ногами. И я спасалась от этой пустоты, сидя на стуле в позе лотоса и рисуя его портрет.

Когда тихо зашелестели створки лифта в коридоре, кисть замерла у меня в руке, а сердце гулко забилось. За окном давно стемнело, и я боялась, что Тахир уже не придет.

Но он пришел. Уставший, вымотанный… Стянул обувь и носки и направился ко мне босиком.

И что-то отпустило внутри — он останется. Тахир сел позади на второй стул и осторожно обнял, зарываясь носом в волосы на затылке:

— Я дико соскучился.

Я улыбнулась, прикрывая глаза. Земля перестала кружиться под ногами, все встало на места, и можно было снова жить.

— Как Карина?

— Забрал. Поселил у себя за городом. Она раздавлена, — послушно докладывал он. — Что-то случилось у нее серьезное, но пока знаю недостаточно. А потом, представляешь? вернулся мой приемыш.

— Сын? — удивилась я, млея от его горячих рук.

Осознание того, что он бросил столько важных для него членов семьи и вырвался ко мне, спустило сердце с поводка.

— Подстреленный, в бинтах… — продолжал Тахир, прижимая к себе крепче. Пришлось отложить кисти и позволить ему утащить меня со стула к себе на колени. — Мне страшно от того, что я мечтаю, чтобы ему там уже отстрелили что-нибудь. Не хочу получить однажды черную новость…

Я развернулась к нему и обняла.

— Я по тебе очень соскучилась, — прошептала. — Но если тебе нужно к ним…

— Мне нужно к тебе. И иногда к ним. — Уперся устало лбом мне в висок.

— А по мне ничего нового? — осторожно спросила я.

Он покачал головой.

— Ты голодна?

— Нет.

— Хорошо.

И несколько минут его слабости закончились. Он подхватил меня под бедра, поднялся и усадил на окно. И я вообще забыла о страхах и одиночестве. Его голод сводил с ума. Ни на какие прелюдии не стоило и рассчитывать. Только взрывная палитра бешеной страсти, без полутонов и намеков на спокойную пастель. Острая режущая графика звериной одержимости и жесткая нежность в деталях… Я не была уверена в палитре его портрета, но теперь сомнений не осталось — вся она кружилась в калейдоскопе перед глазами, горела на коже и срывала голос до хрипа…

Потом мы попробовали встать вдвоем под душ, но в итоге сползли в теплую ванную и будто растворились друг в друге и воде окончательно.

— Тебя доктор смотрела сегодня? — спросил он неожиданно.

— Угу, — вяло вздохнула я и потеряла бдительность. — Все пытаются мне успокоительные прописать.

— Ты отказываешься? — насторожился он.

— Я в норме.

— Марин, людям свойственно считать себя в норме долгое время, пока…

— Как и оборотням, — заметила я. — Расслабься. Я в порядке. Они просто перестраховываются из-за того, что я сижу тут без понимания смысла и сроков.

— Это твой врач так говорит?

— Да. Они сказали, что моя реабилитация закончена. Но так как мы с тобой не можем тут жить нормально, они переживают о моем эмоциональном состоянии. Работа у них такая. — Тахир скрипнул зубами, вжимая меня в себя. — Что происходит, почему со мной так?

— Я не знаю, — процедил он, и голос его задрожал от рычания.

А у меня озноб по спине прошел. Черт, не надо было ему все это говорить! Я развернулась в его руках и заглянула в глаза.

— Эй, — провела ладонью по его щеке, — не поддавайся, слышишь? Может, тебя специально выводят из себя?