Сбежать от зверя (СИ) - Владимирова Анна - Страница 4

Я подскочила и сгребла его визитку с ручки кресла.

Тахир.

Тахир Муратович Сбруев.

Судья. И мобильный.

И он ушел.

Я шел по коридору как во сне, не особо замечая что-либо вокруг. Уверенность, что Марина не будет рада меня видеть, неожиданно не оправдалась. Девушка расстроилась, когда я сообщил о решении оставить ее в покое. Но почему? Потому что я не намерен пользоваться ситуацией? Или потому что бросил ее одну? Но я не могу просто быть рядом и не трогать. Даже эти двадцать минут с ней дались нелегко. А этот ее взгляд, полный надежды, провоцировал поддаться искушению все сильнее.

Только она не понимала последствий, а я хорошо представлял, чем это все может кончиться. Если девочка захочет дать заднюю — я сломаю ее… Нет, лучше до этого не доводить.

Я вышел на улицу и направился к машине. Занятый все это время своей проблемой, я старался не думать о Марине, чтобы дать эмоциям улечься. И таблетки, что мне прописала врач, кажется, неплохо работали. Я был в себе, насколько это вообще возможно.

Про Марину нарыть пока ничего не удалось, но я и не особо старался. Следователи, которые собирали информацию о ее прежней жизни, пока тоже разводили руками. То ли у девочки фальшивые документы, то ли настолько тайная жизнь, что на поверхности ничего не собрать.

А мне стало интересно. Нет, я не мог просто так уйти. Я буду наворачивать вокруг нее круги, пока не отпустит… Если вообще отпустит. Глядя на нее при свете и без тумана в голове, я понимал, что ничего мне тогда не показалось. Она еще красивее, чем в тот вечер. Каждое ее слово и движение будто рисовало радужные брызги на поверхности, и те ярко бликовали на солнце и били по глазам. Я даже не думал, что такое еще раз возможно. Шанс? Скорее издевка судьбы. Снова. И за что я впал в ее немилость?

И, словно извиняясь за это, я вдруг получил один из самых долгожданных звонков. Звонил Эльдар, мой приемный сын.

— Пап, привет.

— Черт, — выдохнул я, растекаясь по водительскому сиденью.

Эльдар служил в различных горячих точках, оставляя мне тревогу за его жизнь и бесконечное ожидание.

— Я в порядке.

— Ранен?

— Пустяки.

— Значит, из госпиталя звонишь.

— От тебя не скроешь.

Будь он человеком, это бы меня скорее обрадовало. Но оборотням в человеческом госпитале не позавидуешь. С сильными ранениями есть риск оборота. Но этому паршивцу каким-то образом везло. И люди спасали ему шкуру из раза в раз, так и не догадываясь о риске, с которым имели дело.

— Что на этот раз?

— Мелочи, говорю же. Ногу прострелили. В нескольких местах.

Я скептически молчал.

— Обе ноги. Одна пуля в заднице. Сидеть больно. Лежу на животе.

— Эль, может, домой?

Он вздохнул.

— Да. Нужно будет раны зализать.

— Буду ждать.

— Я напишу, как выеду. Пока.

Я еще долго сидел, не решаясь заводить двигатель, и смотрел невидящим взглядом вперед. Никогда еще не чувствовал себя таким вымотанным. Я не справлялся.

Недолго думая, я вывернул руль и выехал с парковки медицинского корпуса. Нужно было проветриться, успокоиться, побегать по лесу и повыть на луну. И весь этот ассортимент возможен только в доме за городом. Там меня ждала тишина, прошлое… хороший виски.

И полное одиночество.

Прошла неделя.

Но ничего не поменялось.

Я все так же посещала врачей, принимала лекарства и проводила дни в одиночестве. На вопрос, когда же меня выпустят, никто не отвечал. А в один день вдруг вызвали в какой-то кабинет на нижнем этаже. Когда мне открыли двери, я вдруг почувствовала, как сердце набирает обороты, а губы сами тянутся в улыбке.

Тахир стоял у окна. Поймав мой взгляд, выпрямился… и, будто удивившись моим эмоциям, слабо улыбнулся. Но все это быстро кончилось, и я с трудом осознала, что он уже не смотрит на меня. Будто нам обоим нельзя показывать чего-то, нельзя смотреть друг на друга и вообще быть рядом. Или... нет вообще ничего такого.

За столом сидели двое незнакомых мужчин в официальном прикиде. Один поднялся навстречу, представился, предложил стул… Но я никого не хотела видеть в этой комнате, кроме Тахира. Хотелось заехать ему по морде за то, что ушел. Усталой, кстати, морде. И эта его расстегнутая на верхние пуговицы рубашка, напряженная шея, мрачный взгляд скорее отпугивали, чем притягивали. Но я вдруг почувствовала то, чего не чувствовала давно — желание взять кисти и краски…

— Марина, у нас к вам несколько вопросов. Ваши врачи сказали, что вы стабильно себя чувствуете.

Я с трудом перевела взгляд на мужчину, имя которого не запомнила.

— Какие вопросы?

— Мы не можем найти о вас никакой информации, — склонил он голову на бок и сощурился на меня. — Скажите, ваш паспорт настоящий?

— Мне нужен адвокат? — спокойно посмотрела я на него.

— Я здесь твой адвокат, — подал голос Тахир.

— Ты меня не защищаешь, — подняла я на него взгляд.

— С чего ты решила? — очаровательно оскалился он.

— Это провокационный вопрос, — указала я пальцем на допрашивающего.

— Никого тут не интересует твое прошлое ради того, чтобы причинить тебе вред. Ты — моя избранная. Здесь тебя будут только защищать. Отвечай на вопрос.

Я тяжело сглотнула и перевела взгляд на следака.

— Паспорт ненастоящий, — еле выдавила.

— С какой целью?

— Обстоятельства сложились так, что нужно было скрываться от людей, которые меня преследовали.

— Почему преследовали?

— Некий бизнесмен пообещал хорошие деньги за мои картины. Я художник. И несколько лет деньги были действительно стоящие, и все было нормально. Он продавал мои картины куда-то за границу под мужским псевдонимом. Мне отдавал такой процент, что мне и не снился. Все устраивало.

— А потом?

— Потом все зашло слишком далеко. Мне предъявляли неподъемные требования. Хотели, чтобы я рисовала как-то по-другому, копировала чей-то стиль, а потом — целые работы…

Я видела, как хмурился Тахир, сложив руки на груди.

— Вам угрожали?

— Конечно, — кивнула я. — И уголовным делом и кое-чем похуже.

— Что было потом?

— Я сбежала. Подруга Римма помогла с документами. У нее было много странных знакомств. Но жить мне было не на что. И я обратилась к ней за помощью.

— Я правильно понимаю, поэтому вы и оказались в качестве эскортницы в номере отеля?

— Шлюхи. Не экскортницы. Да.

— Кто этот твой спонсор? — спросил Тахир.

— Зачем тебе? — повела бровью спокойно. — Ты ушел.

Его взгляд вдруг так потемнел, что я едва различала его глаза за сдвинутыми бровями. Когда он еле заметно покачал головой, я перевела взгляд на настороженную физиономию допрашивающего.

— Работа у него, видите ли! — возмутилась в голос. — Если бы мне раньше кто сказал, что он будет по работе шляться семь дней в неделю, я бы его послала.

Следователи синхронно усмехнулись, а вот Тахир обещал мне взглядом такие неприятности, что лучше бы меня забрали обратно в камеру.

— Многие люди так работают, — пожал плечами следак.

— Но не в медовый же месяц? — укоризненно заметила я ослабевшим голосом. — Мог бы отпуск взять!

— Думаю, мы лучше обсудим это наедине, — отрезал Тахир.

— Если не укажете имя того, кто вас шантажировал, ваши показания могут не иметь должного веса, — заметил следак.

— Тахир говорит, что вы не собираетесь использовать все это против меня. Так зачем вам имя?

— Мы должны проверить факты. Это не собеседование, Марина. Все это влияет на срок вашей реабилитации здесь. Потому что нам важно, чтобы вы больше ничем не рисковали.

— Чем я могу рисковать?

— Состоянием психики и здоровья. Вы очень быстро пересекли границу миров. На такой случай есть протоколы, которые не нарушаются. Мы заинтересованы в крепких парах.