Распутье - Басаргин Иван Ульянович - Страница 88

Больше всего в этом отношении агитировал образовавшийся здесь еще ранее Дальне-Восточный Комитет, при участии бывшего члена Государственной Думы Станислава Вас. Востротина (кадет). Господа эти сочинили целое молебное послание от лица “лучших русских людей” и через ген. Хорвата отправили его в Токио к другим союзникам.

Вскоре (9 июня н. ст.) после отъезда адмирала ген. Хорват объявил себя Всероссийским Правителем, принявшим всю полноту власти, для чего выехал на ст. Гродеково, находящуюся на русской территории в Уссурийском крае.

Хорват организовал так называемый Деловой Кабинет, в состав которого вошла часть членов Дальневосточного Комитета, председателем его был избран Востротин. Пост военного министра принял недавно перед этим прибывший ген. Флуг.

Адмирал Колчак в состав кабинета приглашен не был ввиду того, что в бытность свою в Харбине он всех восстановил против себя…

Чехословаки, находившиеся во Владивостоке, сперва хранили нейтралитет, но затем, под угрозой выступления против них германо-австрийских пленных, обезоружили во Владивостоке и Никольске-Уссурийском большевиков. Роль при этом Дитерихса до сих пор для меня не ясна (лично мне с ним еще не пришлось увидеться). Официально он заявил как офицеру, командированному к нему адмиралом Колчаком, так и представителям генерала Хорвата, что он теперь не является русским, а только чехословаком, что считает Россию совершенно развалившейся, что никакого русского правительства ранее чем через два года создать нельзя, и что все русские военные организации подлежат немедленному роспуску. Ввиду этих суждений он категорически отказал в разрешении генералу Хорвату переехать во Владивосток.

В подобных переговорах прошел июль.

2 августа генерал Хорват, опять-таки не без совета японцев, воспользовавшись отсутствием ген. Дитерихса, проехал во Владивосток. Поезд его пропустили, но следовавшие сзади эшелоны с офицерскими ротами и чехами не были пропущены. Вследствие этого 5 августа произошла стычка на ст. Галенки. Чехи взорвали путь перед русским бронированным поездом, выстрелами из которого затем были убиты два чеха.

В августе начали прибывать во Владивосток, в Харбин и на ст. Маньчжурия войска, присланные союзниками согласно условий интервенции. Японцы ввезли 20 сентября в общем около двух дивизий, остальные силы союзники решили ввозить строго по условиям интервенции. Главное командование на так называемом Хабаровском и Забайкальском фронтах и общее всеми союзными силами взяли в свои руки, конечно, японцы, под командованием фельдмаршала Отани.

Американцы привезли свои войска из Филиппин, французы и англичане из ближайших азиатских колоний. Разумеется, по сравнению с японцами войска остальных союзников в боевом смысле представляют во всех отношениях величину незначительную. Русские отряды союзниками совершенно игнорируются, даже в их штабы и штабы союзников не приглашены русские офицеры, хотя бы для облегчения сношений с местным населением. Только отряд атамана Семенова имел отношение к штабу, вероятно, потому, что еще с самого начала существования этого отряда, с первой пачкой японских денег фактическим начальником штаба отряда был посажен сын покойного маршала капит. ген. штаба Куроки.

Весь август правительства ген. Хорвата и Дербера провели во Владивостоке, высиживая друг друга на измор, при более чем недвусмысленном отношении дипломатических и военных представителей союзников.

Наши послы в Токио и Пекине заняли в этом вопросе позицию невмешательства, причем, однако, кн. Кудашев, не делая никому исключения, передает официально все обращения, воззвания и манифесты каждого возникающего правительства, не считаясь с его credo, кроме ярко большевистских. Что касается вопроса об организации русской армии, то ген. Флуга об этом даже и слушать не хотят союзники.

Сперва союзников представляли во Владивостоке их коммерческие консула и старшие войсковые начальники. Но недавно вместо первых образован “Высокий совет комиссаров” из специальных представителей: от Англии – сэр Эллиот (бывший советник английского посольства в Петрограде), от Франции – г. Реньо (только что покинувший пост посланника в Токио), от Америки назначается также посланник в Японии г. Масаджеро. Между высоким советом консулов и старшими военными начальниками союзных войск, по-видимому, нет солидарности во взглядах.

Находящиеся во Владивостоке русские офицеры, сперва организованные (т. е. попросту нанявшиеся) революционно-большевистским земством, пытались было признать ген. Хорвата, но за это, вследствие навета Дербера, были публично разоружены по постановлению совета союзных консулов, приведенного в исполнение приказом ген. Накасима. Акт этот был настолько позорно обставлен, что присутствовавший русский артиллерийский чиновник (завед. оружием) застрелился.

Событие это вызвало много сочувственных и даже патриотических разговоров. Союзники удивлялись, они никак не могли представить себе, чтобы у русских сохранилось еще столь сильно выраженное чувство национальной чести. Но, однако, все это не помешало в день похорон многим русским дамам и господам принять приглашение и веселиться на благотворительном чае, устроенном, как бы нарочно, англичанами на палубе крейсера “Суффольк”.

В первых числах сентября происходит новое важное событие. Чехословаки, задержанные в дороге большевиками в Западной Сибири, прорвались под начальством чеха Гады в Забайкалье, взяли Читу и вошли в соприкосновение с только что начавшим наступление Забайкальским отрядом, состоящим из японцев, чехов и войск Семенова. Гада заявил себя во время борьбы с германо-большевиками в Сибири человеком решительным, расстрелявшим массы и перепоровшим еще большее число лиц.

Гада объявил себя главнокомандующим всеми русскими и чехословацкими войсками и, как только добрался до ст. Оловянная Забайкальской жел. дор., вызвал к себе ген. Хорвата и Дитерихса.

С прибытием Гады открылся жел. – дор. проезд в Иркутск и далее, чуть ли не до Самары, явилась, наконец, давно жданная возможность войти в сношения с Западной Сибирью и ее правительством.

20-го сентября н. ст. во Владивостоке собрались играющие доминирующую роль старшие представители союзников, правительства Хорвата и Дербера, Вологодский и «диктатор» Гада, третирующий пока всех и каждого.

В общем, все более и более выясняется, что союзники вступили в пределы России не ради спасения ее, а, вернее, ради своих собственных выгод. России никому не нужно. Установление у нас определенной твердой правительственной власти вредно для интересов господ союзников, желающих хозяйничать самостоятельно. Но особенно для них нетерпима организация русской военной силы.

Наглее всех это высказывают японцы, вносящие всюду интриги через своих агентов и закупленных ими русских пособников. Вступление японцев равносильно военной оккупации занятой ими территории. Например, в Хабаровске они присвоили себе амурские канонерки и их дорогостоящую базу под предлогом военной добычи, отнятой у большевиков.

Для своих расплат с русским населением они ввели особые боны, меняемые только на иены.

Соперниками японцев являются только американцы, сильные с промышленной и финансовой стороны, но слабые в военном отношении. Соперничество это уже обозначается явно: японцы порой как бы издеваются над американцами. Недавно, например, на протест американцев по поводу ввода японцами значительно больших сил, нежели это было оговорено в условиях интервенции, японцы насмешливо ответили, что они ничего не имеют, если американцы введут сюда большее число своих войск, даже большее, чем это может сделать Япония.

Тот же генерал Накасима и другие японские офицеры не стеснялись публично бранить американцев, по-азиатски стараются натравить на американцев других союзников и особенно нас, русских, всюду и везде подчеркивая, что американцы – явные сторонники большевиков.

Что касается американцев, то эти господа в политическом отношении, скорее, наивны и до сих пор еще продолжают смотреть на Россию и на наш большевизм по внушениям своей еврейской клики, которая являлась в С. Штатах до последнего времени единственным источником познания России.