Божественный яд (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 2

Дочь сначала резко выпрямилась и только через мгновение обиженно обернулась.

— Матушка, ну я же не собака! Что ещё за «ап»? Вы бы меня ещё за апортом послали!

— Но ведь работает, — позволила себе лёгкую улыбку Анина, любуясь тем, как младшая из трёх её детей обиженно дует губы и нервным, очень знакомым и любимым, совершенно отцовским жестом поправляет небольшие круглые очки. — Если бы не приходилось тебя одёргивать и ты не имела привычки водить по своим схемам носом, то, может быть, и в очках не было бы надобности.

Она приблизилась и, не удержавшись, пригладила встопорщенные светлые кудряшки. Идана не стала уворачиваться от этого жеста, улыбнулась.

— Матушка, вы ведь знаете, что это не помогло бы. Волдо никогда не корпел над чертежами и не любит мастерские, однако у него тоже плохое зрение. Это наша семейная черта!

— Кто знает? Защитник милостив и добр.

— Да, словно у него других дел нет, как только и следить, кто при каком свете читает, — развеселилась Идана. Подобный разговор происходил у них с завидным постоянством, и ни одну это не беспокоило. — А вы просто так зашли или что-то случилось?

— К ужину прибудет королевский посланник, и я хотела предупредить тебя об этом. — Мать посмотрела на дочь со значением, выразительно приподняв бровь.

— Да, матушка, — обречённо вздохнула Идана, поглядела на часы над столом. — Не волнуйтесь, я не уроню фамильную честь, — слабо улыбнулась она ещё одной давней семейной шутке. — А чем мы обязаны такому визиту? Надеюсь, фабрика…

— О нет, не волнуйся, с делами фабрики это никак не связано, а если и связано, то вряд ли это грозит какими-то неприятностями. Тон письма явно благосклонный, да и его появление к ужину — хороший знак, сама понимаешь. Хотя я заинтригована, потому что оно сопровождается настойчивой просьбой не распространяться об этом визите и исключить присутствие посторонних. Отец обещал успеть к ужину. Надеюсь, что он не отвлечётся на очередной свой конструкт и не забудет о семье. Ида, милая, надень бирюзовое платье, оно очень тебе к лицу. Я через полчаса пришлю в твою комнату горничную.

— Хорошо, матушка, — вновь обречённо вздохнула Идана и, бросив последний тоскливый взгляд на разложенные чертежи, поднялась из-за стола. — Приму пока ванну.

Предлагать горничную прямо сейчас Анина, конечно, не стала. Она знала отношение дочери к подобному, поэтому просто поцеловала свою девочку в висок и попрощалась с ней до ужина.

Бойкая, уверенная в себе и смешливая, Ида последние семь лет старалась не раздеваться при горничных, и у неё имелся для этого весомый повод, о котором в семье тактично помалкивали. Поначалу она сильно смущалась, чему способствовала и реакция пугающихся девушек, а потом уже просто привыкла.

Восемь лет назад очаровательная дебютантка и завидная невеста Идана Морнхут сломала себе жизнь. С посторонней помощью, но, по совести, винить в этом стоило только себя, чем Ида в первое время и занималась. Недолго; лёгкий и боевой характер не позволил долго придаваться унынию даже по серьёзному поводу, а всё остальное сделала безоговорочная поддержка семьи.

Первый год был самым сложным, а потом Идана научилась с улыбкой встречать насмешки, научилась получать удовольствие от пикировок и эпатирования общества, почти ни о чём не жалела и любила свою нынешнюю жизнь. Однако горничные в её ванную больше не допускались.

Восемь лет назад Идана Морнхут имела глупость влюбиться в прохиндея. Она, как это свойственно горячей юности, отказывалась внимать увещеваниям родителей и попросту не слышала всего того, что говорили о предмете её восхищения, полагая всё это если не ложью, то как минимум зашоренностью и занудством чрезмерно заботливых родителей. При этом девушкой она была сообразительной, но, на собственную беду, проявила это качество совсем не там, где стоило бы. Ида сделала вид, что послушалась, а сама научилась ловко скрывать развивающийся роман.

И вскоре согласилась на побег.

Конечно, возлюбленный обещал жениться, иначе Идане хватило бы благоразумия отказаться. Но обещать — не значит сделать, и честь её оказалась безвозвратно погублена, потому что до женитьбы дело не дошло. Ни сразу, ни после, когда беглянку отыскала родня: мерзавец словно в воду канул.

И правильно сделал, потому что неизвестно, как бы с ним разобрались старшие братья девушки. И дело было не только в её репутации.

Увы, потеряв честь, Ида ко всему прочему умудрилась во время побега неудачно упасть с лошади и повредить при этом ногу. У её «возлюбленного» не было денег на мобиль, даже наёмный, по железной дороге они бы далеко не убежали, а в седле Идана держалась очень плохо.

Трагедия произошла на малоезжей дороге вблизи крошечной деревушки, в которой имелась всего одна паршивая дешёвая гостиница, а приличного врача не было на два десятка миль вокруг. Из всей медицинской помощи в деревне имелась только подслеповатая бабка со своими травами и её маковая вода. «Возлюбленный» бросил девушку в этой гостинице и якобы отправился за врачом, но, конечно, никого не привёл.

Когда на след Иданы вышли, и в гостиницу примчался её старший брат, Волдо, Ида горела в лихорадке и вообще не понимала, где находится и что происходит. За ней ходила одна из сердобольных подавальщиц, и только благодаря ей фройляйн Морнхут не смыла свой позор смертью, как было принято в древние времена.

Поначалу она даже жалела, что этого не случилось. Когда Волдо привёз её домой, диагноз семейного врача оказался суров и однозначен: гангрена. И, кроме чести, Идана лишилась левой ноги до коленного сустава.

На её счастье, отец, Адарик Морнхут, талантливый техномаг, всю свою жизнь посвятил как раз совмещению живой и механической плоти, и для дочери он создал шедевр. Протез прижился быстро и легко, слушался как живой и весил почти столько же, сколько нормальная нога, и Ида о нём частенько даже забывала. Она не то что уверенно ходить — бегать могла. Но для высшего света такой изъян по значимости вполне мог потягаться с утратой девичьей чести.

Первые пару месяцев было очень тяжело, а потом Ида наконец осознала, насколько сильно ей повезло с семьёй. Её не осуждали и всячески поддерживали, и ни от родителей, ни от братьев она не услышала ни слова упрёка. Никто даже не заикнулся о том, чтобы попытаться «прикрыть позор» спешным браком с кем-то непритязательным, хотя Адарик Морнхут был достаточно богат для того, чтобы купить дочери вполне приличного мужа. Он не пожелал и слышать о таком решении и, вместо того чтобы стыдливо припрятать грязное бельё, окончательно махнул рукой на кривотолки и привлёк дочь к семейному делу, благо дар она тоже унаследовала.

Время подтвердило прозорливость отца семейства, особенно когда всё же нашли несостоявшегося мужа и выяснилось, что побег Иды был не случайностью, а происками одного давнего неприятеля Морнхута, который попытался насолить хоть так, через дочь. Но вывести врага из равновесия и внести разлад в семью не удалось, он только добился появления у «Конструктов Морнхута» ещё одного талантливого техномага и, что особенно важно, инженера, каковым показала себя Идана. Потому что техномагия — это только способ изменить свойство материала, а вот как именно это сделать — вопрос посерьёзнее. За тот самый тяжёлый первый год она обрела равновесие — в технике и семье, — и снова почувствовала себя счастливой.

Возможно, если бы у неё имелись сёстры, этот побег бросил бы серьёзную тень на их репутацию и испортил им жизнь, но двух старших братьев подобный скандал затронул мало. Им скорее сочувствовали, что не удалось настигнуть мерзавца и поквитаться.

Со временем Идану опять начали принимать в свете, правда, только в роли диковинки. Со временем Ида начала принимать приглашения и получать от них удовольствие, давая хозяевам вечеров желаемое: развлечение.

Она не танцевала. Демонстративно приходила с тростью и хромала, под настроение на разные ноги. Отпускала сомнительные шутки, громко смеялась, не отрицала наличия у себя любовников, играла в карты, спорила, порой даже курила — ей не нравилось это занятие, но смотрелось уместно. В общем, она делала всё то, что не позволено делать незамужней девушке, и, несмотря на пересуды и кривотолки, имела определённый успех. Ни один достойный мужчина не стремился взять её в жёны, но внимание она привлекала и регулярно получала непристойные предложения. Порой даже задумывалась о том, чтобы согласиться, но так ни разу и не зашла дальше откровенного флирта.