Божественный яд (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 58

Остаток дня, отстранившись от реальности и оставив бесплодные попытки справиться с чудовищем самостоятельно, Кутум потратил на то, чтобы найти границы собственных возможностей. К сожалению, совсем ничтожных: всё, что он мог, это полностью закрыться от окружающего мира, закутавшись в некий кокон, оставив на поверхности куклу, послушную воле неведомой твари. Мало, ничтожно мало, но…

Как оказалось, даже это могло пойти на пользу. Да, он не мог повлиять на происходящее и остановить Её, но у этого процесса была и обратная сторона: Она не могла воспользоваться его знаниями и навыками. И совершала ошибки. По незнанию, по небрежности или по глупости — это было неважно, но главное, совершала!

В наполнении амулета. Вместо серьёзной сильной вещи из хороших материалов и огромного количества силы — украденной у него силы! — вышла хрупкая и грубая поделка. К сожалению, способная выполнять своё предназначение, но нестойкая ко всем внешним воздействиям и не способная заблокировать магию жертвы — кем бы та ни была.

В сокрытии улик. Она, кажется, вообще не задумывалась о том, что виновность Кутума окажется нетрудно установить, потому что он оставлял слишком много следов. К лучшему. Пусть поймают, пусть убьют при задержании, лишь бы вместе с Ней

Если бы он ещё мог как-то подать знак!.. Но оставалось только ждать подходящего момента и надеяться, что тот подвернётся. Потому что ненависть этой неведомой твари была густо замешана на страхе, страх — на жажде мести, и весь этот клубок не добавлял ей расчётливости и здравомыслия. А значит, всё это играло на руку тому, с кем это существо намеревалось сцепиться в ближайшем будущем.

Лишь бы только успеть до заката, потому что убивать ещё одну ни в чём не повинную девушку он совсем не желал.

***

«Блудная тень» очень своеобразно меняла восприятие. Сейчас Маран помнил, сколько усилий пришлось приложить, чтобы научиться нормально соображать и, главное, двигаться под её воздействием. Собственное тело словно находилось немного впереди, и движения выходили заторможенными, неловкими — как будто он управлял чужими руками и переставлял чужие ноги.

Вновь приноровиться оказалось нетрудно, обретённые в прошлой жизни навыки быстро вспомнились. Шаг, другой — и к движениям вернулась обычная уверенность и плавность, так что сторонний наблюдатель не заподозрил бы, что с ним что-то не так.

— Всё-таки пришёл один? — с непонятным выражением спросил Кутум, стоявший посреди карды и потому заметный от самого входа.

— А ты надеялась, я приведу тебе дополнительное мясо? — спокойно уточнил Маран.

— Мне хватит тебя! — ухмыльнулся противник.

Противница. Потому что от Кутума, кажется, осталось только тело, он больше не был самим собой. Обычно через «Блудную тень» души людей виделись редкой дымкой, окутывающей всё тело целиком — у торса плотнее, на конечностях почти незаметной. Его же голова и туловище словно были заключены в одну ледяную глыбу, хорошо знакомую по прошлым встречам с теми, кто называл себя богами. Только в других телах глыба эта была больше и охватывала почти всё тело.

Впрочем… Действительно ли ничего больше не осталось?

Приглядевшись, Маран различил сквозь бликующую поверхность что-то ещё. Мятущиеся тени, клубы, пятна… Не цельный кристалл — толстая корка. Похоже, Чёрный Ветер был ещё жив, и богиня делила тело с ним.

— Хочешь сказать, что готова драться вот так? Один на один? Честно? Тебе знакомо это слово? — спросил Маран, не спеша спускаться в карду. Там, на этой ритуальной площадке, во имя богини было пролито много крови и оборвано много жизней, и это наверняка что-то для неё значило сейчас. Не просто так она стояла там и не спешила нападать.

— О честности мне говорит убийца, привыкший бить в спину?! — Лицо исказила бешеная гримаса.

…А по кокону словно прошла короткая рябь.

— Тем более странно, что о ней заговорила ты и именно сейчас. В шаге от мести за остальных потаскух, не гнушавшихся сношений с животными… так, кажется, вы обычно называли людей?

Оскорбления слетали с языка сами собой, над ними не надо было думать: он прекрасно знал все её слабые места.

Их слабые места. Все они одинаковые… были.

— Жалкая тварь! Как ты смеешь! — зашипела она, исказив мужской голос до неузнаваемости, дёрнулась вперёд… но опомнилась и с места не сошла. — Иди сюда и сражайся!

Любовь всегда была несдержанной и легко поддавалась эмоциям. Они все такими были, но при том могуществе, которым обладали раньше, это обычно становилось проблемой окружающих.

Судя по всему, основную часть своих сил она утратила, а вот вспыльчивость — нет. Тем больше вопросов вызывали её попытки сдержаться и непременно заставить его подойти.

Маран опустился на корточки рядом с краем карды, вглядываясь в камень и воздух незримой грани, и бросил:

— Подойди сама, тебе же не впервой унижаться и бегать за мужчинами.

Впрочем, незримой ли? Это просто игра света или карду от остального храма на самом деле отделяла зыбкая, едва заметная дрожащая пелена?

Кутум издал нечленораздельный звук и бросился вперёд, ведомый яростью обиженной богини, не привыкшей сдерживать эмоции.

Бросок вышел стремительным, в руке блеснула сталь длинного широкого ножа, но Маран именно этого ждал, поэтому откатиться с линии атаки ничего не стоило.

— Ненавижу. Сдохни! — заорал Кутум, бросаясь следом за противником и беспорядочно нанося удары.

Маран не спешил атаковать в ответ, хотя удобные моменты были. Его смущало то, насколько крепко держалась Любовь за уязвимое человеческое тело, явно подставляя Кутума под удар. Уж не потому ли, что оказалась привязана к этому телу против воли, не могла освободиться сама и хотела сделать это чужими руками? Он тяготил её? Или, наоборот, без него она ни на что не была способна?

От ответа на этот вопрос зависело абсолютно всё, но его не было. Поэтому Маран уклонялся и наблюдал — за противником и окружающим миром, чтобы не позволить вытеснить себя в карду.

А еще он не мог не видеть, как странно двигается противник. Порой стремительно и яростно, порой — так, словно пытается махать ножом в толще воды. На лбу его уже блестела испарина, а ледяная корка то и дело сползала, прорываясь живой дымкой человеческого существа. Это могло значить только одно: Кутум не просто был жив, он пытался бороться с тварью, захватившей контроль над его телом.

Впрочем… Разве это что-то меняло?

Наконец решившись, Маран в очередной раз уклонился и сделал ответный выпад, метя в плечо противника. Кутум вывернулся неловким, неестественным движением, будто за руку его дёрнул кто-то другой. Панцирь в этот момент соскользнул наполовину, но тут же восстановился в прежнем виде, и одержимый опять отшатнулся в карду.

Всё же зачем она хочет заманить туда Марана?..

— Жалкие твари! — прошипела она, тяжело, загнанно дыша. — Бесполезные, слабые, мерзкие! Ваши тела — грязь под ногами!

— Однако ты заняла одного из них. Тело презренного мужчины, — ответил Маран. — Потому что знаешь, что без мужчин ты ни на что не способна. Мы сильнее, умнее, лучше.

Он случайно обнаружил это во время схватки с Яростью, убедился и после. Почему-то все они мгновенно теряли контроль над собой и впадали в бешенство, стоило заговорить о превосходстве мужчин.

При всём своём богатом опыте, Маран плохо понимал, как вообще можно вот так сравнивать достоинства и недостатки мужчин и женщин. Как можно противопоставлять вино и воду, ночь и день? И до сих пор не понимал, почему тех, кто называл себя богами и обладал подобным могуществом, заботили подобные странные мелочи и мелкие обиды.

Да он и не стремился в этом разобраться. Главное, он знал, как это правильно использовать.

Кутум с яростным рёвом бросился вперёд. Злость придала паразиту сил, в этих движениях не было прежней угловатости и неловкости. Напротив, противник двигался явно быстрее, чем мог бы сам Кутум. Уклоняться стало труднее, одежда обзавелась несколькими прорехами, но Маран не волновался об этом. Он видел, что, несмотря на яростный град ударов, картина всё сильнее менялась.