Сияние огненного опала - Хэран Элизабет - Страница 82

Эрин не знала, что и сказать. Некоторое время они молчали.

– Джонатан, Лайза вас очень любит, это очевидно, – сказала она, наконец. – Поэтому вы должны полагаться на ее любовь. Я уверена, что у вас все прояснится. – Она отдала ему письмо.

– Спасибо, Эрин. – Джонатан взял ее руку и нежно сжал. – Мне хотелось услышать именно такие слова. Я нуждался в них.

Брэдли Форсайт без труда разглядел свою сестру в толпе пассажиров, выходивших из терминала аэропорта «Хитроу». Она единственная шла в темных очках, несмотря на ледяной холод и моросивший дождь.

Эрин была напряжена, хотя и старалась это скрыть. И напрасно, ведь родной брат видел ее насквозь.

– У тебя усталый вид, – озабоченно сказал он, целуя ее в щеку. – Если ты ждешь, что на тебя сейчас набросятся журналисты и фотографы, то ты ошибаешься. В легкомысленном мире газетных сплетен ты, сестрица, уже отыгранная карта, прошлогодний снег.

В первый момент его слова озадачили Эрин, но потом она пожала плечами и сняла темные очки.

– Вот уж никогда бы не подумала, что я так скажу, но сейчас я рада оказаться прошлогодним снегом, – сказала она и вскарабкалась на пассажирское кресло «Коммера» 1954 года, вэна, на котором Брэдли доставлял заказчикам купленные произведения. Ее чемоданы он поставил назад. В одном из них Эрин везла жестянку для хранения муки, в которой лежали опалы, приобретенные ее дядей в Кубер-Педи. Корнелиус попросил племянницу захватить опалы в Англию и до его возвращения держать их в банковском сейфе.

Только что Эрин со слезами попрощалась с Джонатаном и Марли, и те взяли такси до железнодорожного вокзала, а оттуда поедут в Финчли, к матери Джонатана. Дорога от Алис-Спрингс до Лондона получилась удивительно приятной, несмотря на несколько пересадок и часы ожидания в Дарвине, Гонконге и Турции.

Для Марли поездка стала увлекательным приключением. Перед ней открылся новый мир. С жадным интересом она наблюдала в иллюминатор, как самолет оторвался от земли и стал набирать высоту, как пронырнул сквозь облака. Для нее было непостижимо, что они летели так высоко и так быстро. Эрин с Джонатаном радовались, глядя на ее восторженную реакцию.

За неделю до отъезда Эрин купила для Марли платья, носочки и легкую вязаную курточку. Теплые зимние вещи в Алис-Спрингс не продавались, и им пришлось кое-что докупить в Гонконге, где они сидели пять часов. Там они нашли анорак на меху, шерстяные юбочки, пуловер и маленькие сапожки с подкладкой из овчины. Эрин получила огромное удовольствие, а Марли была вне себя от радости. К последнему этапу путешествия Эрин тепло одела девочку, чтобы она не мерзла, когда они в холодное английское зимнее утро сойдут по трапу самолета и поспешат по летному полю к зданию аэропорта.

Джонатан был невероятно благодарен Эрин за все, что она сделала для него и прежде всего для Марли, и обещал вскоре дать о себе знать. Потом пришло время прощания.

Я буду скучать без вас гораздо сильнее, чем вы думаете, сказал он и посмотрел в глаза Эрин с такой грустью, что у нее в душе зашевелилась надежда. Неужели он любит ее так же сильно, как она его? Потом они обнялись и долго не могли оторваться друг от друга. А когда наступил черед прощаться с Марли, Эрин уже не сдерживала своих слез. Она взяла девочку на руки, крепко прижала к груди и сказала, что очень ее любит. Марли поплакала тоже.

У Эрин чуть не разорвалось сердце, когда она пошла к выходу, а Марли стала кричать, звать ее. Она несколько раз оборачивалась и махала рукой, ослепшая от слез. К счастью, Брэдли немного опоздал, и она сумела взять себя в руки.

– Я очень долго была в пути, Брэдли, – ответила Эрин, надеясь, что такой ответ объяснит ее усталость и покрасневшие глаза. Ей не хотелось говорить ему про Джонатана и Марли – иначе она разрыдается и пойдет вразнос. – Как там дела у папы? Ты ведь не сказал ему о моем приезде? Я хочу приготовить ему сюрприз.

– Нет, не сказал, – ответил Брэдли. – Если ты не возражаешь, давай поедем прямо в галерею. Там ты сама увидишь, как у него дела.

– Давай, я согласна, – сказала Эрин. Она все равно слишком взволнована и не сможет заснуть.

Пока они ехали до галереи, Брэдли рассказал ей обо всем, что произошло во время ее отсутствия, и Эрин немного отвлеклась от своих грустных мыслей. Дела в галерее шли из рук вон плохо.

– Меня беспокоит папино здоровье. У него высокое давление, часто болит и кружится голова.

– Меня это не удивляет, – заметила Эрин. – Мама всегда заботилась о его здоровье, возможно, в ущерб собственному. А что там с Лорен? Папа все еще увлечен ею или уже разочаровался?

– Нет, к сожалению, все идет пока еще по-старому. Но я все меньше ей доверяю. Ведь я писал тебе, что иногда слежу за ней.

– Ах, Брэдли, надеюсь, она не слишком отравляет тебе жизнь, – озабоченно сказала Эрин.

– Я для нее пустое место. Она смотрит на меня, как на умственно отсталого ребенка из-за моей хромоты, – заявил Брэдли.

– Неужели ты серьезно это говоришь? – ужаснулась Эрин. Ее поразило, что брат относился к этому с равнодушием.

– В этом есть огромное преимущество, – заявил Брэдли и злорадно подмигнул.

– Какое? – удивилась Эрин.

– Я шпионю за ней при любой возможности. Иногда хожу за ней следом дома или в галерее. Пытаюсь подслушивать, когда она разговаривает по телефону. Когда она застает меня за этим, я делаю бессмысленное лицо. Она злится, ругает меня, но списывает все на мою «инвалидность».

– Как можно быть такой идиоткой, Брэдли?

– По-моему, это забавно, – засмеялся он.

Эрин не знала, верить брату или нет.

– А что папа? Неужели он не сердится, когда она так обращается с тобой?

– Он ничего не знает об этом. При нем она не позволяет себе никаких выпадов в мой адрес. Просто в упор меня не видит.

Эрин почувствовала, что ненавидит Лорен еще сильнее, чем до своего отъезда из Лондона.

– Как же папа не видит, какая она двуличная?

– Он целиком попал под ее влияние. Но ты мне скажи вот что: когда вернется дядя Корнелиус?

– Он поехал в Брум за жемчугом. Поэтому задержится в Австралии еще на пару недель.

– Значит, он не вернется к Рождеству?

– Нет. – Эрин не представляла себе рождественские праздники без мамы и Корнелиуса. Помолчав, она добавила: – Я рада, что репортеры забыли обо мне и моей свадебной катастрофе.

– Да, это просто счастье. Да и о папиных отношениях с Лорен они больше не пишут.

– Как там Энди? О нем пишут что-нибудь в колонке светских сплетен?

Эрин ожидала, что почувствует боль при воспоминании об Энди, тем более теперь, когда она вернулась в Лондон. Но этого не случилось. Джонатан вытеснил Энди в ее сердце; по сравнению с ним ее бывший жених казался ей ничтожным и легкомысленным.

– В последнее время замолчали. Но какое-то время ему вообще не давали покоя. Эрика Найт и ее муж Венделл помирились. Но выяснилось, что на этот раз Венделл больше не доверяет жене.

– Неужели?

– Он нанял для слежки за ней частного детектива. В газете появились фотографии, где она сидела на заднем сиденье в своем лимузине, и на ней ничего не было, кроме туфель на высоком каблуке.

– Конечно, она была не одна, – добавила Эрин, подняв брови.

– Нет, там был ее шофер, и из одежды на нем была лишь шоферская кепка.

Эрин рассмеялась.

– Да, похоже, ее ничем не остановишь, – саркастически заметила она. – Бедный мистер Найт.

– Лимузин был припаркован на задворках одной из их кейтеринговых фирм. Ты ведь знаешь, что у Найта крупный бизнес в гастрономии.

– Да, конечно.

– Газета сопроводила фотку очень едкой подписью.

Эрин опять расхохоталась.

– В общем, Эрика страшно опозорилась, и об этом узнали все. Поэтому Венделл теперь настаивает на том, что он выплатит ей после развода ничтожные отступные. Практически ничего.

– Так ей и надо! – заявила Эрин. – А что Энди? Что пишут о нем? Связывают ли его имя с какими-то другими женщинами?