Ж-И 4 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 1

Ляля лежала на диване, а моя маман сидела рядом с ней на табуретке. Обе, не сдерживая слюни, получали удовольствие. Моя родительница вычесывала расческой подпушек из шерсти, а кошка млела от этого, тарахтя, как старый холодильник. Дарик играл на компьютере, забыв обо всем на свете. Даже когда дед позвал его завтракать, он совершенно машинально ответил «угу» и продолжил играть, как ни в чем не бывало. В славном мире Транзабара компьютеры не водились. Тамошний народ не привык пользоваться чужой фантазией, небогатой и заключенной в рамках экрана монитора. А сыну компьютерные игры пришлись по вкусу. Он отличался хорошей реакцией и тактической смекалкой, выбирая игры, в которых можно было реализовать и то, и другое.

Родительская Мурка, каждый раз тяжело переживающая визит Ляли, пугливо жалась к дверному проему и не спускала глаз с большой кошки. Супруга, лениво приоткрыв глаз, улыбнулась ей. Мурку как ветром сдуло. Мать достала пылесос и собрала со спины снохи некрасиво налипший поверх остистой шерсти подпушек.

— Извини, Ляль, нескромный вопрос, я могу твою шерсть деду на носки взять? — Стесняясь, спросила мать, примяв рукой изрядную охапку вычесанного кошачьего подпушка.

— Ой, фу, может, её лучше выбросить? — Ляля брезгливо посмотрела на упругий серый комок.

Как и все кошки, она не терпела продукты своей жизнедеятельности.

— Да ты что, это же такая ценность. — Мать убрала охапку в сторону. — Короче, ты не против?

— Ну, ладно, забирайте, но при мне лучше не ходите в носках из нее. — Попросила Ляля.

— Не пойму, что тут такого? Такая качественная шерсть, здоровая, чистая. Мне в детстве пришлось овец чесать, так там репьи, жиропот, дохлые насекомые, а у тебя, отборная. — Она сунула в нее нос и втянула воздух. — Душистая.

— Мам. — Предупредил я родительницу, чтобы ее не понесло дальше.

Ляля, перестав получать удовольствие от процесса после сравнения ее с овцой, села, облокотившись о спинку дивана.

— Мама, у нас в Транзабаре печатают отличные книги про то, как разным людям можно спокойно уживаться в одном городе. Наверное, я вам подарю одну такую. — Издалека намекнула Ляля на нетактичность моей матери.

— Ну, не то что бы я мечтала о таком подарке, но дареному коню, как говорится… — Маман надела очки и попыталась ссучить из шерсти нитку, рассматривая ее на просвет. — То, что надо, высший класс.

Ляля прикрыла глаза, чтобы не выдать свое мнение на этот счет. Ситуацию спас дед, жарящий на кухне яичницу на сале. Оттуда уже тянулся по комнате сизый ароматный дым.

— Дармидонт, иди завтракать, пока я сам не съел! — Громко, настойчивым тоном, позвал он внука.

— Угу. — Ответил Дарик, не переставая клацать кнопками.

Дед любил упражняться в придумывании внуку различных имен с корнем «дар». Его фантазия зависела от того, какие чувства тот у него вызывал в настоящий момент. От Солнцедара в трогательные минуты обожания, до Скипидара или Дурика, когда внук выводил его из себя. Простор отцовской фантазии давали мы сами, до сих пор не определившись с именем сына. Имя Дарик мы все еще считали временным, давая повод деду изгаляться в придумывании разных имен, похожих на обидные клички.

— Я тебе дам, угу. Выключай свои игрушки и марш завтракать. — Пригрозил дед, решительно появившись в комнате. — А вы что смотрите, родители? Воспитывайте давайте.

Дарик поставил игру на паузу и со скорбным видом слез со стула.

— А сладкое будет? — Спросил он.

— От сладкого усы отвалятся, как у твоего отца. — Пошутил дед. — И зубы испортятся.

— Как у тебя? — Спросил внук.

— Как у меня. — Батя усмехнулся, обнажив заметную щербину. — Вот шпана растет. Игорек, ты тоже присоединяйся к мужикам. — Позвал он меня.

— А может, пусть девчата вначале поедят? — Джентльменски предложил я.

— Девчатам — мясо. — Отец посмотрел на Лялю. — Оно еще не приготовилось.

— Я могу есть, что угодно. — Засмущалась супруга. — Жорж угощал меня гороховым супом и ничего.

— Не стоит тебе экспериментировать с травой. Так повелось в нашей семье, женщины едят мертвую плоть и пьют кровь. Не выбивайся из традиций. — Пошутил отец.

— Болтун. — Усмехнулась мать. — Вы там не выпивать вздумали? — Спросила она подозрительно.

— Сдурела? Утро же еще. К тому же сегодня мне за руль надо. — Отец цыкнул и покачал головой.

Мы с Дариком зашли на кухню и сели за стол. Отец разложил нам по тарелкам яичницу с кусочками поджаренного соленого сала под ней. Нарезал соленых огурцов и положил каждому в тарелку.

— Да, конечно к огурцам так и просится ледяной пузырек, но мы должны быть сильнее его. — Он погладил внука по голове. — Пока тебе не исполнится восемнадцати.

— Па, я вообще не пью сейчас. Не вижу никакого удовольствия в этом. — Признался я. — Столько работы сейчас всякой, а похмелье сильно мешает воображению.

— Да? А я думал, у вас там бесконечный курортный сезон? Чем же ты занимаешься?

— Антош теперь у нас чиновник, следит за порядком в окрестностях Транзабара. Контролирует, чтобы всякие неправильные иномирцы не портили традиционные устои, не сбивали с истинного пути тех, кто только явился в город. Сам понимаешь, открытие в себе умения ходить по мирам многим сносит крышу. Трудно удержаться от мысли о безнаказанности преступлений совершаемых в разных мирах.

— Ясно. Все как всегда. — Отец захрустел соленым огурцом. — Было что-нибудь интересное?

Я задумался, перечисляя в памяти все последние дела.

— Знаешь историю о философском камне? — Спросил я у него.

— Это когда хотели из всякой ерунды получить золото?

— Да. Одну похожую историю мы с Антошем назвали делом о философском кале. Не за столом будет сказано.

— Да брось, тут одни мужики. Так ведь, Дарий первый?

— Угу. — Кивнул сын.

— Завелся на окраинном мире Транзабара один тип, обещающий людям приспособить их организм к тому, чтобы еда переваривалась не в известную субстанцию, а в какую-нибудь полезную вещь типа золота, или даже смазки осей на телеге. Обещал всем разное и заставлял их пить реактивы, проверяя, кто чем в туалет ходить будет. А там такая жуткая химия была, что каждый второй умирал от отравления или прободения желудка. Серийный алхимик постоянно менял миры, чтобы его не убили обманутые им люди, но мы его все равно нашли. Вот такая история была.

Отец задумался.

— Они идиоты? Понятно же, что ни съешь, на выходе будет только одно. — Он закинул в рот кусок яичницы. — Физические свойства могут быть разными, но суть не поменяется.

— Все мы такие идиоты. Сейчас начнут по телевизору говорить, что нашелся некий ученый, проводивший эксперименты с экскрементами, создавший путем переваривания еды с его уникальным препаратом стул, на пятьдесят процентов состоящий из… из…

— Спирта? — Вставил отец.

— Банально. Пусть это будет литий, дорогой и редкий металл для изготовления аккумуляторов. И это изобретение перевернет весь мир. Я тебе отвечаю, миллионы поверят и начнут покупать его препарат.

Отец снова задумался.

— Так-то идея хорошая. Дешевый аккумулятор для машины, аккумулятор для мотоблока, для бензопилы, да хоть для каждой лампочки в доме. Пусть днем заряжаются, а ночью светят. — Посчитал батя преимущества чужого ноу-хау. — Пусть не литий или золото, они же сразу обесценятся, если каждый начнет ими…. Вот лотерейками ходить в сортир было бы здорово. Интересно было бы узнать, у кого самая счастливая задница.

— Ну, вот, ты уже в одном шаге от того, чтобы поверить. — Заметил я.

— Не, это я так, гипотетически. На самом деле, сколько всего бесполезного мы производим. У вашей матери хоть шерсть есть, а у нас только ногти и волосы никому не нужные, и все остальное, о чем за столом не говорят.

— Я все слышу! — Выкрикнула из зала Ляля.

— Это был комплимент. — Оправдался отец.